И вновь я увидела лёгкое изумление в его выражении лица.
Его губы поджались. Эти губы, которые мне так нравились, которые я хотела поцеловать даже сейчас, когда беспокоилась о нем, нахмурились.
- У меня нет выбора, Мири, - сказал он. - Поверь мне, я хотел бы иметь выбор.
- У тебя всегда есть выбор, Блэк... - я умолкла, ощутив более резкую пульсацию реакции, которая больше напоминала настоящую злость.
Его золотые глаза сделались на тон холоднее, и он пристально уставился на меня.
- Для тебя это, может, и правда, - сказал он. - Но для меня это не всегда так.
Вспомнив, что я видела об его детстве, буквально сейчас, когда спала, я не ответила. Вместо этого я молча наблюдала за ним, скорее чувствуя, чем видя, что между нами опускаются стены. Я не могла придумать никаких слов - по большей части потому, что я точно знала, о чем он говорит. Я чувствовала это в нем, хотя он никогда не признавался мне в своём прошлом, не в то время. Я лишь знала своим нутром, и знала от Солоника.
Солоник сказал мне, что в том другом мире Блэк был рождён рабом.
Учитывая это, Блэк, конечно, был прав.
Я ни черта не знала, о чем он говорит.
Более того, я видела, как мои эзотерические, калифорнийские, все-случается-по-причине банальности могут подействовать на него неверным образом. Я не могла представить, какие вещи он вынес в том другом месте - или представить, каково было ему очутиться здесь - и это эффективно меня заткнуло.
Возможно, мне не стоило умолкать.
Возможно, тогда было самое время все ему сказать - о голосе в моей голове, о том, что я видела во снах. Возможно, тогда было самое время убедить его, что он не спасёт меня таким образом. Что так он не спасёт ни одного из нас.
- У тебя всегда есть какой-то выбор, Блэк, - сказала я извиняющимся тоном. - Я бы хотела, чтобы ты немного доверился мне. Я бы хотела, чтобы ты позволил мне помочь тебе с этим.
Он щёлкнул себе под нос, но не ответил. Я видела, как он обдумывает мои слова, и чувствовала, как он жалеет, что не знает способа, чтобы заставить меня понять.
Воистину иронично, учитывая, что я чувствовала себя точно так же.
Я никак не могла перекинуть между нами мост, не в то время. Тогда я слишком мало знала об его мире. Я слишком мало знала об его прошлом - и своём, если уж на то пошло. Я сомневалась в собственных снах, в собственном разуме, в голосе, который слышала в своей голове, в своих страхах. К тому же, мы оба знали, что я недавно пережила серьёзную травму. Мне уже приходило на ум, что мои сны могут быть всего лишь другой формой ПТСР.
Я знала, что Блэк наверняка тоже подумает об этом, если я ему скажу.
Или хуже того, он предположит, что я слышала голос Солоника.
Однако надо отдать должное Блэку - возможно, я его недооценивала.
Тогда я не знала, как сильно мне нужно было доверять этим слабым уколам предостережения, которые со временем я получала все чаще и чаще. Напротив, я всю свою жизнь подавляла такие вещи. Я хотела реагировать только на факты... а не на смутные предчувствия, которые ни на чем не базировались.
Теперь я понимаю те ограничения. Правда, понимаю.
Я не злюсь на себя за то, что не надавила на Блэка посильнее.
И все же я жалею, что не сказала больше.
Я очень жалею, что не сказала ему больше, пока у меня была возможность.
Глава 2. Бегство
К тому времени, когда мы приземлились в Международном Аэропорту Сан-Франциско, я выбросила из головы все мысли о снах и загадочных голосах.
Все, о чем я могла думать - это добраться домой... и принять очень долгий, очень горячий душ.
Желательно с Блэком.
Я наблюдала за ним, будучи не в состоянии отвернуться, пока он вытаскивал два жёстких чемодана с ленты конвейера на выдаче багажа. Он схватил их разом, все ещё оберегая раненое плечо, но это движение все равно выглядело лёгким, почти грациозным.
Я смотрела, как двигаются его мышцы под кожей, натягивая татуировки, когда он поднял чемоданы - единственное доказательство их веса. Губы Блэка поджались в мрачном выражении, когда он опустил их на покрытый линолеумом пол рядом с багажной каруселью, открывая защёлки на ручках, чтобы можно было воспользоваться колёсиками.
Я наблюдала за всем этим - за тем, как двигалось его тело, как висела на нем одежда.
Блэк был одет в ту же чёрную футболку, которую он надел в аэропорту Бангкока. Только теперь он накинул поверх неё и повязки на ране кожаную куртку, маскируя и рану, и пистолет, который он наверняка положил в плечную кобуру, как только мы сошли с самолёта. Его тёмные брюки низко висели на бёдрах из-за потерянного веса, ниже красовались классические кожаные туфли. Блэк двигался медленнее обычного - единственный индикатор того, что он устал.
Ну, и ещё был ранен, напомнила я себе.
За прошедшие тридцать с лишним часов мы побывали на нескольких самолётах с пересадками, и я сомневалась, что Блэк поспал, но я знала, что не только это служит причиной тому, что я вижу. Я также знала, что дело не только в пулевом ранении. При нем были те же наручные часы, что и при нашей первой встрече в комнате для допросов полицейского участка в Сан-Франциско. Его черные волосы спутались на затылке, и я снова заметила, что он зарос - это контрастировало с полицейским образом его зеркальных солнцезащитных очков.
Я также осознавала его прикованное ко мне внимание, даже когда казалось, что он смотрит куда-то ещё. Его очерченные губы хранили то мрачное выражение, но Блэк, казалось, тоже испытывал облегчение с тех пор, как мы приземлились в Штатах - как он и говорил об этом.
Я отвернулась лишь тогда, когда заметила женщину в дизайнерском плаще, окинувшую его взглядом с головы до пят и прищурившую глаза в выражении явного интереса.
Посмотрев вниз, я вытащила из сумки телефон - возможно, чтобы мне приходилось смотреть, как она пытается завернуть свой путь поближе к Блэку. Я знала, что мне придётся привыкнуть к женскому вниманию в его адрес, но пока я не привыкла и была не в настроении притворяться после всего этого.
Мой телефон как будто взорвался в ту же секунду, как только я его включила.
Только тогда мне пришло в голову, как давно я его не проверяла. Каким-то образом за все проведённое в Бангкоке время я даже не подумала его включить. Я даже не замечала, что телефон валялся неактивным в сумке после первого перелёта.
Но с другой стороны, когда бы я им воспользовалась?
Большую часть проведённого в Таиланде времени я была привязана к стене в комнате психопата. Был ещё тот первый день, с Блэком и его адвокатом Лоуренсом Фаррадэем, а позднее - со старым армейским приятелем Кевином Лоулессом.
Затем был Солоник. В настоящей постели номера отеля я провела всего одну ночь.
С гримасой выбросив это из головы, я попыталась сосредоточиться на телефоне. На нормальности.
На моей настоящей жизни.
Первые несколько сообщений - предсказуемо, полагаю - были раздражёнными смс от моего чрезмерно параноидального и временами осуждающего приятеля и детектива отдела убийств Наоко «Ника» Танака.
Я также получила несколько сообщений от Энджел, другого копа из отдела убийств в участке Ника. Я даже получила несколько от Глена Фрейкса, напарника Ника, что говорило о том, насколько отчаянно Ник пытался со мной связаться. Если он втянул Глена в свою паранойю, то следующим этапом, скорее всего, звонил в Интерпол.
Между опекающими смс «старшего брата» от Ника, каждое из которых становилось более резким и смутно угрожающим, чем предыдущее (хотя большинство этих угроз были направлены в адрес Блэка, интересно), я также получила несколько сообщений от клиентов, по большей части - от тех, от кого и ожидала. От одного из них мне правда стоило отказаться с перенаправлением к другому специалисту. Казалось, он чувствовал себя преданным всякий раз, когда я была вне зоны доступа больше одного вечера, и становился все более требовательным к моему времени и «вниманию», которое я ему уделяла. Он также становился все менее восприимчивым к моей ответной реакции на эту тему.