Наступил решающий момент, момент эвакуации. Гайманов прекрасно понимал, что если ему и дадут отойти от берегов Лузановки, то выйти в открытое море будет уже затруднительно и он решился на блеф. Вызвав по судовой радиостанции городской штаб, он потребовал, чтобы штурм был немедленно прекращен и ему было дано право беспрепятственно покинуть прибрежные воды Одессы и выйти в открытое море с предоставлением "свободного коридора" вплоть до берегов Турции. В противном случае он пригрозил, что подорвет дистанционно заминированные цистерны. Это был "чистой воды" блеф. Оставленные цистерны с аммиаком были не заминированы, но для того, чтобы это проверить, а это, наверняка, не было сделано, необходимо было время и этого времени хватило бы с лихвой, чтобы убраться восвояси.

Городской штаб "кусал себе локти" от отчаяния. Угроза выглядела вполне реально и штурм был немедленно остановлен. - А если это блеф? - сделал предположение один из офицеров штаба. - Если бы, да кабы... - довольно грубо отозвался мэр. - Надо было отработать каждую версию, просчитать каждый его шаг! А теперь нам остается только помахать платочком с берега. Профессионалы, вашу... - Мы еще можем успеть перехватить его в море, - попробовал отстоять честь мундира генерал. - Делайте что хотите, но сначала осмотрите каждый миллиметр этих чертовых цистерн. И уберите их из поселка куда подальше, чтоб глаза мои их не видели. Мэр окинул уничтожающим взглядом присутствующих и вышел из комнаты, довольно громко хлопнув дверью.

Перестрелка в Лузановке резко прекратилась. Бойцы и техника Гайманова, в спешном порядке, стали грузиться на судно. Городские войска, "до боли стиснув зубы", наблюдали за погрузкой, не в силах что-либо предпринять. Им был дан приказ не стрелять и не покидать позиций. Как только последний боевик покинул, взрыхленный взрывами и изрешеченный пулями, пляж в Лузановке, судно, втянув рампу и закрыв створки носового люка, вздрогнуло всей своей тушей и стало сползать с мелководья, подняв на поверхность мощными винтами, тонны донного песка. Отойдя, от лузановского побережья на несколько кабельтов, корабль развернулся и взял курс в открытое море.

Рассекая стальным форштевнем, бурые волны одесского залива, большой транспортный корабль, с террористами на борту, постепенно набирая скорость, все дальше и дальше удалялся от берегов Одессы. К этому моменту было проверено две цистерны, оставалось проверить еще одну, но уже достаточно отчетливо было понятно, что Гайманов, выражаясь по простому, оставил всех в дураках. Никаких бомб обнаружено не было.

Притаившись в танке, по вибрации корпуса корабля и, слегка ощутимой, качке, Головин понял, что судно вышло в море. Как это удалось Гайманову и почему его безнаказанно отпустил город, для Александра оставалось загадкой. Вибрация усилилась и приобрела равномерный характер, качка стала более ощутимой. Судя по всему корабль вышел на свою крейсерскую скорость. Что происходит? Неужели они договорились? А может город оказался просто бессилен перед каким-то действием Гайманова и просто вынужден его отпустить, чтобы не подвергнуться еще большему изуверству? "Как бы там ни было, но ты от меня не уйдешь," - подумал Головин и, осторожно открыв люк, стал вылезать из танка. В трюме никого из боевиков не было. Грузовая палуба была плотно заставлена танками и грузовыми автомобилями. Пробравшись ближе к борту судна, Головин осмотрелся и в его голове стал созревать дерзкий план. Соблюдая все меры предосторожности и, стараясь как можно меньше шуметь, Александр стал, ящик за ящиком, снаряд за снарядом, переносить, находящиеся в трюме, боеприпасы ближе к носовой части корабля. На краю, втянутой рампы, практически у створок носового люка образовалась, довольно внушительная горка из ящиков с патронами, гранатами снарядами. Качка сильно увеличилась и, порой Головину приходилось прилагать определенные усилия, чтобы удержаться на ногах с очередным ящиком в руках. Оценив внушительные размеры образовавшейся горки, Александр наполнил ведра, снятые с пожарного щита, бензином из бензобаков грузовиков и обильно смочил им каждый ящик. Казалось, что пары бензина полностью вытеснили воздух из трюмного пространства корабля. Мешкать было нельзя, в любую минуту кто-то мог спуститься на грузовую палубу. Сердце буквально выпрыгивало из груди, бешено колотясь. В трюме было довольно душно и крупные капли пота, скатываясь по лбу, слепили глаза, но на это Головин меньше всего обращал внимание. Он еще раз критически осмотрел груду ящиков и, довольный своей работой, отбросив пустые ведра в сторону, вскочил на броню ближайшего танка и скрылся в его башне. Мысль о том, как выпутаться из передряги в которую он влип и при этом остаться живым, даже не пришла Головину в голову. Всеми его поступками руководила месть. Они его здорово обидели, чуть не лишили жизни, значит должны за это ответить сполна. Головин развернул башню танка по направлению передней части корабля и навел орудие на сложенные им ящики с боеприпасами. Зарядив пушку бронебойным снарядом, он, еще раз, проверил прицел и осторожно положил ладонь на гашетку. Переведя дыхание и, глубоко вздохнув, Головин, что есть мочи, дернул спусковой рычаг.

Огненный вихрь мощного взрыва, сорвав створки носового люка, вырвался наружу. Корабль вздрогнул всем своим исполинским телом и, зачерпнув беззащитным трюмом тонны морской воды, продолжая движение вперед, стал зарываться передней частью в морскую пучину. Ситуация усугубилась тем, что из-за увеличивающегося продольного крена, танки и машины, находящиеся на грузовой палубе, стали постепенно сползать к краю рампы. Корабль быстро тонул, сам себя подталкивая к неизбежной кончине. Люди, обезумев от страха и паники, прыгали за борт, стараясь отплыть, как можно дальше от гибнущего судна. Это был конец и каждый это прекрасно осознавал, хотя причину трагедии никто не понимал. Место бесславной кончины грозной террористической группировки Гайманова было окружено подоспевшими военными кораблями. Уцелевших боевиков выловили из воды и доставили в Одессу. Город праздновал победу.