3

Ньючузен был типичный западно-американский поселок. Все в нем было безобразно. Вместо улиц — прямые дороги, без заворотов, глазу не на чем отдохнуть. Дома — дешевые и ничтожные сооружения из плохих досок и толя, у которых не хватало даже смелости честно признаться в своем уродстве. Каждый дом старался казаться лучше, чем был на самом деле. У одного был приделан фальшивый фасад, внушавший иллюзию, что в нем не один, а два этажа, другой был сделан из досок, крашенных под кирпич, третий притворялся мраморным храмом.

Это были самые безобразные дома в мире, и на каждом из них можно было прочесть затаенное намерение владельца потерпеть год-другой, а затем отправиться в какое-нибудь другое место.

Город украшали, и то непреднамеренно, лишь ряды насаженных для тени деревьев, изуродованных тем, что стволы их были выбелены, а ветки подстрижены.

Единственным сколько-нибудь живописным зданием в городе был хлебный элеватор. Он не выдавал себя ни за греческий храм, ни за швейцарское шале, а просто-напросто — за большой, грубый, честный хлебный элеватор. В конце каждой улицы открывался вид на прерию, с ее фермами, ветряными водокачками и длинными рядами изгородей из терновника. Здесь было чем полюбоваться. Серо-зеленые изгороди, крепкие, толстые и высокие, пестрели золотистыми плодами, негодными для еды, но более желанными здесь, чем дождь в пустыне, так как эти плоды были красивы и, свешиваясь с длинных жестких веток, радовали утомленные безобразием глаза.

Попав в такой город, только и думаешь, как бы поскорей из него выбраться. Так думал, по крайней мере, один путешественник, застрявший в нем на два дня поздней зимой. Он осведомился о местных достопримечательностях. Чучело белого выхухоля под стеклом, старый Бэкки Буллин, скальпированный краснокожими сорок лет назад, и трубка, из которой однажды курил Кит Карсон, показались ему недостаточно достопримечательными, и он решительно повернул к покрытой снегом прерии.

Среди многочисленных собачьих следов ему бросился в глаза след большого кролика. Он спросил прохожего, водятся ли в городе кролики.

— Не думаю. Я никогда ни одного не видал, — был ответ.

Рабочий с мельницы ответил то же самое. Но мальчик с пачкой газет сказал:

— В степи они кишмя кишат и то и дело забегают в город. Да не дальше, как на огороде Си-Калба, за грядкой с дынями, живет большущий кролик — здоровеннейший детина и весь рябой, словно шахматная доска.

«Здоровеннейший детина» был не кто иной, как Боевой Конек. Однако он не жил на огороде Калба, а только заходил туда иногда. Он засел в своем открытом на запад логовище, потому что поднимался сырой восточный ветер. Логовище это находилось на восток от Медисон-авеню. Увидев незнакомца, кролик принялся наблюдать за ним. До тех пор пока человек держался дороги, Джек был спокоен, но дорога заворачивала на север, а человек почему-то свернул с нее и направился прямо к нему. Тогда Джек встревожился. Как только незнакомец оставил проторенный путь, кролик выскочил из-под прикрытия и понесся поперек равнины на восток.

Бегущий от врага кролик обыкновенно покрывает восемь-десять футов каждым прыжком. После каждых пяти-шести прыжков он прыгает вверх для разведки, взвивается высоко в воздух, чтобы подняться над травой и кустами и хорошенько осмотреться. Неопытный кролик прыгает вверх после каждых четырех скачков и теряет много времени — разумный скакун довольствуется одним скачком вверх через каждые восемь и девять, этого вполне достаточно для наблюдения. А Боевой Конек получал все необходимые сведения, взвиваясь вверх после двенадцати скачков, а каждый скачок его покрывал десять-двенадцать футов. След, который он оставлял за собой, отличался еще одной особенностью. Другие породы кроликов и зайцев круто задирают хвост на бегу и не касаются им снега. Когда бежит большой северный кролик, его хвост висит. У некоторых он направлен вниз и таким образом часто оставляет черточку на снегу позади отпечатков ног. Блестящий черный хвост Боевого Конька был необычайной длины и при каждом скачке оставлял на снегу длинный след — настолько длинный, что одного его было достаточно, чтобы отличить след Джека от следа любого другого кролика.

Многие кролики не испугались бы, увидев человека без собаки, но Боевой Конек помнил о том, как обжег его однажды выстрел из ружья, и, подпустив неприятеля на семьдесят пять шагов, пустился бежать, низко держась над землей, к забору. Перебравшись через забор, он полетел, как низко стелющийся ястреб, пока не достиг, на милю дальше, одного из самых тайных убежищ, в котором и залег, предварительно подпрыгнув и осмотрев местность.

Но не долго он отдыхал. Двадцать минут спустя его большие чуткие уши уловили четкий звук — хрусть, хрусть, хрусть, — скрип человеческой ноги по снегу. И, вскочив, он увидел человека с блестящей палкой на этот раз уже гораздо ближе.

Боевой Конек выскочил вон и пустился к забору. Ни разу он не позволил себе подпрыгнуть вверх для разведки, пока не отделил себя от неприятеля решеткой: излишняя, впрочем, предосторожность, так как человек видел только след и кролика даже не заметил.

Между тем Джек несся все дальше, расстилаясь над землей и остерегаясь новых врагов. Он знал теперь, что человек напал на его след, и давнишний инстинкт, унаследованный от борьбы с куницами, заставил его сделать петлю. Он подбежал к отдаленному забору, обогнул его и побежал по новому направлению, пока не достиг другого своего логовища. Он всю ночь был на ногах и рад был бы отдохнуть теперь, потому что солнце ярко сияло. Но едва он успел слегка обогреться, как снова мерное «хрусть, хрусть, хрусть» возвестило о приближении врага, и снова Джек понесся вдаль.

Пробежав полмили, он остановился на холмике и, убедившись, что человек все еще идет за ним, старательно запутал следы. Затем он пробежал мимо своего любимого логовища, возвратился к нему с обратной стороны и улегся на отдых, уверенный, что окончательно сбил неприятеля с толку.

Не так скоро, как прежде, но все же вот оно опять: хрусть, хрусть, хрусть.

Джек проснулся, но не двинулся с места. Человек продолжал идти по следу. Джек незаметно выскочил из засады, сознавая, что имеет дело с необычайно хитрым врагом. Человек и кролик обходили по большому кругу область, принадлежавшую Боевому Коньку, и находились в эту минуту в полумиле от фермы, где жил большой черный пес. Это была ферма, знаменитая чудесным дощатым забором с так удачно расположенной лазейкой для кур. Кролик вспомнил это место и обрадовался: здесь он много раз одерживал победу, здесь одурачил большую борзую.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: