… Они долго стояли на палубе, словно заворожённые, не обращая внимание на хлеставший по их лицам дождь. Всё их внимание было приковано к двум гигантским столбам света, пробивавшимся сквозь облака и соединявшим небо и океан. Когда дождь усиливался, столбы начинали светиться ярче, компенсируя рассеяние света на каплях воды. Один столб уходил из излучателя в космос, другой падал с небес на тарелку параболической антенны. И снова Левшов поймал себя на том, что умом он понимает то, что видит, но поверить всё равно не может. Объёмы информации, прокачивавшиеся через эти столбы света, должны были превосходить все мыслимые каналы связи, известные человечеству. Сколько тысяч (миллионов?) томов в секунду? Или, может быть, объёмы прокачиваемой информации действительно надо было измерять не в томах, а в сознаниях? Сколько разумных душ в секунду?

Вместе с обычным дождём на Землю лился ливень информации из космоса. Но информация была такой же нечитаемой для землян, как египетские иероглифы до обнаружения Розеттского камня. Уже в первые дни после обнаружения сигнала стало ясно, что он не предназначен для расшифровки чужими. Это был максимально эффективный код, близкий по своим характеристикам к белому шуму. И в нём не было никаких намёков на то, что пришельцы желают поделиться с землянами ключом к этому шифру. Вся мудрость Вселенной была здесь, рядом, но так же недоступна, как если бы она находилась за тысячу световых лет отсюда.

Через несколько минут физик всё же возобладал в Левшове над лириком:

— Товарищ капитан! На Вашем корабле, конечно, не найдётся прибора ночного видения?

— Обижаете, товарищ учёный! На нашем корабле найдётся всё!

Как Левшов и предполагал, через прибор ночного видения столбы света просматривались ещё чётче. Связь действительно шла не только в видимом, но и в инфракрасном диапазоне. И это помимо радиоканала, первоначально обнаруженного спутниками-шпионами. Но в инфракрасном диапазоне Левшов увидел ещё кое-что, от чего ему сделалось немного не по себе. Тонкая прямая ниточка инфракрасного луча, пунктиром просматривавшаяся на каплях дождя, выходила из океана и заканчивалась в воздухе над палубой, буквально в метре от головы Левшова. Левшов снял прибор ночного видения и посветил перед собой фонариком. В метре от него в воздухе висел маленький комарик. Не очень надеясь на успех, Левшов сделал быстрое движение рукой и зажал комара в ладони. Через секунду у него возникло странное ощущение, что в ладони не одно насекомое, а сразу несколько. Разжав ладонь, он увидел вместо комара несколько маленьких шариков, похожих на разлитую ртуть. Шарики мгновенно скатились с ладони, покатились по палубе и скрылись за бортом.

— Я не хочу никого пугать, но, кажется, за нами наблюдают!

— Вы скоро к этому привыкнете, — ответил капитан.

— И что думает по этому поводу наука? — спросил Человек-в-Сером.

— Наука думает, что они здесь уже достаточно давно для того, чтобы научиться имитировать внешний вид земных комаров.

— Достаточно давно — это приблизительно сколько?

— Я работаю над этим.

Левшов ещё раз взглянул на столбы света. За последние двадцать минут их направление в пространстве не изменилось. Они по-прежнему были нацелены на одну и ту же точку на небосводе.

— Нам потребуется вывести на геостационарную орбиту космический аппарат оптического наблюдения. С камерой высокого разрешения. С хорошим телескопом на борту.

Человек-в-Сером помолчал несколько секунд, как бы прикидывая что-то в уме, и наконец сказал:

— Сделаем.

После этого все замолчали. Слышно было, как где-то неподалёку жужжит комар…

На столе перед Левшовым лежали снимки из космоса. Советский разведывательный спутник, снабжённый мощным телескопом и первоначально предназначавшийся для фотографирования с околоземной орбиты американских военных объектов на поверхности Земли, за месяц до старта внезапно получил новое полётное задание. В срочном порядке его адаптировали к боле мощной ракете-носителю и запустили на орбиту, пролегающую слегка выше геостационарной. Дрейфуя относительно геостационара, за несколько дней он отснял оба космических сооружения, разнесённые друг от друга на 60 градусов по геостационарной орбите.

Первое, что повергло земных наблюдателей в шок, был гигантский размер объектов. Второе — насколько узнаваемыми оказались тарелки параболических антенн и «брёвна» излучателей передатчиков, очень похожие на объекты, обнаруженные ранее в Тихом океане. Третье… Левшову потребовалось несколько минут, чтобы понять, что именно показалось ему странным: излучателей было больше, чем тарелок.

— Нельзя ли рассчитать по снимкам, в какие точки небесной сферы нацелена каждая из антенн?

— Уже в работе. Результаты будут через пару часов.

Получив результаты — список с координатами точек на небесной сфере, — Левшов взял каталог звёзд и против каждой точки стал ставить название находящейся в ней звезды и расстояние до неё. Это была нудная работа, но результат превзошёл все ожидания — закономерность стала вполне очевидной.

— Теперь я могу Вам сказать, когда Они сюда прибыли.

— Каким образом?

— Видите, на некоторые из звёзд направлены сразу и приёмная тарелка, и передающий излучатель, а на некоторые — только излучатель.

— Ну и что?

— И приёмник, и излучатель одновременно направлены только на те звёзды, которые расположены от нас на расстоянии не более 25 световых лет. На более удалённые звёзды направлены только излучатели. И самое интересное — рядом с излучателем, направленным на звезду, находящуюся от нас на расстоянии 28 световых лет, видна наполовину недостроенная приёмная тарелка, направленная в ту же сторону.

— И что отсюда следует?

— У меня есть только одна гипотеза — все передатчики были построены сразу же после их прибытия сюда, а приёмники они строят только тогда, когда ожидают получить ответный сигнал с соответствующей звезды. Если предположить, что они послали свой первый сигнал к другим звёздам пятьдесят лет назад, то за это время сигнал дошёл до всех звёзд в радиусе 25 световых лет от Солнца, и от всех них уже успел придти обратный сигнал. Сигнал также дошёл и до звезды, расположенной на расстоянии 28 световых лет от нас, но обратный сигнал дойдёт до нас ещё только через шесть лет, потому что полное время путешествия сигнала туда и обратно составляет 28 + 28 = 56 лет. Или, может быть, они послали сигнал не 50, а 55 лет назад, и тогда ответа следует ожидать через год. Судя по тому, что приёмная антенна уже наполовину построена, это даже более правдоподобно. Итак, моя оценка времени, когда Они прибыли на Землю — от пятидесяти до пятидесяти пяти лет тому назад.

— А Вы уверены, что они действуют именно так, как Вы говорите: сначала посылают сигнал на все существующие узлы сети, а потом ждут от них ответа? — спросил Человек-в-Сером. — Не логичнее было бы, если бы те, кто их сюда послал, также послали бы им сюда сигнал к моменту их предполагаемого прибытия на Землю?

— Но Вы же видите, что на самом деле это не так. Да, было бы логичнее прислать им на Землю сигнал, например, с обновлением их программного обеспечения, к моменту их предполагаемого прибытия на Землю. Раз они этого не делают, значит, они просто не знают, куда именно они их послали.

— Как это возможно? Раз они прибыли к нам на Землю, значит, те, кто их послал, посылали их именно на Землю.

— Совершенно не обязательно. Когда ветер сдувает с одуванчика его семена-«парашютики», одуванчик не знает, где именно приземлятся его семена. Он не знает, куда он их послал. Тот факт, что пришельцы сначала разослали сигналы во все стороны, а теперь ждут ответа, показывает, что пришельцы попали сюда… как бы получше выразиться… непреднамеренно, что ли. Готов спорить на что угодно — они путешествуют по галактике с «попутными» кометами и сами не знают, куда эти кометы их завезут.

— Но это же ужасно неэффективная система! Среди комет ничтожные доли процента покидают свои звёзды и уходят в межзвёздное пространство. И лишь немногие из них захватываются потом другими звёздами. Сколько же нужно сделать нанороботов, сколько же нужно засеять ими комет, чтобы они распространились по всей Галактике!