Аромат свежесваренного кофе вырвал меня из плена жалости к самой себе. Как низко думать о ремонте дома, когда Брок лежит в коме на грани смерти, а его душа путешествует в мир тьмы! И все из-за того, что я разозлила ундину, да еще не придумала ничего лучше, чем сотворить заклинание в Царстве Фей. Нельзя позволять себе и дальше погружаться в самобичевание. Достав телефон, я позвонила Дори Браун, чтобы узнать дорогу к дому Олсенов. Она сообщила, что участники круга заклинания соберутся этим утром и мне стоило бы отправляться туда как можно быстрее.

Нажав «отбой», я ощутила легкий трепет в желудке при мысли о том, что встреча состоится так скоро. Что ж, по-крайней мере, научусь чему-то реальному, так что каких-то глупых ошибок удастся избежать. Может быть, смогу даже узнать заклинание для ремонта протекающих крыш.

Проезжая по улице Вязов, я видела соседей, расчищающих свои дворы от нанесенного мусора. Эванжелина Спрагю, которой было не меньше восьмидесяти, пыталась выволочь с подъездной дорожки гигантскую ветвь. Я уже начала было притормаживать, чтобы предложить свою помощь, но заметила ее соседей, чету ветеринаров, Эбби и Рассела Гуднау. Супруги как раз направлялись к ней через свой двор. Они обо всем позаботятся. В прошлом году, после ледяного шторма, Дори назвала их «хорошими соседями» и таковыми они и были. И не потому, что они являлись феями. Насколько я знала, Гуднау и Эванжелин были настоящими людьми, и даже если и подозревали о присутствии сверхъестественных существ в их окружении, то не особо об этом беспокоились. Просто были хорошими людьми, которые помогали попавшим в затруднительное положение.

Я пересекла главную улицу и направилась из города по Траск Роуд, следуя указаниям Дори на стикере на приборной доске. Буря прошла, оставив свежеотмытое голубое небо и отполированные зеленые листья. Мир выглядел перерожденным, будто залитым потусторонним сиянием, слои света лежали на полях и деревьях как мед…

Как Эльфийское золото, которое я видела в Царстве Фей и которое приснилось мне прошлой ночью. Сон вернулся ко мне, наполнив меня горячим золотым светом, таким же чувством, что я ощущала, занимаясь с ним любовью. Как будто стала частью потока и травы, как будто мы слились с элементами и друг с другом. Теперь я почти могла почувствовать это, вглядываясь в темный лес слева от меня и фиолетовые и зеленые травы, качающиеся в поле справа, — совершенно новое ощущение связанности с миром. Восхитительное погружение…

Мне просигналил пикап, когда я съехала со своей полосы. Очнувшись от эротических фантазий… я поняла, что не знаю, где нахожусь.

Я проверила подсказки Дори. Нужно было ехать по Траск Роуд, пропустить Хутс Холлоу и ферму, находящуюся на Баттс Корнерс, а затем повернуть на Олсен Роуд. Но я не могла вспомнить, проезжала я Хутс Холлоу или Баттс корнерс. Траск Роуд выглядит довольно однообразно на всем своем протяжении, где бы вы ни находились: густой лес на востоке, фермы на западе. Просматривая дорогу в поисках знаков, которые могли бы помочь, я обнаружила предложение о продаже коз, рекламу Хью — мастера на все руки и предложение выкорчевать у меня бобровые пни.

Бобровые пни?

Знак представлял собой гибрид зубастого бобра и бензопилы, со смаком впивающейся в пень. Это напомнило мне страх русалок перед зомби-бобрами. Возможно, жуткий знак и был источником их боязни. Река Ундина пробегала недалеко от Траск Роуд. Дори сказала, что если я перееду поток, значит, заехала слишком далеко…

Слева блеснула вода, и я увидела впереди узкий каменный мост с деревянным щитом, который гласил: «Ундина — лучшее место для рыбалки в Кэтскиллс!». Над выцветшей надписью был изображен рыбак, вытаскивающий форель из стремительного потока воды. Я замедлилась в поисках места для разворота. Прямо перед мостом была дорога. Но, свернув на нее, мгновенно была ослеплена вспышкой солнца от воды. Да так, что была вынуждена остановить автомобиль. Опустив противосолнечный козырек, я моргнула от яркого света. Впереди был старый, заросший травой, когда-то белый сельский дом, расположенный так близко к краю потока, что напоминал корабль, готовящийся отправиться в плавание, хотя и не очень далекое. Старая обшивка была почти лишена краски и выглядела мягкой и прогнившей. Зеленые ставни свисали, крыльцо перекосило на одну сторону. Все ветхое строение клонилось к воде, будто хотело броситься в яркие пороги, ускоряющиеся на скалах внизу.

Я решила, что это заброшенная рыбацкая лачуга, но тут заметила тонкую струйку дыма, тянущуюся из трубы. Внимательнее оглядев дом, я увидела заросшую сорняками помидорную грядку и перевязи из бечёвки, по которым вился пурпурный и зеленый горошек. Взбираясь на крыльцо, он формировал зеленую завесу. С нее свисали кусочки олова и битое стекло, которые, качаясь на ветру, создавали музыку, которая гармонировала и сливалась с журчанием воды. Поверхность дома рябила, отражая воду, что делало его вид еще более обветшалым и иллюзорным. Казалось, все это место может исчезнуть, если я моргну, но также придавало ему потрепанное очарование. На кресле-качалке с облупившейся краской дремал рыжий кот. Рядом, прислоненная к перилам крыльца, стояла удочка.

В воздухе ощущался запах жареной рыбы. Кто-бы ни жил здесь, он или она сам поймал свой обед и сейчас занимался его приготовлением. Но, в конечном счете, они могли заметить ярко-зеленую Хонду Фит на подъездной дорожке. У хозяина, вероятно, было ружье, и он наверняка не оценит незваных гостей, уставившихся на их дом.

Я развернула машину и посмотрела через правое плечо, чтобы сдать назад, но вспышка от потока воды снова почти ослепила меня. Я зажмурилась и выехала на дорогу, надеясь, что участок позади был пустынным, как казалось раньше. Вернувшись на дорогу, я остановилась, чтобы бросить еще один взгляд на старый дом. Что-то в нем — его возраст и уединение, то, как он купался в отблесках света с реки, будто кошка на солнце, привлекло мое внимание, но когда я посмотрела туда, где должен был быть дом, не увидела ничего, кроме деревьев. Как будто все это мне привиделось.

Я вернулась на Траск Роуд и нашла поворот на Олсен Роуд. На ней был только один дом, большое строение эпохи греческого Возрождения (Греческая Архитектура Эпохи Возрождения — конец XVIII — начало XIX в.в., преимущественно в Северной Европе и Соединенных Штатах — прим. пер.), того же периода постройки, что и прибрежный дом, но, в отличие от развалюхи у реки, о нем заботились. Белая краска мерцала, как свежий сливочный крем, на фоне которой черные итальянские кронштейны, подпирающие крышу, выделялись, будто чернила. С карниза свисали кашпо с алой геранью. Красный амбар был таким же опрятным, как и дом; единственное украшение — изображение молота. Молот Тора, поняла я, узнав символ с занятий по норвежской мифологии, которые я посещала в колледже.

Я припарковалась между карамельного цвета Вольво с наклейкой фейрвикского колледжа и древним аляпистым Фольксвагеном Жуком с наклейками на бампере, провозглашающими: «ДРУГАЯ МОЯ МАШИНА — МЕТЛА», «ЖИЗНЬ — ВЕДЬМА КОТОРАЯ НАПОДДАСТ ТЕБЕ ПИНКА», и «БОГИНЯ ЛЮБИТ ТЕБЯ. ОСТАЛЬНЫЕ ДУМАЮТ, ЧТО ТЫ КОЗЕЛ». (Триединая богиня — согласно мифолого-поэтическому трактату английского писателя Роберта Грейвса «Белая богиня», великое женское божество, в языческие времена почитавшееся всеми народами Европы. Критически встреченные специалистами по этнографии и истории религий, работы Грейвса были, тем не менее, с энтузиазмом приняты неоязыческими сообществами; в частности, образ Тройной Богини стал (наряду с рогатым богом) центральным в культе викка. Согласно представлениям Грейвса, Триединая богиня (сам он называл её «Белой Богиней Рождения, Любви и Смерти») почитается в ипостасях Девы, Матери и Старухи, которые соответствуют трем стадиям женской жизни и трем фазам Луны: молодой месяц, полная луна и убывающий месяц — прим. пер.)

«Прекрасно, — думала я, проходя к красной входной двери, — меня будет учить группа виккан». (Викка — религия ведьм, почитающих Богиню-Мать, уходящая своими корнями в глубину веков, в эпоху матриархата — прим. пер.)