- Владимир, - обращаюсь я к солидному, хорошо одетому господину.
- Ты кто? - оборачивается он ко мне.
- Не узнаешь, я Андрей, капитан Стрельцов.
- Ты, Андрей? Ни за что не поверю. Да что с тобой?
- Да вот, заболел...
- Бедняга. Эй, гарсон, еще один прибор на стол, - говорит он проходящему мимо мужчине в фартуке.
- Слушаюсь, - вдруг ответил на родном языке тот.
- Да это ж русский.
- Так точно, господин, фельдфебель Пушкарев.
- Хорошо, фельдфебель, идите. Давай рассказывай, Андрюша. Так что с тобой произошло?
Эта съемка в Париже последняя, завтра едем на родину.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Прежде всего, я появился в институте. Маша со своей компанией стояли у дверей аудитории и о чем-то спорили. Я подошел и тихо окликнул.
- Маша.
Она оглянулась.
- Алешка.
На глазах изумленных друзей, Маша рванулась ко мне, обняла и поцеловала.
- Почему не писал? - зашептала мне на ухо. - Я ждала твоей весточки.
- У нас там... каждый час был расписан... и мы метались по Болгарии, потом по Франции...
Гоша отвернулся от нас и пошел в аудиторию. Остальные Машины друзья с интересом и любопытством уставились на меня.
- Как у тебя со временем? - спрашиваю ее.
- Впереди еще две лекции, но я думаю, что мне сделают копии. Люсенька, - она обернулась к хорошенькой белокурой девочке, - я хочу замотать последние часы. Сделай копии с лекций.
- Хорошо, Машенька, иди, все будет в порядке.
Мы быстренько удрали из института ко мне домой.
В комнатенке Маша уже по-хозяйски залезает в холодильник и вытаскивает продукты.
- Сейчас мы что-нибудь сообразим, - бормочет она.
На стол вываливаются банки и пакеты.
- Так что ты там видел, за границей? - спрашивает меня Маша.
- Почти ничего. Режиссер все время гнал съемки. Каждый час съемок стоил деньги и поэтому с утра до ночи, мы, как рабы, работали, работали и работали. Тех, кто освобождался, тут же отсылали на родину.
- Как фильм называется?
- Еще точно не знаю, но наверно - Альфонс.
- Ты какую роль играешь?
- Офицера белой армии.
Маша уже потеряла интерес к моей работе и принялась колдовать над банкой с маринованной капустой.
- А ты знаешь, у меня новость.
Она подняла голову и пытливо смотрит на меня.
- Что-нибудь произошло?
- Да. После того раза..., когда я была здесь, у меня пропали месячные...
- Постой, постой, ты беременна?
- Кажется, да.
Я полностью растерян, но потом что-то щемящее зашевелилось в груди.
- Машенька, у нас будет ребенок?
- Ну, да.
Я подошел к ней и обнял.
- Это же здорово.
Она бросила консервы и уткнулась мне в грудь.
- Я так тебя ждала...
- Машенька, милая моя...
За столом разговор пошли о дальнейшей нашей жизни. Маша уже думала о свадьбе, ребенке и маме.
- Алеша, тебе надо показаться перед мамой, прийти к нам домой.
- Конечно.
Сам я мучительно думал, как отреагирует Наталья на мое появление в качестве жениха ее дочери.
- Давай договоримся, я подготовлю ее, и ты в воскресение с утра придешь к нам. Вечером у нее театр, только утром и можно её застать.
- Хорошо, Машенька.
Она заботливо подкладывает в мою тарелку маринованную капусту. Я ее машинально ем, и все время мысли крутятся вокруг предстоящей встречи. Мне даже кажется, что к матери Маши у меня больше чувств, чем к ней, но... наверно это только кажется. Моя будущая жена молода, умна, обаятельна, мне очень нравится и она не так состарится через десять лет..., как Наталья. Хотя, о чем я? Боже, как она меня встретит?
Маша пошла еще дальше.
- Я сейчас позвоню маме, - сказала она мне, - и сообщу ей, что остаюсь у тебя на ночь.
Она выскочила в коридор к телефону и долго не возвращалась в комнату. Наконец, довольная появилась передо мной.
- Все в порядке, мама меня поняла. Я остаюсь...
- Как же ты сказала ей обо мне?
- Очень просто, я так и сообщила, что остаюсь на ночь у парня, которого люблю.
- А она?
- Кто, мама? Ну конечно, прочла мне лекцию о моем плохом поведении, но потом... разрешила. Ведь я ей столько о тебе хорошего еще раньше наговорила.
- Это когда же раньше?
- Со дня нашей встречи. Мы с мамой обо всем делимся.
- А у мамы есть кто-нибудь?
- Конечно, есть, правда она никогда о нем уж очень подробно, мне не говорит, но то что есть, и то, что она к нему ходит, я знаю.
- Как же вы тогда делитесь друг с другом, ты обо мне все, а она нет...
- И мама мне все говорит, но только... до определенных рамок приличия. Не будет же она мне перерассказывать постельные сцены. Ее парня зовут, так же как и тебя, Алексей, и он - замечательный актер...
- Маша, а когда мы сыграем свадьбу? - я спешу сменить тему разговора.
- После того как ты появишься перед мамой, я думаю, сразу же и пойдем на регистрацию во дворец бракосочетания. Там ведь на размышления дают два месяца, а наш маленький растет, и будет нехорошо, если я появлюсь на свадьбе с большим животом.
- Хорошо, дорогая. Пойдем сразу.
- Алеша, а сейчас в кровать, правда?
- Обязательно.
Каким я ласковым был в этот раз, описать невозможно. Все хорошее из встреч с бабами, вылилось на Машу. Уже поздно ночью, засыпая у меня на плече, она бубнила:
- Как мне было хорошо. Алешка, я люблю тебя...
Идут последние съемки картины в павильонах Ленфильма. Меня одели в лохмотья, разрисовали кожу и теперь видно, как грязное тело уродуют язвы, еще приходится представлять, что я голодный, оплеванный. Уже все, не только женщины, но и мужчины отвернулись от Альфонса. Он забредает на какое-то кладбище, и случайно приходит к могиле, где на плите выбита надпись на французском: "Любимцу женщин, великому Альфонсу, кавалеру Де Люсаку, от поклонниц. Ты очень рано умер, но остался в наших сердцах". Рядом со мной оказался какой то старый нищий.
- Ты знаешь, кто здесь похоронен? - спрашиваю я его.
- Знаю. Красавчик, да и только. В позапрошлом году на его похороны пришли все самые видные дамы Парижа. Мне тогда досталось очень много денег...
- От чего он умер?
- Ясно от чего. Переусердствовал малость, не рассчитал своих сил и, говорят, умер в постели, на груди очередной любовницы.
- Господи, почему же не умер я?
- А ты-то причем? Альфонс - это целое искусство. Не всякий мужик потянет это.
Нищий услыхал где-то шум двигателя подъезжающей к кладбищу машины.
- Никак кто-то едет сюда, надо поспешить, вдруг чего-нибудь перепадет.
С этими словами он поспешно заковылял от меня. Я присел на камень.
- Ишь ты, что говорит... Альфонс - это великое искусство. Врешь, старый пень. Это одна из форм существования.
- Стоп, снято, - орет режиссер и плюхается в кресло. - Кажется, самое тяжелое мы прошли. Поздравляю вас всех с окончанием съемок. Теперь месяц еще на монтаж, озвучивание и там....
Но тут все присутствующие словно сорвались с цепи. Они начали орать, поздравлять друг друга. Я попал в объятья Ираидки. Как она только попала на эти съемки?
- Лешка, поздравляю..., - она смачно поцеловала меня в щеку. - Давай сегодня встретимся у меня, - зашептала помрежиха в ухо. - У меня к тебе есть новое предложение, новая главная роль.
- Нет, Ираида Владимировна. Все. Я с кино завязал.
- Вот этого как раз и не будет. После проката этого фильма, ты будешь новой русской звездой, и люди тебе просто не позволят сойти до рядового инженера.
- Этого не будет.
Я попытался выбраться из ее объятий. Мне просто повезло, что кругом было много других девушек и женщин, которые тоже хотели меня поздравить. Ираидка нехотя разжала свои руки, и я попал в другие объятья.
Касса киностудии отвалила мне большую сумму денег. И мы с Машей стали планировать, куда их растратить.
- Коляску, пеленки, - диктовала мне Маша, - это шестьсот рублей. Кроватка для малыша, еще четыреста. Господи, еще нужно мне свадебное платье, тебе костюм. Один растраты.