Джентльмен полез в мой бумажник, достал разрешение на газовый пистолет, внимательно посмотрел на него, засунул обратно и вернул бумажник.
- Что ж, - задумчиво протянул он, - в случае чего...
- В случае чего?
- Мне не нравится, что ты так интересуешься одеждой наших посетителей.
- Но ведь ничего не пропало?
- Пока, да. Так что в случае чего, - повторил он, - я знаю, где тебя найти.
Он снова перешел на "ты".
- А я знаю - где тебя. - я кивнул. - Тем более, кое что все-таки пропало. Пистолет, который потерял вчера один невоздержанный гость заведения.
- Так вот откуда я тебя помню - встрепенулся джентльмен. -Но мне не нравится такой разговор.
- Мне - тоже, - я потрогал распухшую губу. - Но чего не сделаешь ради установления истины?
- Вы что-то ошибаетесь, товарищ, - хозяин ресторана повторил то же обращение, что и уборщица. - Не пойму, о чем вы говорите?
- Я так и думал.
- Значит, вы искали оружие? - я с удивлением заметил, что он как-то расслабился, словно мысль о том, что я "всего лишь" искал пистолет была ему приятна. - Вы ищете его не там. Проводи, - он обратился к охраннику. И добавил, - Только запомни хорошенько внешность. Если еще раз пропустишь в здание, можешь даже не приходить, чтобы сдать свою дубинку.
По взгляду, которым он меня одарил на прощанье, было заметно, что джентльмен глубоко раскаивается, что предложил мне пива, вместо того, чтобы съездить еще раз по физиономии.
* * *
На следующий день я решил пойти в спортзал, или, как чаще говорят, в "качалку". Это только первые полгода трудно заставить себя два-три раза в неделю таскать штанги. Потом еще труднее.
Качалка - нейтральная территория. Здесь следователь
прокуратуры страхует на жиме лидера местной группировки, а владелец магазина и восемнадцатилетний хулиган мирно обсуждают достоинста становой тяги. За этими стенами у каждого своя жизнь, и завтра один может смотреть на другого сквозь прорезь прицела. Но сейчас... Когда в твоих руках, над тобой, штанга весом в сто пятьдесят, кто в случае чего вытащат тебя из-под этой груды металла? Кто ближе стоит.
И в этот момент мы роднее, чем братья.
Между подходами поздоровался с Валеркой-боксером. Рукопожатие обеими руками. Ритуал, пришедший из "крутого" мира. Здесь, конечно, не более, чем ритуал. Никто не собирался доставать ствол свободной рукой. Валерка-боксер был то ли блатной, то ли приблатненный, знаком с местными авторитетами и в курсе жизни, образно говоря, криминальной среды.
Через час появился Василий.
- Эй, - он увидел Валерку, - ну что, пришили твоего кореша?
- Что? Да... - Валерка растеряно посмотрел на нас и отошел подальше.
- Откуда знаешь, что у него приятеля убили? - спросил я.
- А я и не знаю. Только у него такие кореша, кого-нибудь все время пришивают, - Васька беззаботно махнул рукой.
- Все сроки прошли, - я развел руками. - Опять на диване жирок нагуливал?
- Нет, ты не прав. Тут была веская причина. - Василий подмигнул на манер француза, извиняющегося за опоздание на деловую встречу.
- Насколько веская? Килограммов шестьдесят?
- Нет, ты не прав, - постоянная присказка. - Фигурка
высший класс. На лицо - так себе... передних зубов нет... Ну, да ладно. Главное - фигура. Знаешь, она Снегурочка. В самом деле. По фирмам ездит, подарки развозит. За один визит до пятидесяти баксов получает.
- Как же она... без передних зубов?
- Ей что, в зубах подарки носить? - Васька постучал пальцем по виску, Вообще рот открывать незачем. Зато какие ноги...
- Познакомь? - мне вдруг в голову пришла одна мысль.
- Ты же у нас верный муж.
- Это точно.
- Тогда зачем тебе Снегурочка?
- Надо одну фирму поздравить. Завтра, вечером.
- Завтра двадцать восьмое. Рановато.
- В самый раз. Пусть она достанет костюм Деда Мороза для меня. А ты нас на машине отвезешь.
- Мне больше делать нечего? До одного гаража час добираться.
- Не надо было машину покупать, если не ездишь.
- Уговорил.
- Я в долгу.
- Смотри, - он погрозил пальцем, - после потребую массу мелких услуг.
- Как бы я без тебя жил?
- Помер бы давно. Хотя, все равно помрешь.
- Да, пошел ты...
- Чего кипятишься? Все помрем, никуда не денемся! Кого пристрелят, кого взорвут, а кто-то подавится шоколадкой под одеялом.
Черт бы побрал этого Ваську. Вечно чего-нибудь ляпнет.
* * *
Утро опять начиналось с телефонного звонка. Если так пойдет и дальше, можно выбросить будильник.
- У тебя красивая жена, парень, - раздался в трубке гнусавый голос, как если бы кто-то говорил, прижав пальцем одну ноздрю, да еще засунув в пасть пару пластинок жевательной резинки.
Старый трюк, чтобы изменить голос. Я хотел было сразу повесить трубку, но удержался. Я почему-то был уверен, что это не ошибка.
- Спасибо, я ей передам.
- Во-во. А еще передай... - и дальше понесся поток различных гнусных выражений, которые обычно пишутся на стенках в общественном туалете.
Я слушал, не перебивая. Хотел понять, кто звонит. Потому что если пытаются изменить голос, значит, боятся, что этот голос можно узнать. Из чего следует, что я уже встречался с этим человеком, или хотя бы слышал его.
- Ну, ты все понял? - подонок на другом конце провода выдохся.
- Угу. Слушай, может я тебя лучше дрочить научу? - предложил я. - С таким воображением ты станешь виртуозом.
- Ты лучше следи за своей сучкой, - рявкнул он.
- Я встречаю ее по вечерам, так что можешь не беспокоиться.
- Каждый день ты ее не прокараулишь, - заметил голос. - А мне всего одного раза хватит. После она сама ко мне бегать начнет.
Я прислушался. Никаких посторонних шумов, только голос. Говорят не из телефона-автомата.
- Сейчас тебе в дверь постучат, - сказал я.
- Что? - опешил голос, на мгновение потеряв искусственность.
- Это я пришел за твоей головой.
Связь прервалась, но звука брошенной трубки не было. Среди хулиганов и телефонных маньяков радиотелефон пока не получил распространения. Звонивший принадлежал к другим слоям общества.
В принципе, я догадывался, что значит этот звонок: не лезь куда не надо, займись своими проблемами. В качестве такой проблемы мне подбросили угрозу женщине, которая называлась моей женой. Впрочем, она ею и была, только за годы, которые я провел вне милого дома, кое-что изменилось во мне самом. Когда я уезжал, то расставался с девушкой, которая однажды в дождливый день на Чистых прудах, сидя рядом на скамейке у самой воды, сказала, что любит меня. Потом она стала моей женой, и нас стало связывать многое, наверное, самое лучшее тогда в моей жизни. И ночное южное море, низкие яркие звезды и белевшие на загорелом теле следы от купальника. А потом Прибалтика, флигель соседнего дома словно плывет в туманном воздухе. Мы всю ночь играли в карты и ругались от азарта. Я уезжал, помня все это и многое другое, и вернулся, не забыв ничего. Но только кое-что прибавилось. И новое объяснение в любви под рев разбивающегося о набережную Атлантического океана. И смуглое тело внучки индейца, испанки, негра и китаянки среди белого, как снег постельного белья отеля "Хилтон"... Мулатка тает как шоколадка.