Немного сбросив пар, решили прогуляться по лесу, побродить вокруг, не слишком далеко, конечно.

В лесу царил загадочный полумрак. Чтобы не заблудиться, шли по тропинке, проложенной, вероятно, охотниками.

Вальке все было интересно, и громкая дробь дятла, и трескотня сорок, и огромные муравейники. Все надо было посмотреть, и что можно, потрогать.

И такая была тишина, такой чистый воздух, такое спокойствие, что ни о чем плохом даже думать не хотелось.

Но тут...

Кларки немного замешкался у куста с какими-то ягодами, а Валька прошел вперед с пару десятков шагов.

Наверное, в лесу все первобытные инстинкты обостряются. Он как-то почувствовал неладное, поднял голову и посмотрел вверх.

Чуть выше его роста, на широкой ветке, сидела полутораметровая кошка. Она глядела на мальчика желтыми злыми глазами, и явно готовилась к прыжку.

Хотелось бы надеяться, что это домашняя кошечка, но кисточки на ушах выдавали правду. Рысь! Для 12-ти летнего ребенка просто смертельный враг.

Валька похолодел. Сердце рванулось вниз, куда-то в пятки. Бежать было слишком поздно.

Единственное, что он успел сделать, это сквозь зубы выдавить одно слово:

— Кларки...

А рысь уже отталкивалась задними лапами, урча и прижав уши к голове.

Вдруг мощный удар сшиб Вальку с ног, отбросил далеко в сторону. Мальчишка больно ударился о кочку, перевернулся, стал на четвереньки и замер, не веря своим глазам.

На его месте стоял кентарик; напротив, все на той же ветке сидела так и не успевшая прыгнуть рысь.

Они не мигая смотрели друг другу в глаза. Кларки скрестил руки на груди, его черные глаза затуманились.

Через несколько мгновений кошка зевнула и, не теряя достоинства, перепрыгнула на другую ветку, потом дальше и дальше, пока короткий рыжий хвост не перестал мелькать вдали, в густой листве.

Только теперь Валька перевел дух, поднялся, подошел к Кларки. Ни слова не говоря, он обнял друга за шею, прижался к нему и замер. Кларки крепко обхватил Вальку ладонями за вздрагивающие плечи. О чем они думали в эти минуты, пусть останется с ними.

К дому ребята вышли тихие, присмиревшие. Павел Егорович, набиравший воду в ручье, спросил:

— Что это с вами? Лешего увидали, наверное?

Валька слабо махнул в сторону леса :

— Мы там рысь видели, чуть не прыгнула; хорошо, Кларки ее прогнал-

— Рысь? – забеспокоился дядя Павел – Вот принесла нелегкая! Многолетний опыт охотника и егеря позволил ему сохранить видимость спокойствия. Он быстрым шагом прошел в избу и через пару минут вышел с двустволкой в руках.

— Вот что, вы пока в доме посидите. А я пойду погляжу, куда наша подружка забежала.

Мальчишкам уже не хотелось ни леса, ни ручья, ни прочей природы. Да и стемнеет скоро, к тому же.

Кларки пошел поговорить со своей кобылой, а Валька отправился в сторожку. Он лег на кровать и долго смотрел в бревенчатый потолок, вспоминая страшные секунды. Как себя ни успокаивай, а все-таки он повел себя как трус. До сих пор руки-ноги бьет мелкая дрожь. Он ведь даже и подумать не успел, что можно камень или палку было схватить. Еще и еще он давал себе слово перестать быть такой девчонкой, да только все не получалось.

Постепенно в комнату входил полумрак, садилось солнце.

Появился Кларки, пристроился возле Вальки, взял его за руку.

— Знаешь, как я перетрусил... – сказал он вдруг.

— Ты?!! – несказанно удивился Валька. – Ты же совсем наоборот даже!..

— Если б тебя там не было, я бы убежал, наверное.

— А ведь ты меня сегодня от смерти спас — вдруг в каком-то непонятном порыве Валька прижался губами к прохладной щеке своего друга. Тот не отстранился, глупые пацаньячи предрассудки, видимо, были ему не знакомы.

Вернулся Павел Егорович. Он громко прошаркал сапогами, зашел к ним в комнату.

— Как вы тут, спите уже?

Мальчишки только успели отпрянуть друг от друга, весьма, надо сказать, нехотя.

— Ладно, не буду мешать. Я обошел вокруг, ничего страшного не заметил, наверное, далеко вы ее загнали. Ну, спокойной ночи. — Спокойной ночи. — ответил Валька.

Дядя Павел прикрыл дверь, потом грузно улегся на топчан, поворочался и захрапел.

— Слушай, я давно спросить хотел, а откуда ты наш язык знаешь? Или вы там тоже по-русски говорили? — спросил Валька.

— Да я и сам не знаю, просто как встретились с тобой, так я сразу и научился.

— Понятно. — и Валька решил поменьше удивляться в будущем, уж слишком невероятным был его друг.

— Кларки, спокойной ночи — сказал вполголоса Валька.

— Пусть твое сердце увидит рассвет... — ответил ему кентаврёнок.

— Ух ты, здорово! – вскрикнул восхищенно Валька. – А как у вас «Доброе утро» говорят?

— Пусть твое сердце встретит закат.

— Красиво — улыбнулся мальчик и закрыл глаза.

Утром Вальку разбудил вкусный запах дымка. Он вскочил, наспех натянул шорты и футболку, выскочил из дома. Павел Егорович и Кларки мирно беседовали о чем-то возле костерка. Было чуть-чуть прохладно, набежали легкие облака. Валька поздоровался, пробежался умыться к ручью, на ходу взъерошив прическу у кентаврёнка. Настроение было преотличным. И пусть сюда сбегаются все рыси, медведи и леопарды, он уже ничего не испугается, когда рядом с ним такой славный друг.

— А мы вот картошки испечь задумали — сказал дядя Павел, когда Валька присел рядом.

И тут появились гости.

Темно-зеленый «газик» подъехал почти неслышно, трава скрадывала шорох шин.

Первым выскочил Женька, сын Павла Егоровича. Улыбаясь, он подошел к отцу, пожали друг другу руки, обниматься, естественно, не стали, не барышни.

Потом появился водитель, в милицейском кителе, с тремя звездочками на погонах. А потом...

— Папа!.. – крикнул Валька и тут же повис у отца на шее, затем плавно переселился к маме. – Мам, привет! Приехали наконец-то!

— Ну, рассказывай, что тут у вас творится. – весело сказал отец, подходя к костру.

— Привет, Егорыч, вот, привез тебе гостей, — сказал старлей дяде Паше.

— Добрым гостям всегда рады — Павел Егорович был рад за Вальку, но присутствие участкового радости приносило мало.

Ольга Николаевна, стройная молодая женщина, весело осматривалась по сторонам:

— Валя, ну а где же твой друг? И бабушка вчера нам весь вечер про него рассказывала, и вся деревня гудит, как улей.

И правда, где же кентаврёнок? За этой суматохой мы совсем про него забыли. Валька метнулся в дом, пусто. Обежал вокруг сторожки. И появился, держа смущенного Кларки за руку.

— Здрасьте, — поздоровался тот, застенчиво глядя из-под длинных ресниц.

— Ой... – мама так и присела – Чудо какое... А мы все не верили... — она подошла ближе, протянула руку и тонкими длинными пальцами погладила Кларки по голове. А он чуть не замурлыкал в ответ.

Папа Вальки, конечно, был более сдержан. Но и он не сразу пришел в себя, смотрел, широко раскрыв глаза, почесывая переносицу.

Участковый Афанасьев, по долгу службы повидавший всякое, был невозмутим. Подумаешь, мол, кентавры, и не такое видали.

В костер была подброшена картошка, появилась, как водится, «злодейка с наклейкой», водочка то есть.

Старлей, правда, пытался что-то возразить, мол, на службе. Но сопротивление было вялым и ненатуральным.

Все сели у костра, чуть в стороне, жара все-таки, облака разошлись и Солнце вступало в силу.

Детям налили «колу». Кларки подозрительно понюхал темную жидкость с шипящими пузырьками, попробовал. Холодный вкусный напиток пришелся по вкусу.

Разобрали горячую, закопченную картошку, пропустили по первой. За встречу.

Когда прошла вторая, заговорили на серьезную тему.

— Что будем с нашим чудом расчудесным делать? — спросила мама Вальки.

— Здесь ему долго нельзя, прознают быстро. Шила в мешке не утаишь, — покачал головой Павел Егорович. – Вот ты власть, Матвеич, что скажешь?