Руоповцы, рослые и тренированные мужики, привычные догонять и брать, врываться в подвалы, квартиры и притоны, где запросто может поджидать с топором или обрезом в руках одурманенная наркотой и водкой сволочь, привычные силой противостоять силе, стремительно и жестко пресекать любое сопротивление, смотрели на бомжа презрительно, но с надеждой. Возможно — свидетель!

— На хер и вообще было его ловить! — сказал опер. — Ну ты, гражданин свободной России, что ты, сука, там делал?

Жалкий маленький человечек стоял на коленях в окружении крутых, уверенных в себе мужиков. В него били лучи мощных фонарей. Он был напуган, плохо соображал пропитыми мозгами и потому молчал.

Один из оперов несильно толкнул его ногой в плечо:

— Что ты там делал, пидор? Шнелль!

Человечек заплакал. Слезы оставляли светлые полосы на лице.

— Живу я здесь, — промычал он. Петров присел на корточки и несколько секунд молча смотрел на бомжа. Ни жалости, ни сочувствия он не испытывал.

— Ну ладно, ладно, — сказал майор, — не плачь. Никто тебя не тронет. Звать-то как?

— Фе-Федор, — всхлипывая, выдавил из себя человечек.

— Смотри-ка, — радостно удивился Петров, — мы с тобой, братцы, тезки, оказывается. Я тоже Федька.

Майор наврал — звали его Андрей. Однако учебник «Прикладная психология» в разделе «Установление контакта» рекомендует и такой метод. Примитивно, конечно, но в определенных ситуациях работает.

— Закурить, тезка, хочешь?

Курить Федор не мог — стоило ему затянуться, как начинался злой, резкий кашель. Сам не зная почему, он кивнул. Петров тоже курил очень редко — когда выпьет или когда нужно по делу.

— Дайте, мужики, сигареток, — попросил он, сидя на корточках напротив «тезки».

Сверху протянули две пачки. Капитан Тоболов предлагал «Норт-стар», Сынок -

«Кэмэл». Майор выбрал «Кэмэл». Закурили. Федор сразу закашлялся.

— Что, братуха, крепкие?

— Ага.

— И мне крепковаты, — согласился майор. — А ты, Федор, один тут живешь-то?

— Не… с Галькой.

— А Галька-то где?

— Да там, — бомж неопределенно махнул рукой в сторону дома, — прячется.

Петров — снизу вверх — пристально посмотрел на лица подчиненных.

— Розыскники, мать в душу. Капитан Тоболов рванулся к дому.

— Не надо, — остановил Петров, — ты, Федя, позови ее. Никто обижать не будет. К вам-то никаких претензий нет, мы… по угону работаем. Ты днем-то не видел, кто эту тачку сжег?

Человечек молчал. Жизнь бомжа — не сахар. Она наполнена опасностями покруче, чем у какого-нибудь киношного супермена. Обидеть, избить и даже убить бродягу может любой. Часто и убивают. Самого Федора год назад несколько часов били в Токсово подростки. Остановились тогда, когда показалось — умер. А он выжил, четыре дня отлеживался в овраге… От ментов тоже ничего хорошего не жди. Он уже пожалел, что сдуру сказал про Гальку. А слово не воробей — пришлось звать. Голос звучал виновато.

Сквозь оконный проем вылезло существо женского полу. По-другому не назовешь. Существо остановилось у стены, подходить не спешило.

— Так не видел, тезка?

— Видел, — неожиданно для себя ответил бомж, — с ней вместе и видел… Ну.

Где— то вдалеке медленно расправляла крылья любимая птица майора Петрова. Имя ей -Удача.

— Выручай, братуха, — сказал Петров проникновенно, — литр с меня. Во как надо! Беда! Начальство поедом жрет, ты ж понимаешь.

Он провел ладонью по горлу.

— А выпить есть? — раздался от стены пронзительный голос бомжихи.

— Найдем, лапуля, — в момент отозвался Петров. — Колюня, сгоняй к ларькам.

— И гонять нечего, — вмешался капитан Тоболов, — есть у меня «конина».

Через две минуты Петров сидел «в гостях» у бомжей и пил греческий коньяк «Метакса».

— Ну, бля, дает командир! — сказал Сынок. — Из бомжовых стаканов пьет. Тут же любая зараза может быть.

— Когда для дела нужно, даже целоваться с этой принцессой станешь, — ответил капитан.

Оперативники, чтобы не мешать доверительности беседы, держались в стороне, говорили негромко.

— Значит так, — говорила Галька, закусывая тоболовским бутербродом, — никаких протоколов. Понял, тезка херов?

— Договорились, — ответил майор, отмечая про себя напор и проницательность этой бабы.

Лидер в этой паре — она.

— Приехали они на двух машинах. На этой тачке и вишневой «четверке». Менты переглянулись: в цвет! Птица Удача расправила свои хрупкие крылья и готовилась взлететь.

— Ну, дальше, дальше, родная.

— Дальше тебе номер нужен, родной. А без литра я не вспомню.

— Саша? — окликнул Тоболова Петров.

В багажнике оперативного «жигуленка» у капитана лежали еще пять бутылок коньяка. Ему их презентовал один азер-ларечник. Но это уже другая история. Скрепя сердце он принес еще бутылку. Она стремительно исчезла в глубинах Галькиного пальто. Иллюзион!

— Пиши, папа, номер, — сказала бомжиха.

Расплескивая голубое пламя с крепких крыльев, сильная ментовская птичка взмыла с руки майора Петрова.

— Отлично! Собирайтесь, едем.

— Куда? — хором спросили бомжи.

— В казенный дом, родные…

Тоболов продиктовал в рацию запрос на владельца «четверки». Через пятнадцать минут он записал на плотном четырехугольнике картона: «Терехов Владимир Николаевич. Родился П. 12.47 в Ленинградской области. Проживает в поселке Грёмово, Комсомольская, 10. В 83-м осужден на три года за спекуляцию. Освободился досрочно в 85-м».

Когда прозвучала фамилия Терехов, Галька пьяненько закричала:

— Точно, они же его Терехом называли.

— Золотая ты моя, — отозвался Петров, — цены тебе нет. Бросишь пить — к себе возьму, генеральские погоны тебя ждут не дождутся.

— Ты лучше отпусти. Слышь, ты обещал…

— Отпущу, — добродушно ответил майор. — Вот зафиксируем ваши показания. Полистаете альбомы кой-какие. Может, знакомые морды увидите.

— Мент поганый!

— Мент, — легко согласился Петров. Сейчас его можно было называть как угодно. Плевать, главное — дело пошло. Пошло дело, поперло. Нутром он чувствовал, что торопить события не следует. Скоро они сами пойдут вскачь — не догонишь. Выход на одного из участников преступления — факт. Недооценивать его нельзя, нельзя забывать и о том, что у преступников более чем пятнадцатичасовая фора. Где они сейчас?