Страха больше не было. После встречи с коварной Пиковой Дамой, казалось, девочку не могли напугать ни тараканы, ни летучие мыши в кладовке, ни даже пустота и сырой запах в странном коридоре.

Насчитав с полтысячи шагов, девочка очутилась в точно такой же яме, однако, из крышки свисала толстая веревка.

Она не была похожа на качественный фабричный канат, но оказалась достаточно прочной, и не свалилась от подергиваний Милли.

– Эх, Виктор Васильевич, - обратилась девочка к физруку, который сейчас был где-то далеко, в другом мире, - пригодились ваши уроки.

Но ей не пришлось даже выполнить пятиметрового норматива - два метра, и она добралась до крышки, встала на небольшой выступ в стенке и отбросила деревянный люк в сторону.

Взору ее открылся огромный склад. Вокруг бочки, откуда вылезла девочка, аккуратно стопками разложили мешки из ткани, которой она никогда в жизни не видела. По углам стояли длинные палки, на стенах подвешены серпы, а пол засыпал обычным сеном, ничем не отличающимся от того, что Милли видела в деревне у прабабушки.

– Колхоз какой-то, - буркнула девочка и направилась к лестнице, ведущей из так называемого амбара.

Но вылезла она отнюдь не на улицу. Девочка очутилась в длинном коридоре, освещенном факелами, по стенам которого были нарисованы желто-оранжевые фрески.

– Вау! Как в 'Мумии'! - затаила дух Милли и пощупала первую попавшуюся под руку картину. - Настоящие!

И тут вдали раздались чьи-то шаги. Девочка вздрогнула и побежала прочь, чтоб не попасться на глаза идущему. 'А вдруг это сестра Пиковой Дамы!' - первое, что пришло ей в голову.

У страха глаза велики, и Милли припустила так, что Виктор Васильевич мог бы ей зачесть нормативы до одиннадцатого класса включительно и отправить на спартакиаду.

Она не запоминала, куда и когда она сворачивает. Двери комнат, завешенные красными тканями с красивыми вышивками пугали ее еще больше, чем то там, то тут раздающиеся шаги, голоса, звон и лязг металла.

И вот она заметила яркий свет в конце коридора и выскочила туда. Солнечные лучи ударили девочке в глаза, и она зажмурилась от боли. Она так много времени провела в темноте, что солнце оказалось неимоверно ярким.

Когда она привыкла к свету, осмотрелась. Она стояла в начале длинного коридора, ведущего от одного здания, из которого она только что выбежала, в другое, высокое с красными флажками на крыше. Перед ней был фактически переход. Вокруг толстых колонн, вились неизвестные Милли растения, которые просачивались сквозь натянутую в качестве потолка сетку.

Она несмело шагнула вперед и замерла. Прямо ей навстречу шла невысокая красавица, одетая в такую же белую ночнушку, как была у Милли, только украсившая свой наряд золотыми и медными тесьмами, поясками, а на руках ее сверкали браслеты с разноцветными камнями. Вслед за красавицей шла одетая куда проще девушка и несла золотую чашу.

Милли сделала пару шагов назад, готовая бежать прочь, но оступилась и упала.

– Ты кто такая? - спросила красавица, подойдя к девочке.

Та не могла и слова вымолвить и лишь в ужасе смотрела на женщину, с которой ее свел случай, и дрожала.

– Ты не бойся, - она протянула Милли руку, вставай.

– Т… ты… пи…пик… да…му… ы…

– Вставай, вставай, ребенок, - та, что победнее, пристроила чашу у колонны, а затем помогла девочке встать. - Откуда ты взялся, ребенок?

– Мерит, - властным голосом сказала красавица, - давай ее ко мне, поговорю я с ней.

Беднячка, как поняла девочка, служанка, покорно кивнула и, взяв Милли за руку, повела ее в то самое, другое, здание. 'Никогда не ходи с незнакомыми дядями и тётями', - наставляла ей мама. Но сейчас родители были очень далеко, и Милли решила, что можно хотя бы разок и не послушаться. Тем более, красавица, которая пригласила ее к себе в гости, не вызывала никаких подозрений. Ее большие черные глаза излучали добрый свет, а грустная улыбка на круглом личике вряд ли могла скрывать за собой жестокую месть. Тем более, девушка, наверное, была принцессой: так красиво ее платье, царственна ее осанка.

Когда госпожа привела ребенка в комнату, она попросила Мерит подождать за дверью, а сама пригласила девочку сесть на невысокий стульчик напротив ее золотой кровати.

– Ты настоящая принцесса? - наивно спросила Милли, разглядывая интерьер большой комнаты красавицы.

– Я жена фараона, но почему ты меня не знаешь?

– Жена фараона? - переспросила девочка. - Вау, круто! А я подумала, что ты Золушка, или Белоснежка, или…

Женщина наклонила голову, слушая странные речи ребенка, а потом тихо сказала:

– Ты говоришь не как кеметка. Я знала трех людей, которые выражались странными словами, ты - четвертая… Откуда ты, девочка?

– Я из Москвы.

Царевна вскочила и дико уставилась на ребенка, который наивным взглядом рассматривал ее.

– Ты из Раши, правда?

– Раша - это по-английски, неужели жены фараонов учат этот язык?

– Так, - успокоившаяся красавица опять села напротив девочки, - по порядку давай. Откуда ты появилась в моем дворце?

– Мы с вожатой привезли сюда Пиковую Даму похоронить! - протараторила Милли. - Юля - отважный охотник на Пиковых Дам. Вообще, она всегда сама их сюда сдавала и хоронила, но так получилось, что Дама меня чуть не похитила, и вожатой пришлось отправиться со мной.

Царевна покачала головой. А потом ее вдруг осенило:

– Ты говоришь, что тебя привезла Юми? Такая высокая, черненькая, да?

– Ну… да… - протянула девочка. - А второго моего вожатого звали Ваня, хотите посмотреть?

Она сняла с плеча фотоаппарат и включила его в режиме просмотра снимков. Несколько картинок со 'Дня Нептуна' она прокрутила, что царевна ничего не успела разглядеть, а когда нашла фотографию Ивана и Тутанхамона в одном кадре - с гордостью продемонстрировала ее красавице из другого мира.

То ли от вида неизвестного предмета, то ли еще от чего, царевна дико вскрикнула и вырвала устройство из рук девочки. Она пристально всматривалась в маленькую, пару дюймов по диагонали фотокарточку.

– Они же умерли два года назад! - побледнев, прошептала она.

Тут уже Милли чуть в обморок не упала.

– У-мер-ли? - не верила она.

– Ну да, мы их с Юми похоронили собственными руками! Мой первый муж и мой возлюбленный… - шептала царевна.

Девочка же отнесла и то, и другое к одному человеку, Ивану.

– Вы хотите сказать, что Ваня был фараоном? - не поняла она.

Царевна отмахнулась и положила фотоаппарат рядом с собой.

– Ничего не понимаю, - заключила она.

И тут в комнату вошла Мерит:

– Госпожа Анхесенпаамон, муж ждет вас у себя.

– Ненавижу Эйе, - процедила сквозь зубы царевна. - Мерит, накорми ребенка, после приема мы продолжим с ней разговор на террасе.

И она, не глядя ни на Милли, ни на ее фотоаппарат, быстро вышла из покоев, нервно отбросив в сторону штору на двери.

Недовольный Эйе ходил взад-вперед. Он тряс в руке перевязанный тонкой веревочкой свиток и изредка злобно поглядывал на рассевшегося на шикарном стуле Хоремхеба. Военачальник поправлял красивую мантию из дорогой алой материи и виновато смотрел в сторону.

– Анх - славная девочка, - бормотал он, - расчетливая. Настоящая царевна.

– Знаешь что, мой милый друг, - ворчал фараон, - от таких царевен у нас одни проблемы. Сколько я потратил золота, чтоб отправить в Хатти Бекетатон и младших сестер, так теперь еще и это!

Он бросил папирус под ноги:

– Эх, боги свидетели, детишки еретика доведут меня до зала суда.

– Успокойтесь, ваше величество, одно письмо - не повод для того, чтобы бить тревогу.

– Одно? - Эйе поправил высокую золотую корону. - Это я одно перехватил сегодня, а сколько было до этого? И думаешь то, что наша красавица денно и нощно пропадает на городской стене, всматриваясь вдаль - это тоже в порядке вещей? Хорошо, хоть после родов эта Юми, жена Сехемра, перестала с ней бывать… - и он решил сменить тему, - Хор, как клинок?