Впрочем, Линет постаралась как можно быстрее отогнать от себя неприятные мысли о возможном замужестве и, тем более, о грубом, заносчивом лорде. Повернувшись спиной к дверям и встряхнув уже почти высохшими волосами, девушка прислонилась голову к высокому, сжатому железным обручем краю так называемой ванны. Ее светло-карие глаза мечтательно устремились на тонкую прорезь в стене, откуда порой проникал таинственный свет мерцающей луны, то игриво показывающейся, то испуганно прячущейся за темные очертания бесцельно плывущих по ночному небу облаков. Еще немного – и снизу с подогретым у камина полотенцем поднимется верная Миара, и снова наступит обыденная жизнь, но пока…

Линет вздохнула и вновь предалась ласкам плещущейся теплой воды и своим собственным соблазнительным фантазиям. Последние обычно всегда основывались на часто повторяемых и хорошо известных Линет с детства мифических историях, рассказываемых в огромном холодном зале ее родного замка, но с недавнего времени героем этих старых рассказов стал некий таинственный и прекрасный незнакомец, которого девушка видела лишь один раз, да и то всего короткие жалкие мгновения.

Незнакомец этот выглядел как человек, рожденный повелевать и стоящий много выше, чем прочие, если не сказать – на вообще недосягаемой высоте. Лицо его дышало мужеством и красотой, а грива светлых волос, падавших на широкие плечи, сияла так, будто волосы сами по себе горели каким-то волшебным внутренним светом. А глаза! Глаза его были темны как полуночное небо, и лишь насмешливые огоньки вспыхивали в них порой, словно он смеялся над всем божьим миром.

Линет была девицей высокородной и соответственно воспитанной, но, когда незнакомец несколько раз неожиданно появлялся у них в замке, она со стыдом обнаруживала, что не может оторвать от него глаз, а разум, которым она столь гордилась, начинает затуманиваться. Скрывая свою тайну, девушка не раз пыталась разузнать имя таинственного рыцаря – но тщетно. Вопросы ее оставались без ответа. То ли попытки ее были слишком уж осторожны, то ли действительно человек этот был загадкой, то ли имели место оба эти предположения, но имя и положение незнакомца оставались покрытыми мраком, что еще больше интриговало наследницу замка Рэдвелл.

У скромной Линет никогда бы не хватило мужества самой хладнокровно и настойчиво выследить интересующего ее человека и самой, без посредников, разузнать о нем все, что смущало ее неопытную душу. Нет, щеки ее горели даже при воспоминании о том, как позавчера она заставила себя бросить быстрый взгляд через плечо, чтобы найти его в пестрой толпе гостей. Несмотря на свою некрасивость, девушка всегда отличалась непередаваемой грацией, но присутствие незнакомца отняло у нее и это преимущество, и, запутавшись в длинном платье, она неловко упала чуть ли не под ноги предмету своих грез.

Сэр Байзел, капитан стражи, был буквально в ужасе от столь чудовищной напасти, постигшей любимую дочь графа в его присутствии. Сгорая от стыда и позора, рыцарь немедленно поднял девушку с пола, но, увы, не раньше, чем она успела заметить, как губы незнакомца скривились в легкой насмешке презрения. Еще до подоспевшей помощи он отступил назад и скрылся в толпе, мгновенно собравшейся вокруг оступившейся хозяйки. Вежливость подобного поступка, увы, была весьма сомнительной.

Но, несмотря на столь явный провал, который Линет восприняла как заслуженное наказание за свое неуместное любопытство, незнакомец оставался героем ее грез, заполнявших девическую жизнь и днем и ночью. Более того, герой этот не совершал отныне никаких героических деяний, а все время проводил у ног своей прекрасной дамы – невзрачная коноплянка волшебным образом преображалась в чудесного павлина, и златокудрый воин расточал ей самые невероятные признания, какие только может придумать фантазия молодой девушки. Впрочем, Линет успокаивала себя, что об этой постыдной тайне никто и никогда не узнает, в то время как обладание ей придавало мечтам дополнительную остроту.

Вот и сейчас Линет погрузилась в сладкий туман воображения, где при магическом свете луны ее победитель отважно сражался с хитрым и могущественным врагом. Время бежало незаметно, и вот уже рыцарь с золотыми волосами, подобно святому Георгию, доблестно вступает в схватку с огнедышащим драконом, вот и победа, вот и прекрасная дама…

Но внезапно чарующее видение исчезло, и, несмотря на то что ни единый звук не нарушил тишины покоев, Линет ощутила на шее какое-то странное прикосновение. Она нервно выпрямилась, и вода от этого движения словно похолодела, с неприятным плеском ударившись о толстые, плотно пригнанные дощечки ванны.

– Миара? – Не в силах обернуться назад, испуганная девушка говорила едва слышным шепотом. Ответа не последовало.

– В комнате никого нет, никого, – повторяла Линет, упрекая себя за неразумную тревогу. – Конечно, нет. – Но необъяснимый страх продолжал сжимать ее сердце все сильнее. Но ведь мост поднят, что не оставляет никакой возможности пробраться в замок через широкий, полный воды ров, да и железные решетки на воротах опущены – никто, никто не может проникнуть в Рэдвелл среди ночи! Увы, доводы разума бледнели перед отчаянно бьющимся сердцем.

Линет тряхнула головой – хватит этих глупостей! Просто она слишком долго предавалась бессмысленным мечтам, думала о чудовищах! Просто потеряла чувство реальности в грезах о несбыточном, и оно грозит ей теперь унизительным страхом. Надо просто обернуться и убедиться, что все страхи – лишь плод разыгравшейся фантазии. Зная, что малейшее промедление лишь умножит страх, девушка собралась с духом и подчинилась голосу рассудка.

Но рассудок проиграл. Губы Линет приоткрылись, и крик застрял в горле. Приходилось признать, что или она действительно потеряла разум, или какая-то дьявольская, сверхъестественная сила облекла в плоть и кровь ее сокровенные мечты, – ибо перед изумленным взором девушки стоял живой герой ее грез, столь потрясающий в своей красоте, излучающий столь невероятную силу, что поверить в его реальность было действительно трудно. Линет на секунду закрыла глаза в тщетной надежде, что видение исчезнет, но тут же вспомнила не раз слышанные слова священника, что Бог всегда наказывает за грешные мечтания, а порядочных женщин наказывает вдвойне. Охваченная чувством запоздалой вины, девушка горячо принялась оправдывать свой грех мощью того соблазна, с которым должна была бороться.

Однако безмолвная молитва не помогла, густые ресницы дрогнули – и дрожащая от страха Линет увидела, что видение все еще не растаяло, не исчезло и не сгинуло. Оставалось лишь принять тот удивительный факт, что присутствие мужчины в ее комнате есть не плод ее разгоряченного воображения, а самая настоящая реальность и явь. Но самое ужасное было то, что эта явь стояла, опершись плечом на закрытую изнутри дверь, и смотрела на нее, прикрытую лишь прозрачной пеленой воды!

– Миледи… – Человек усмехнулся и умолк, откровенно любуясь белоснежными плечами, обращенными к нему, и одновременно насмешливо изучая деревянное подобие ванны. За то время, что Райс[2] нежеланным гостем провел в Нормандии при дворе Завоевателя, он уже привык к женщинам, которые, вне зависимости от своего высокого или низкого происхождения, преследовали его, готовые буквально на все, но лишь эта малышка, избалованная дочь графа Рэдвелла, дошла до того, что просто рухнула у его ног, не боясь последствий. И теперь, пошедший навстречу ее желаниям, Райс гадал, насколько хорошо она сумеет отблагодарить его за столь щедрый дар. Циничная улыбка играла на его губах, что, впрочем, отнюдь не лишало его обаяния.

В полном смятении, едва дыша, Линет наконец слабо вскрикнула в знак протеста и, резко отвернувшись, скользнула в воду до подбородка, скрывшись за деревянными стенками. Предательница-луна ярко светила в узкую прорезь стены, и тело девушки розовело от стыда таким жаром, что вода непременно должна была бы закипеть, во всяком случае Линет очень бы этого хотелось. Белая пена кипения хотя бы немного прикрыла ее нагое тело от пары черных как ночь, слишком пронзительных глаз. Но вода оставалась прохладной, и девушка лишь обхватила руками поднятые к груди колени, крепко прижавшись к деревянной стенке.