— Кто это, Нао?

— Ученики. Мальчик задумался, но сам не смог понять значения нового слова «Нао» долго разъясняла ему.

— Я тоже хочу учиться, — сказал Ло. — В школе.

— Здесь нет ее.

— А я хочу…

— Просто «хочу» — это неразумно, а в наших условиях — бессмысленно.

— Мне это нужно, Нао, — тихо и умоляюще произнес Ло.

— Это верно, — похвалила «Нао». — Но я не знаю, с чего начинать.

— А ученики знают?

— У них учителя, — ответила «Нао», и ей пришлось объяснять, что это такое.

— А откуда знают учителя, как и чему учить?

— Для этого имеются особые программы. Мальчик привстал с кресла и взволнованно спросил:

— А ты знаешь их?

— Я знаю все, что имелось на Гаяне до нашего отлета…

— Так учи меня по школьной программе, Нао! — воскликнул Ло. — Не надо выдумывать другую…

Так впервые, еще не сознавая этого, мальчик стал программировать своего механического наставника. Теперь-то дело у них пошло скорее.

В шесть лет Ло научился бегло читать и считать. Легче всего мальчику давались математика, логика, философия. Труднее — природоведение.

— Неужели все то, что ты показываешь мне по телепатону, существует, Нао? — допытывался он. — Планета Гаяна, люди, животные, птицы?

— Существует, Ло, и независимо от твоего сознания. — Но почему люди есть маленькие, как я, и… большие?

— Вырастешь и тоже станешь взрослым.

— Тогда отчего ты не растешь? Я все время вижу твое шарообразное тело, сигнальные огни и щит программирования одинаковыми?

— Я машина.

— И умнее меня!

— У меня нет ума, я храню знания, выработанные умом человека.

— Так дай их мне все сразу, чтоб я все знал!

— Ты итак проходишь программу, обычную для подростка тринадцати-четырнадцати лет, а тебе сейчас девять.

Еще более замысловатым для мальчика вопросом было: откуда берутся люди?

«Нао» не спешила — в школьной программе пока еще не было такой темы. Она отвечала: «От родителей…»

— И у меня они есть?

— Были, — пояснила «Нао». — Здесь. А сейчас их нет. Я расскажу, когда настанет срок, указанный твоей матерью.

В тот памятный день Ло был в особенно приподнятом настроении. Он решительно обратился к своей наставнице:

— Сегодня мне исполнилось десять лет, Нао, я жду рассказа о моих родителях.

— Рано, — возразила «Нао», — осталось еще семь часов тридцать восемь минут.

Ло по опыту знал: «Нао» неумолима.

Наконец телепатон включен, и перед Ло развернулись картины экспедиции на звездолете «Ар».

Отлет с Гаяны и полет к цели занимали его не очень, многое было знакомо. «Нао» показывала ему по телепатону чуть ли не всю историю гаянской космонавтики.

Но он никогда не видел свой звездолет со стороны, и «Нао», угадав его желание, показала ему кадры, на которых был «Ар» в разных ракурсах — на старте и в космосе.

Экспедиция состояла из девяти гаянцев. Ло с любопытством всматривался в изображение каждого, пытаясь угадать, кто его отец. «Нао» бесстрастно сообщала:

— Командир звездолета Бур… Астронавигатор Нэт… Биолог Эр… Младший биолог Ло — твой отец… Нао — твоя мать.

Эти кадры стояли перед мысленным взором Ло дольше остальных. Внешне он ничем не выдал своего волнения, просто смотрел и думал.

«Куда и зачем они летят?» — подумал мальчик, и «Нао» ответила на его немой вопрос.

Если провести мысленно линию от центра Галактики к Гаяне и дальше, то где-то на окраине она упрется в новую звезду, обнаруженную гаянскими астрономами. Родилась она здесь или является залетной гостьей? Чтобы установить это, решено было отправить экспедицию Бура на звездолете «Ар»…

Расчеты аномалии, какую внесла в движение соседних светил Зора (так окрестили на Гаяне эту звезду), показали, что гаянцы имеют дело с «иностранкой».

Появление залетных звезд в Галактике наблюдалось и раньше, но еще никогда ученые не могли вот так непосредственно изучать их.

Теперь они получили такую возможность…

Однако сколько хлопот появилось у наших звездоходов! Скажем, авторитетнейшие умы Гаяны утверждали: всякая залетная звезда обязана быть похожей на звезды родственного класса нашей Галактики. Иными словами, природа ничего нового тут не придумает.

Конечно, «авторитет — это психология», любят говорить гаянцы, но и не считаться с ним — все равно, что удить рыбу пальцем: можно остаться без пальца и без рыбы…

Так вот, о Зоре…

Ее физическая природа имела немалое отклонение от ожидаемых свойств. Яркость ее, несмотря на стремительное приближение к ней звездолета, не увеличивалась, а оставалась почти неизменной! Вывод один: Зора — угасающая звезда, но время ее угасания соизмеримо со скоростью полета «Ара». То есть, если бы удалось наблюдать ее сейчас с неподвижной точки, Зора меркла бы, что называется, на глазах.

— Слишком быстро все это, — удивлялся астронавигатор Нэт. — Если учесть ее солидную массу, то приходится признать, что в Галактике до сих пор не наблюдалось подобное. А по всем остальным признакам Зора — самая обыкновенная звезда шестой величины, каких уйма вокруг нас. Но ведет она себя по-иному.

— Подождем еще, — ответил Бур.

У Зоры была обнаружена всего одна маленькая планета, с атмосферой, плотность которой, в первом приближении, соответствовала плотности гаянской атмосферы на высоте 10–15 километров.

Выбрав круговую орбиту удаленностью 190 миллионов километров от светила и 10 миллионов километров от планеты, которую, с общего согласия, Нао окрестила Эдой, то есть Одинокой, Бур пересел в малую, десантную, ракету и с тремя товарищами покинул звездолет.

Догнать Эду и перейти на посадочную траекторию, конечно, не представляло труда. Вскоре космонавты получили возможность осмотреть ее с высоты всего 100–120 километров.

Под ними находился ледяной шар, опоясанный по экватору почти сплошной лентой материка, большей частью ровного и лишь на северной половине бугрившегося невысокими белыми горами.

Они насчитали более семисот городов, но без каких-либо признаков жизни. Казалось, это застывшая планета. В некоторых местах материкового пояса планеты виднелись космодромы, именно космодромы, а не остатки их. Бур выбрал наиболее подходящий, с его точки зрения, и произвел посадку…