Суэла что-то пробормотала на фарси (персидский язык — прим. пер.). Подозреваю, что нечто похуже эпитета, которым одарила Лорелей я.

— Должна была догадаться, что это она. Русалки довольно хорошо управляют погодой, а она одна из самых могущественных. — Краем глаза я уловила, как Суэла повернулась. — Это Лорелей, — сказала она кому-то сзади.

— Подлая шлюха даже не задумается, сколько беззащитных животных потеряют свои жилища после этого шторма, — выругалась Диана.

— У нас проблемы посерьезней этой, — сказал Лиз, и, понизив голос зашептала что-то, что я не смогла расслышать.

— Моя шея, — прохрипела я. — Она… сломана… да?

Суэла перестала вычерпывать воду и, обхватив рукой мое лицо, наклонилась. Я снова увидела ее глаза. Их цвет … это было Эльфийское золото. Ее глаза были такого же оттенка, как свет в Фейри.

— Боюсь, что так, Калли, но не падай духом. Мы можем это исправить.

Суэла отвела взгляд, но, все же, я успела заметить, как по ее щеке скатилась слеза.

— Я знаю заклинание вязания, — сказала мне Диана. — Конечно, сначала нам нужно вправить кости в правильное положение…

— У меня имеется опыт в этом деле, во время войны я работала в госпитале, — добавила Лиз. Интересно, на какой именно войне?

— А я могу призвать ветер, чтобы снять нагрузку с ее позвоночника, пока мы будем этим заниматься…

— Мне потребуются спицы, — размышляла вслух Диана. — И пряжа.

Спицы? Пряжа? Диана на самом деле планирует связать мне новый позвоночник? Неожиданно из меня начал прорываться смех, но все трое немедленно усмирили меня.

— Ты не должна двигаться, Кайллех, — произнесла Лиз строгим, учительским тоном. — Мы с Дианой раздобудем все, что потребуется и вернемся как можно скорее. Суэла, останься с Калли и продолжай убирать воду от ее губ. Мы не долго.

Как бы не хотелось повернуться, чтобы сказать «пока», я не смогла. Возникло ужасное чувство, что я никогда не увижу их вновь.

— Слушай, — сказала я Суэле, когда женщины ушли, — насколько искусна Диана в этом трюке с вязанием?

— Довольно хороша. Она постоянно использует его, чтобы сращивать кости у животных. И тебе известно насколько она усердная вязальщица.

— Ага, она связала мне свитер на прошлое Рождество…, — с перекошенным оленем спереди и одним рукавом короче другого. — Суэла, пообещаешь мне кое-что?

— Да, Калли?

— Если это значит, что в конечном итоге я буду выглядеть как Квазимодо, не могла бы ты просто свернуть мне шею?

— Не говори ерунды, Калли. Ты не будешь выглядеть, как Квазимодо. Но даже если и так, разве это не лучше, чем смерть?

Я вздохнула, отчего по луже пошла рябь и Суэла торопливо продолжила вычерпывать воду. Друзья делали все возможное, чтобы спасти меня. Не время предаваться жалости к себе, но я все задавалась вопросом, — кто будет тосковать обо мне, если я умру вот здесь, в этой грязи? Диана и Лиз есть друг у друга. Суэла за прожитые века не раз наблюдала, как умирают ее человеческие возлюбленные. Что ей до еще одной смерти? У меня не было детей и, хоть я и знала, что не безразлична моим студентам, не лелеяла надежду, что была кем-то важным в их жизни. Даже Ники Баллард, которую я спасла несколько месяцев назад от семейного проклятья, настолько уверилась в себе, что уехала в Шотландию по студенческой программе обмена. Моя подруга детства Энни горевала бы по мне, но у нее была возлюбленная, Максин. Тётушка Аделаида, скорее всего, сказала бы, что я получила по заслугам, умерев в грязи из-за глупых попыток помочь «фейрийским отбросам» — как она и члены ее клуба «Гроув» насмешливо называют фей.

А Лиам?

Мы только что занимались с ним любовью, а еще он спас мою жизнь; но когда он спросил, люблю ли я его, я не смогла ответить. Если я не смогла сказать этого сейчас, смогу ли вообще когда-нибудь? Если нет, мы никогда не сможем быть вместе. Так разве есть для него разница, жива я или мертва?

— Похоже, что на самом деле никто не будет скучать по мне, — пробормотала я.

Суэла легла рядом со мной в грязь, так что ее лицо оказалось на уровне с моим.

— Дорогая моя, почему ты так низко ценишь свою жизнь?

— Я не … просто это …, — хотела сказать, что боялась никогда не полюбить, но поняла, что было бы бестактно говорить это Суэле, которая самоотверженно отказалась от какого-либо шанса на любовь.

И все же, я задумалась, возможно ли это? Когда мой парень, Пол, с которым мы были вместе шесть лет, бросил меня в прошлом году, он сказал, что уже долгое время не чувствовал моей любви. Он был прав. Возможно, после смерти родителей я запрятала это чувство где-то глубоко внутри себя. А сегодня, когда подумала, что могла бы сказать Лиаму, что люблю его, я тут же почувствовала железный хомут, в буквальном смысле сжимающий мое сердце. Как если бы любая возможность полюбить так пугала меня, что даже тело начинало протестовать. Что было со мной не так? Смогу ли я полюбить когда-нибудь?

Но я так и не успела поразмыслить над этим. Насквозь промокшие и запыхавшиеся, вернулись Лиз с Дианой. С пестрой лоскутной сумкой в руках, Диана плюхнулась прямо в грязную лужу. Лиз присела позади меня. Я почувствовала, как по моей шее скользят ее нежные, но уверенные руки. Почему-то вспомнился первый раз, когда во время собеседования я пожала ладонь Лиз и была удивлена крепостью ее хватки. Еще подумала тогда, что под розовым костюмом от Шанель бьется сердце железной леди. Вряд ли я могла представить в тот момент, что эти крепкие руки когда-нибудь обернутся вокруг моей шеи. Попытавшись отвлечься от мысли, что она собиралась делать, я начала наблюдать за Дианой. Из сумки были вытащены две длинные вязальные спицы с необычайно острыми концами. Затем она вынула моток ярко-розовой шерсти.

— Прости, — сказала она. — В достаточном количестве у меня был только этот цвет.

— Что … именно… ты собираешься делать … с этим?

— Связать твой позвоночник, конечно же. Я должна сделать первую петлю в тот же миг, когда Лиз вправит твои кости. О Боже, лицевую или изнаночную? Я не помню.

— Должно быть, лицевую, — вмешалась Суэла. Она была где-то позади меня. Я слышала ее голос недалеко от моего уха, но если она и дотрагивалась до меня, я этого не чувствовала.

— Я тоже так считаю. Подождите. Я должна сотворить заклинание определения имени существительного.

— Разве это не филологический термин? — спросила я. — Вы собираетесь разрушить мой позвоночник окончательно?

Диана моргнула своими огромными глазами Бэмби и я тут же пожалела о своем сарказме.

— Это основа большей части волшебства, которая называется симпатической магией. Я собираюсь создать связь между твоим позвоночником и нитью. Чтобы все, что я делаю с пряжей, происходило и с твоим спинным мозгом. Готова?

Мой позвоночник превратится в пряжу? — неуверенно подумала я. Впрочем, вряд ли будет хуже. И сказала, что готова.

Диана кивнула и, наклонившись вперед, выдернула волос из моей головы. Положив медную нить к розовой шерсти, она сделала скользящую петлю, произнося заклинание: — Все наоборот, шиворот-навыворот, задом наперед.

И поддела петлю спицей. Я почувствовала легкое подергивание у основания шеи. Поместив наконечник второй спицы в петлю, Диана подняла взгляд.

— Может быть немного неприятно, — предупредила Лиз.

— Йункта халс-бейн…, — начали скандировать в унисон все трое. Я не услышала остальную часть вязального заклинания из-за сильной боли и собственного крика. Услышав треск, похожий на выстрел, я потеряла сознание.

Очнувшись, я поняла, что лежу на спине, а сверху на меня смотрят обеспокоенные лица подруг.

— Калли, ты можешь пошевелить пальцами ног?

Я пошевелила пальцами ног… и рук… а затем нерешительно вытянула конечности. Чувствовалось… неплохо. Ощущения в спине были такие, будто я побывала у мануального терапевта. Но еще и немного … шерстяные.

Я взглянула на рукоделие, в которое вцепилась Диана. Она связала примерно два дюйма (ок. 5 см — прим. пер.) узенького шарфа.