Необходимо иметь в виду, что неизбежные конфликты между "родом русским" и собственно славянским населением, по крайней мере, в Х веке не несли межэтнического антагонизма. Русы ощущали себя аристократическим, но славянским же родом. Не случайно, что славянские имена-титулы распространяются прежде всего в княжеской семье, а договоры писались на славянском языке (предположительно с помощью глаголического, "русского" письма). Естественно, что шло и обычное в таких случаях "размывание" рода в результате брачных контактов, включения в его состав иноплеменных дружинников и, главным образом, за счет стирания различий в культурной сфере, прежде всего в верованиях. Но при этом киевские русы все-таки не забывали о своих сородичах где-то в Подунавье, в Центральной Европе, может быть, и в Прибалтике. О такого рода контактах можно судить, в частности, по приложению, приведенному в первой книге. Правда, и во всех других районах, где оседали группы ругов-русов, преобладала славянская речь, и центральноевропейские рутены также обычно рассматриваются в источниках как особая ветвь славян.
В традиционном норманизме этнонимы "русь" и "варяги" воспринимались как равнозначные, а потому скандинавское происхождение варягов доказывалось обычно материалами, относящимися к руси. Большинство советских ученых считает русь южным, причерноморским (хотя и неславянским) племенем, варягов же в согласии с норманистами признает за шведов. Между тем, если о неславянстве русов говорят многие источники, то в отношении варягов IX-Х веков таких материалов вообще нет. Норманизм держится на том, что послы от "кагана росов" в Германии в 839 году вроде бы оказались "свеонами", что в 844 году на Севилью напали русы, пришедшие откуда-то с севера, что Константин Багрянородный в середине Х века называет днепровские пороги славянскими и "русскими" именами, что хронист Лиутпранд в Х веке отождествляет "русов" с нордманнами и что сами имена "рода русского" в договорах - неславянские. Но ведь это все именно русы, а не варяги. Варяги же могут рассматриваться в этом контексте лишь в той мере, в какой они русы, в какой оправданно их отождествление.
Ниже в приложении о варягах еще будет речь. Здесь же попробуем рассмотреть, какую форму социально-политической организации они с собой несли.
Совершенно очевидно, что именем "варяги" в разных случаях покрываются разные этносы. "Варяги-русь" - это, по всей вероятности, действительно русы - русы балтийские, родственные дунайским, поднепровским и прочим. Так могли называть и обитателей Рюгена, и группы русов-ругов, рассеянных по восточному побережью Балтики. Может быть, особое внимание должна привлечь Роталия (Западная Эстония), поскольку в русском именослове много имен явно чудского, эстонского происхождения, а такие имена, как "Игорь", "Игельд", "Иггивлад", могут прямо сопоставляться с "иговским языком", особо выделяемым Курбским еще в XVI столетии на территории Эстонии. Эстония зажимает особое место и во всех сагах, где речь заходит о Руси, в частности в сагах об Олафе Трюггвасоне.
Вместе с тем киевский летописец имеет в виду нечто иное, когда говорит о варягах. В самом раннем упоминании варягов - именно свидетельстве летописца времени Владимира - они живут на восток от чуди (эстов) до "предела Симова", под которым разумелась Волжская Болгария. Это были как раз те земли, на которых утвердились варяги, пришедшие с Рюриком. Самих новгородцев и южные и северные летописцы выводили "от рода варяжска". Западные пределы расселения варягов киевский летописец ограничивает, с одной стороны, польским Поморьем (Поморье принадлежало Польше в конце Х века) и с другой - территорией Дании, называемой в Повести временных лет "землей агнян", то есть англов - германского племени, занимавшего южную часть Ютландского полуострова. Соседями англов на южном берегу Балтики были "варины", "вары", "ваары", "вагры" - племя, принадлежавшее к вандальской группе и к IX веку ославянившееся. В генеалогии саксонского рода Веттинов, составленной в XIII веке, в связи с событиями конца Х - начала XI века упоминаются два маркграфа, управлявших "маркой Верингов". Так называлась именно область обитания варинов.
Тождество "варягов" с "варинами" с языковой точки зрения очевидно. У этнонимов один и тот же корень, а различия в этнообразующих суффиксах обычны для всей этой территории; в кельто-романских языках этноним должен звучать как "варины", в германских - "вэринги", у балтийских славян "варанги", у восточных - "варяги". Достаточно очевидно и значение этнонима. В немецкой литературе давно принята этимология племенного названия "варины" от старого индоевропейского "вар" - море, вода. В сущности, это одно из основных обозначений воды в индоевропейских языках, вариантами которого являются также "мар" или "нар" ("варангов" - варягов в Византии иногда звали также "марангами"). И только заведомо тенденциозное желание перенести "вэрингов" в Скандинавию побуждало искать для них какую-то иную этимологию.
Варяги, следовательно, - это просто поморяне. Поэтому название это всегда распространялось на разные морские народы, и только на морские.
Каждой эпохе свойственно смотреть на предшествующие свысока. Сколько раз летописцам приходилось подвергаться критике и поучениям со стороны не слишком благодарных потомков! Почему это варяги, построив новый город, называют его "Новгород"? Почему они дают название "Белоозеро" городу, воздвигнутому на территории, куда еще и славяне-то не проникали? Почему Изборск, Плесков-Псков - и ни одного "хольма", "бурга", "штадта"? А во времена, когда писал летописец, просто еще и не было этой проблемы. Он рассказал, что приходили варяги "из-за моря", а язык их был понятен и киевлянам. В XVIII веке летописца начнут журить за наивность и простоту. И XVIII век покажет, что даже не слишком многочисленного иноземного слоя в высших эшелонах власти достаточно, чтобы на тех же территориях место "градов" заняли "бурги".