- У нас есть такая игра, - объяснила она с легким оттенком превосходства, - я придумываю имена всем животным, которых мы встречаем.

- Серьезно? Какие, например?

Джейми смерила кота задумчивым взглядом.

- Этого можно было бы назвать.., генерал Грозамышей!

- Нет! - отрезал Тэм. - Не ты. Он! - И ткнул пальцем в Глена.

- Ну хорошо. - Глей на минуту задумался. - Может быть, Мяус?

Мальчик нахмурил светлые брови и покачал головой.

- Он любит длинные имена, - тихонько подсказала Джейми.

- О! Тогда как насчет Казановы-с-помойки?

Джейми хихикнула, а Тэм удовлетворенно кивнул и снова принялся за своего мишку, в то время как Глен подумал, какую оценку этому имени дал бы Фрейд. Вероятно, он сказал бы, что Глен подсознательно ощущает себя мартовским котом рядом с хорошенькой самочкой.

- Ножками! - Уинни напомнила о своем существовании, дернув его за ухо.

Глен осторожно опустил ее на землю и, не дожидаясь новых просьб, посадил на плечи Тэма.

Остаток пути показался ему бесконечным. Уинни не спеша ковыляла рядом, то и дело останавливаясь, чтобы поднять с земли камешек, фантик или еще что-нибудь, не менее занимательное. Все подвергалось тщательному изучению и требовало объяснений. Ее мать, привыкшая к такой манере передвижения, казалось, ничуть не тяготилась ею, а вот Глену стоило немалого труда приноровиться к их скорости. В конце концов он не выдержал и двинулся вперед привычным быстрым и широким шагом, то уходя далеко вперед, то снова возвращаясь к коляске. Тэм на его плечах радостно повизгивал и ухал на поворотах.

Если бы Беатрис не умерла, такой могла бы быть и его жизнь. Их ребенок был бы сейчас примерно того же возраста, что и близнецы, и наверняка такой же живой и любопытный.

Наконец вся компания оказалась у церкви.

Доска объявлений обнаружилась на стене рядом с входом. Глен усадил Тэма в коляску, вытащил из кармана приготовленный листок и быстро, боясь, что передумает, прикрепил его.

- Не хотите зайти ненадолго? - спросила Джейми.

- В церковь? Зачем?

- Не знаю. Я люблю церкви. Там всегда так мирно и покойно и к тому же хорошо пахнет. Я всегда, с самого детства, просила Господа позаботиться о моей настоящей маме, где бы та ни была. Может быть, она уже на Небесах смотрит на меня сверху и тоже заботится обо мне.

Ее слова напомнили Глену, что он не единственный здесь пережил тяжелую утрату. Он пожал плечами и вслед за ней стал подниматься по широким каменным ступеням к церковным дверям. Глен надеялся, что они будут заперты. Но надежды его не оправдались.

Только ступив внутрь, он понял, что совершил ошибку. Ходить в церковь было не в его привычках. До сих пор он лишь дважды был в храме оба раза в одном и том же. Первый раз, когда женился на Беатрис. И второй - когда хоронил ее.

Крепко держа детей за руки, Джейми двинулась по широкому проходу и опустилась на скамью в одном из первых рядов. Солнечный свет, льющийся сквозь витражи высоких окон, освещал ее лицо, делая его невероятно красивым и одухотворенным. Она склонила голову и сложила руки.

Глен неуклюже пробрался в самый дальний угол и уселся на скамью, решив дождаться, пока она будет выходить.

Повсюду царили тишина и покой. Глен втянул в себя легкий аромат ладана и воска и закрыл глаза. Джейми была права: здесь так мирно.

Голова его опустилась на грудь. В последнее время он слишком мало спал по ночам. Только смертельная усталость могла на время заглушить вертящийся в голове мотив детской песенки. Глен боялся даже думать о том, что теперь к нему прибавится воспоминание о мягких губах Джейми...

Он ощутил ее присутствие раньше, чем увидел ее. Ее, Беатрис.

Она была так хороша, с распущенными светлыми волосами, в длинном, сияющем белизной платье. Глен был безмерно счастлив снова видеть ее.

Но Беатрис не выглядела счастливой. Она стояла, уперев руки в бедра с тем вызывающим видом, который принимала чрезвычайно редко.

Как, скажем, в тот раз, когда всего через неделю после свадьбы он отправился с ребятами пропустить по стаканчику после работы и забыл позвонить домой.

- Ну и болван же ты, Глен Джордан! - заявила она.

И ее резкий тон, и слова были совсем не теми, какие он представлял себе, мечтая о воссоединении с любимой. Глен хотел заговорить с ней, но язык, словно одеревенев, не слушался его.

Беатрис смотрела на него.

- Слушай, Глен, мне просто противно смотреть на тебя. Сидишь тут, жалеешь сам себя и плюешь на весь свет.

Он хотел возразить ей, но не мог произнести ни слова.

- Эта молодая женщина одна в незнакомом городе. Она не знает здесь ни души. Ее сестра еще не приехала. Она целый день проводит наедине с детьми, а это, знаешь ли, потруднее, чем кажется. Дети - это не только поцелуи да объятия. А ты даже не желаешь стать ее другом.

Что с тобой случилось?

Он совсем забыл об этой черте характера Беатрис.

Однажды она увидела по телевизору репортаж о полицейской операции, в которой принимал участие и Глен. Задерживали банду опасных преступников, на счету которой было немало жизней, и ребята не слишком церемонились с арестованными. Но Беатрис увиденное привело в негодование. Ты вел себя низко и грубо, выговаривала она Глену. Как ты можешь обвинять этих людей в их преступлениях, если сам ведешь себя не лучше, чем они?

Эти слова он запомнил навсегда. Они изменили в нем что-то главное, сделали его лучшим полицейским - и лучшим человеком тоже.

Взгляд Беатрис неожиданно смягчился.

- Вот это тот Глен, которого я любила! Глен Джордан, который всегда знает, как правильно поступать.

Она повернулась и пошла прочь, до боли знакомым ему жестом перебросив волосы через плечо. Пересекая храм, она вошла в полосу солнечного света, такого яркого, что он слепил глаза, не давая Глену ясно разглядеть ее очертания. Здесь Беатрис остановилась, обернулась и, помахав Глену рукой, крикнула: "Проснись!"

- Проснитесь, Глен!

- Что такое? - Он разлепил веки и увидел над собой Джейми, глядящую на него со странной улыбкой.

- Мы уже уходим, - сказала она.

- Должно быть, я задремал, - пробормотал он, поднимаясь на ноги. Прошу прощения.

- Вам не за что просить прощения.