Белов взглянул на товарищей и увидел растерянные лица Зои и Вадима. Шатров, что-то соображая, потирал тонкими длинными пальцами рябинки на смуглой щеке.

- Сергей, поди-ка сюда,- позвал Вадим и направился за ближний куст ольхи, увешанный почернелыми листьями и шишечками. Оставшись наедине с Сергеем, он таинственно сказал:

- Подозреваю всадника…

- Чепуха,- возразил Сергей.- Да разве он показался бы после этого?

- Ты прав! -быстро согласился Орлецкий и тут же предложил второй вариант:- Помнишь наш спор о Шатрове? А ведь это, пожалуй, сделали его дружки.

Догадка Орлецкого смутила Сергея. Такое могло случиться. Шатров сам говорил, что над ним постоянно висит угроза воровской мести. Шестнадцатилетним мальчишкой он за кражу попал в колонию. Воры посвятили Ромку в свою веру Он давал клятву своей кровью, целовал лезвие ножа. Но воспитатели сумели убедить его, что зря губит молодую жизнь. Ромка вместе с дружком Тимой решили «завязать». Тиму воры прирезали в первый же день, когда тот вышел на свободу. С Ромкой Рябым им пока не удалось свести счеты: проворен и ловок Рябой - это знали бывшие его дружки и не рисковали нападать открыто. А вот сбросить лодку под обрыв они могли.

«Может, исключить Шатрова из отряда? - подумал Сергей.- Кто знает, что у него на душе…» Но в следующее мгновение он отогнал эту мысль. Поверив в человека, он никогда не менял мнение о нем. Тем более, что парень и так настороженно относился ко всем и как только заме-чал недоверие к себе, замыкался и неделями мог не проронить ни слова. Только желваки играли на скулах. Обидишь человека напрасно - толкнешь на прежнюю стежку.

- Нет, я не согласен,- решительно ответил Сергей и направился к остальным.

Шатров стоял, широко расставив ноги и чуть ссутулившись, словно рысь, приготовившаяся в прыжку. Из-под нависших на лоб кудрей смотрели желтые ненавидящие глаза. Он, похоже, догадался, о чем шла речь, и еле сдерживался. Теперь ему были противны все - гордая расфуфыренная Зоя, чересчур спокойный Белов и больше всех - этот пижон Орлецкий. Все они дрянь, не верят ему…

- Пошли, Ром,- кивнул Белов.

- Чего еще? - не разобрав, ощетинился Ром.

- Я говорю, пошли.

Ром выпрямился и кинулся вслед.

Кирьку Сергей не удостоил даже взглядом. Широкими шагами он стал подниматься в гору. Рядом с ним поспешал Шатров.

- П-побегу искать Арфу,- жалкий и обиженный проговорил Кирька и рысцой направился в сторону прииска.

На мосту остались только Зоя и Вадим. Под мостом шумно клубилась вода, обдавая холодком береговые кусты.

- Похоже, что наш таежный поход не состоится,- сказал Орлецкий.

- Я думаю о другом,- откликнулась Зоя.- Какой все-таки грубый Сергей. Я в нем этого не подозревала. Как он обрушился на беззащитного мальчишку…

Вадим только пожал плечами. Тут он пас. С Беловым он в дружбе. Пусть уж сама Зоя дает оценку поступкам своего чувака.

- Еще не ушли с прииска, а уже начались приключения,- покачал головой Орлецкий.

Взглянув на Вадима, Зоя заметила на его волевом лице с резко очерченным подбородком еле уловимую растерянность. Орлецкий перехватил ее взгляд и решительно сказал:

- Хватит прохлаждаться, пошли!

Когда они выбрались из рощицы и полоска дороги повела их по голому склону круто в гору, Зоя взяла Орлецкого под руку. Вадим начал наигрывать на аккордеоне. Играл он хорошо, слушать его можно было без конца. Так под музыку они незаметно поднялись на гору.

Под старой лиственницей, где размещался их табор, лежали на своих местах ящики, лопаты, геологические молотки, сохли на козлинах голубые весла и огромная кормовая гребь. Пустовало лишь место, где еще вчера подсыхал вместительный дощаник «Альбатрос».

Неприятным холодком обдало сердце Зои: кто же столкнул их судно? Беспокойство отразилось на ее лице. Вадим заметил это: он быстро положил на брезент аккордеон и, взяв кинокамеру, стал снимать Зою, ловя моменты, когда совсем рядом пролетали сизые речные чайки.

- Запечатлей и меня для потомства,- весело сказал Орлецкий и передал кинокамеру Зое. Он взобрался на острый выступ и, с трудом балансируя, ослепительно улыбался.

«Все-таки Вадька необыкновенный парень,- нацеливая на него глазок объектива, подумала Зоя.- Настоящий романтик».

На каменной полоске под скалой слезились обломки льда, блестел жидкий ил, валялись выброшенные паводком коряги. Среди этого хлама Сергей увидел дощаник. Еще вчера он любовался детищем своих и Кирькиных рук, а сейчас увидел его изуродованным и перепачканным, с трещинами в бортах и в днище. Белов снял фуражку и долго стоял с опущенной головой, словно перед покойником. Ром ощупал борта и присел у воды, чтобы ополоснуть перепачканные руки. Муторно было у него на душе: ночное происшествие и он считал делом своих бывших дружков и гадал, кто же из них побывал здесь…

«Вот и сорвался поход»,- с тоской подумал Сергей. В нем забурлил гнев, возникло яростное желание швырнуть дощаник в клубящийся поток Ярхаданы.

- Вижу, Белов, и ты труса празднуешь,- глядя исподлобья, зло усмехнулся Ром.

Сергей даже не нашелся сразу, что ответить. Он не привык бояться кого-либо. Наоборот, мысль о том, что кому-то нежелательна их экспедиция, вызвала в нем неистребимое желание ехать.

- Я за тебя беспокоюсь,- ответил наконец Сергей Шатрову.

- Строишь из себя героя, а других трусами считаешь? - в упор спросил Шатров, и в его глазах засветилась холодная усмешка.

- Вовсе не считаю,- возразил Сергей.

- Я вижу,- напирал Ром.- Ну, если на то пошло, давай потягаемся!

- С удовольствием!-весело воскликнул Сергей, протягивая ручищу.

Шатров выставил свою руку, не сняв перчатку. Ему вовсе не было так весело. Он понимал, что Сергей прав: дощаник могли сбросить только его бывшие друзья. Встреча с ними в тайге ничего доброго не сулила. Спором с Сергеем Ром хотел лишь заглушить свое беспокойство…

Разговор этот произошел еще до прихода Зои и Вадима. Когда же они появились на берегу, Сергей и Ром дружно стучали топорами. Исправив борт - наложив поверх переломленной доски другую, они приколачивали новые уключины. Потом Шатров принялся смывать с дощаника грязь, а Сергей закрасил свежую доску и поцарапанные места. Молча они спустили дощаник на воду и отвели из-под скалы к пологому берегу.

- Ну как? - крикнул издали Орлецкий, когда Сергей и Ром выбрались из-под горы к табору.

- Все в порядке,- нехотя ответил Шатров.- Будем собираться.

- Может, кто-нибудь передумал? - спросил Сергей.

- Я, например, никогда не передумаю,- весело откликнулась Зоя и, повернувшись в сторону белеющих на фоне голубого неба гор, горячо заключила: - Мне бы только скорее взобраться вон на те скалы за облаками.

В глазах Сергея отразилась благодарность. Как будто вдохновленный Зоиными словами, он легко взвалил на плечо мешок муки, подхватил под мышку ящик с консервами и пошел пружинящей походкой вниз, к причалу. Вслед за ним спускался с кулем муки на плечах Ром. Зоя взяла весло. Орлецкий отправился последним, запечатляя на пленку приготовления к отплытию.

Вскоре все вещи и палатка были перенесены и погружены в дощаник. Кирькина балалайка в голубом фанерном футляре лежала в лодке поверх мешков. Шатров насобирал веток, разжег около воды костер, и все уселись вокруг погреться перед дорогой.

- Э-кхэм!-послышалось вдруг чье-то покашливание.

Голос кладовщика перевалочной базы Липунцова был хорошо знаком Сергею и Рому: им приходилось получать со склада продукты для экспедиции. Не раз им надоедала болтливость кладовщика. Затеет сказочки-присказочки и пока не доскажет, не выпустит. А то на чай пригласит. Хочешь не хочешь - иди. Жена у него тихая, ласковая, всегда с грустинкой в глазах. Но принимала гостеприимно.

В широких бриджах и тапочках на босу ногу, Липунцов стоял, распахнув полы пиджака и выставив живот-бочонок. Он молча оглядел заплату на борту дощаника, удрученно покачал головой и посмотрел в глаза Орлецкому.