- А этот Головин, настоящий боец, - с восторгом произнес генерал после прослушивания радиоперехвата. - Может ему помочь? - предложил командир спецподразделения. - Мои парни рвутся в бой. Генерал задумчиво пожал плечами. - Опасаюсь, что этого делать не следует, - вступил в разговор моложавый полковник. Все присутствующие офицеры штаба обернулись в его сторону. - Если мы сейчас начнем атаку, это спровоцирует Гайманова, - продолжал полковник. - Другими словами, Вы предлагаете ждать, сложа руки? - спросил командир спецподразделения. - Я предлагаю, - ответил полковник, делая акцент на слове "предлагаю", просто ждать и нанести удар в нужный и решающий момент, а не ввязываться в "уличную войну", подвергая опасности жизни мирных граждан. По комнате, в которой разместился штаб, пробежал легкий ропот. - Что у нас с транспортом? - несколько повысив голос, спросил генерал у одного из офицеров. Гул в комнате стих. - Корабль на переходе из Николаева, -ответил офицер. - Предполагаемое время прибытия - шестнадцать сорок пять. - Значит не успеваем... - задумчиво произнес генерал и отошел к окну. - Мы готовы атаковать, - напомнил о себе командир спецотряда. - И этот ненормальный зальет аммиаком половину поселка, - хмыкнул полковник. - А ведь полковник прав, - сказал генерал, обернувшись к присутствующим. Надо набраться терпения и хладнокровно ждать. Мы должны полностью использовать каждый шанс. У нас есть козырь в этой игре - Головин. Я не думаю, что парень просто так сдастся. У него, похоже, свои счета с Гаймановым. - Но он ведь там один, - возразил командир спецотряда. - Подтяните своих орлов к Лузановке, - генерал на некоторое время замолчал, а затем продолжил. - И ни каких провокаций. Ждать, ждать, ждать. Он справится. Мне, почему-то, так кажется.

Перебегая от одного дома к другому, постоянно оглядываясь по сторонам, Головин продвигался по улице Заболотного к пересечению с проспектом Добровольского, где террористы поставили тягач с цистерной аммиака. Сказать, что у Александра был какой-то конкретный план - значит солгать. Плана не было и Головин, как всегда, полагался на свою интуицию, чутье и, немного, на везение. Подобравшись, как можно ближе, к площади в которую стекались две улицы, Головин затаился в кустарнике и стал наблюдать за происходящими событиями. На площади царила какая-то суета. Взглянув на часы, Александр понял причину столь возбужденного состояния - на часах было шестнадцать двадцать девять и секундная стрелка уже завершала свой пробег по циферблату, норовя прибавить еще одну минуту. Команды на начало эвакуации, судя по всему, до сих пор не поступало. Бойцы грузились в грузовик, который должен был отвезти их на безопасное расстояние от эпицентра взрыва. Посреди площади замер тягач с, прицепленной к нему, огромной цистерной. Метрах в пятидесяти от него находился танк, орудие которого было нацелено на цистерну. В кузов автомобиля забрался последний боец и грузовик, натужно взревев двигателем, сорвался с места и помчался вдоль проспекта Добровольского. Наступила резкая тишина. На площади остались трое - Головин, танк и цистерна с аммиаком. Началось! В распоряжении Александра была ровно одна минута. Он мельком взглянул на часы и бросился бежать через всю площадь к тягачу. Только бы кабина была не закрыта! Дверца кабины тягача оказалась распахнутой настежь, более того, из-за суеты и спешки, а может быть из-за чрезмерной уверенности, боевики оставили ключи от машины, которые торчали в замке зажигания. Александр вспрыгнул на подножку кабины и забрался во внутрь. До подрыва цистерны оставалось тридцать секунд. Головин выжал сцепление, повернул ключ зажигания и нажал кнопку стартера. Мотор не заводился. Осталось двадцать секунд. Еще одна попытка завести двигатель потерпела фиаско. Стартер изо всех сил вращал коленвал, но мотор, по прежнему, не оживал. Десять секунд до подрыва. - Ну, давай же! Давай! - в сердцах закричал Головин. Рабочая смесь в цилиндрах двигателя достигла критической температуры и, взорвавшись, толкнула поршни вниз, заставив вздрогнуть весь автомобиль. Выпустив клубы черного дыма, мотор заревел, быстро набирая обороты. Головин включил первую передачу и, выкручивая руль влево, стал медленно отпускать сцепление. Тягач вздрогнул и, постепенно набирая скорость, начал выезжать на улицу Заболотного. Террористы, находящиеся в танке, были в недоумении - с одной стороны, у них был приказ расстрелять цистерну ровно в шестнадцать часов тридцать одну минуту, а с другой стороны, эту самую цистерну нагло и дерзко увозили у них "из под носа". До назначенного срока оставалось три секунды, две, одна... Тягач уже вырулил на улицу Заболотного и, все больше набирая скорость, двигался в сторону днепропетровской дороги. Орудийная башня танка, медленно вращаясь, отслеживала продвижение тягача по Заболотного. Выстрел! На какую-то долю секунды раньше танкового залпа тягач успел сделать резкий рывок вперед и снаряд, пролетев в каком-то метре позади цистерны, попал в магазинчик у обочины дороги. "Пронесло," - мелькнуло в голове у Александра и он, изо всех сил вцепившись в руль, еще больше выжал педаль "газа". Наверняка террористы бросятся в погоню. "Опять погоня. Что-то я сегодня весь день убегаю," - подумал Головин. Александр оказался прав. Танк террористов, выехав на Заболотного, мчался за тягачом, где-то в двухстах метрах позади него. До поворота на днепропетровскую дорогу осталось около тридцати метров. Александр слегка притормозил и перешел на пониженную передачу Громада аммиаковоза приблизилась к перекрестку и Головин, быстро перебирая руками, стал вращать руль вправо. Тяжелогруженая машина плохо слушалась руля, скорость оказалась великоватой для спокойного выполнения подобного маневра. В то время, как сам тягач почти уже повернул направо, тяжелая цистерна, по инерции, продолжала движение прямо и, оставляя на асфальте черные следы от шин, пошла юзом. В это время прогремел второй выстрел. Цистерна, как бы сама, уклонилась от попадания и снаряд пролетел мимо, разорвавшись на противоположной стороне дороги. Вывернув руль в противоположную сторону от заноса, Головин с трудом выровнял аммиаковоз на дороге и, выжав педаль "газа" до полика, помчался по днепропетровской дороге в сторону Лузановки. Стрелка спидометра медленно приближалась к отметке восемьдесят километров в час. Держать на дороге многотонную, мчащуюся на огромной скорости, махину становилось все труднее. "Хорошо, хоть машин нет, " - подумал Головин. Впереди дорога делала легкий поворот вправо. Александр слегка отпустил педаль "газа" и стал притормаживать. В это время, где-то сзади, раздался очередной выстрел. Снаряд, протяжно свистя, пролетел над кабиной и разорвался в двадцати, тридцати метрах перед тягачом. Куски асфальта и мелкий гравий, вырванные взрывом из полотна дороги, ударили градом по крыше кабины, разбив, при этом, лобовое стекло. От неожиданности Головин слегка пригнулся и выкрутил руль резко вправо, инстинктивно нажав на "тормоз". Аммиаковоз понесло юзом. Многотонная глыба отказывалась резко изменить направление движения и остановиться, она визжала тормозами, скрежетала шинами, оставляя черные, дымящиеся следы на асфальте. Управлять тягачом стало совершенно невозможно. Оставалось одно - полностью отдаться в руки проведения. Задние колеса цистерны достигли края воронки и соскочили в нее. Как бут-то после резкой подсечки, вся махина аммиаковоза опрокинулась на бок и, вереща, скрипя, высекая искры и, сметая все на своем пути, продолжила свой путь вдоль дороги. Танк резко сбросил скорость и, свернув в ближайший переулок, направился к проспекту Добровольского. Террористы не стали преследовать аммиаковоз потому, что в этот момент в эфире прозвучала команда к эвакуации, да и вряд ли таинственный водитель тягача мог выжить в подобной переделке.