— Наверное, это кажется тебе диким, — с нервной усмешкой отозвался данталли. Аэлин качнула головой.

— Я не знаю, каким мне это кажется. Ты так упорно избегаешь рассказывать мне о Малагории, что мне трудно судить, но я не отрицаю, что работа художника по цирковым представлениям могла тебе нравиться. В Грате ты ведь мог применять свои силы и при этом не причинять никому вреда…

Мальстен неопределенно качнул головой, на лице его растянулась улыбка — впервые за этот день не печальная.

— Этот разговор следует сохранить в летописях Арреды, — хмыкнул он. — Охотница на иных существ поняла саму природу данталли.

Аэлин одарила своего спутника обжигающим взглядом.

— Имейте совесть, ваша светлость, — отозвалась она, прищурившись. — После того, сколько раз я ставала на вашу сторону, могли бы попридержать такие замечания.

Мальстен изумленно округлил глаза.

— Айли, у меня и в мыслях не было…

— Ладно тебе пугаться, я пошутила, — со снисходительной улыбкой отмахнулась охотница. Кашлянув, чтобы заполнить внезапно возникшую неловкую паузу, она небрежно развела руками и вновь обратилась к попутчику. — Ты, кстати, когда-нибудь расскажешь мне о цирке?

Мальстен криво ухмыльнулся. Аэлин качнула головой.

— Брось, каждый день нашего пути приближает нас к Грату. Прошлым пунктом назначения мы считали дом Тиссы, и от ее видения о моем отце зависело то, как мы будем действовать дальше. Но теперь мы знаем, что он жив, и…

— Я понимаю, — кивнул данталли, — тебе не хотелось бы ехать в Грат совершенно неподготовленной к тому, что ты там встретишь.

— Точнее, кого, — пожала плечами охотница. — Я видела Бэстифара лишь раз, да и ту встречу нельзя было считать настоящим знакомством. Он представился чужим именем и всячески выдерживал образ, выбранный для своего представления. Я понимаю, что не знаю о нем толком ничего, кроме того, что он спас тебя в момент разоблачения при дэ’Вере, и того, что долгое время ты жил у него, работал в его цирке. А также, что он с помощью пытки забирал твою расплату…

Мальстен качнул головой.

— Он не понимает разницы…

— … между пыткой и своей помощью. Это я тоже помню, — кивнула охотница. — Меня пугает то, что я совершенно не понимаю это существо. У меня не было опыта общения с аркалами, я не могу понять, как они мыслят. В моей практике больше попадались квары, спарэги, тамеры…

— Монстры и вредители, в общем, — многозначительно прищурившись, подытожил кукольник. Женщина отозвалась коротким кивком.

— Да. Твои рассказы о Малагории могли бы мне существенно помочь. Я понимаю, что ты собираешься всецело взвалить миссию по освобождению моего отца на свои плечи, но не намерена все это время стоять за твоей спиной безмолвным предметом мебели, Мальстен. Я должна знать, чего ожидать и как себя вести.

Данталли вновь глубоко вздохнул, прикрывая глаза и мысленно переносясь в то время, когда только начинал работать в малагорском цирке. Как ни странно, эти воспоминания оказались более яркими и живыми, чем едва минувший год, что он прожил в Прите.

— Что ж, у нас достаточно времени, чтобы поговорить Бэстифаре. Что ты хочешь узнать?

Аэлин с трудом удержалась от победной улыбки. С самого первого момента, как имя малагорского царя впервые прозвучало из уст Мальстена, кукольник старательно избегал разговоров об аркале.

— Что угодно, — примирительно сказала молодая женщина. — Расскажи, что вспоминается тебе сейчас первым.

Данталли понимающе кивнул.

— Что ж, пожалуй, стоит начать с того, что затея Бэса с цирком показалась мне не менее безумной, чем его демонстрация силы на поле боя, когда меня… разоблачили, — Мальстен помедлил, и продолжил несколько секунд спустя, прочистив горло. — Я никогда прежде не задумывался о том, чтобы управлять артистами во время циркового представления. Но Бэстифар был уверен, что именно этим я занимался во время сражений.

Аэлин ободряюще улыбнулась.

— Теодор говорил, он видел в тебе художника.

— Да, Бэс часто меня так называл, — на лице кукольника появилась ностальгическая усмешка. — Когда мы сбежали из дэ’Вера, я не предполагал отправляться в Грат, не хотел быть на иждивении у наследного принца Малагории. Но, сказать по правде, мне некуда было больше идти. На всем материке царила неразбериха, шла война, и лучшего убежища для беглого монстра, чем Обитель Солнца, где не действует даже Вальсбургская Конвенция, мне было не найти. К тому же Бэстифар убедил меня, что в Грате меня ждет работа с постоянным жалованием, что я не буду там прихлебателем, и я решил попытаться.

Охотница с интересом слушала своего спутника, надеясь, что он не оборвет рассказ.

— И ты решил приступить к работе в цирке сразу, как прибыл?

— Не сразу, — повел плечами Мальстен. — На самом деле, Бэс меня с этим не торопил. Он ждал момента, когда я сам захочу проявить свои способности на арене.

— Удивительная деликатность для аркала, — буркнула себе под нос Аэлин, чем заставила своего спутника поморщиться.

— Возможно, он был бы более нетерпелив, если бы не визит Бенедикта Колера в Грат. Мы тогда, кажется, около месяца пробыли в Малагории, может, чуть меньше, дорога из дэ’Вера отняла много времени, — хмыкнул данталли.

Охотница изумленно приподняла брови.

— Бенедикт приходил за тобой в Грат? — воскликнула она.

— Представь себе, — ухмыльнулся Мальстен.

— Но ведь в Малагории Культ не имеет никакой власти. На что он рассчитывал?

— На мою ненависть, я полагаю. Придя во дворец Бэса, Колер хотел спровоцировать меня на агрессию, которая бы развязала ему руки. Должен признать, если бы не Бэс, у него бы это получилось.

Аэлин покачала головой.

— Ох… — только и сумела вздохнуть она.

— Колер в Олсаде, похоже, предпочел не рассказывать тебе о своем провале, — скептически прищурился Мальстен. Аэлин скопировала его выражение лица.

— Прекрати, — поморщилась она. — Ты говоришь таким тоном, будто за тот день в Олсаде я стала его союзницей.

— Какое-никакое уважение ты к нему испытываешь, разве нет?

Аэлин закатила глаза.

— Это не значит, что я разделяю его взгляды и одобряю его методы. Я на твоей стороне, не забыл? — женщина недовольно ожгла спутника взглядом, тут же прерывисто вздохнув и примирительно приподняв руки. — Послушай, я знаю, что ты ненавидишь Бенедикта. Более того, я знаю, что ты имеешь на это полное право. Но, прошу тебя, не вымещай эту ненависть на мне за одно то, что я провела день в его компании — прикрывая твою спину, между прочим!

Данталли сжал губы в тонкую линию, борясь с неприятным колким чувством, обуревавшим все его существо за одно то, что Аэлин называла Колера по имени.

— Прости, — не без труда произнес он, — ты права…

— Давай просто забудем о нем, хорошо? — мягко предложила женщина. — Мы разговаривали о другом. О цирке. Я так понимаю, после… этого неприятного визита прошло некоторое время, прежде чем ты приступил к работе постановщика представлений?

Вновь погрузиться в воспоминания о цирке стоило огромных трудов: из головы данталли никак не шел рассказ Колера о казни в Хоттмаре.

— Да, чуть меньше месяца… — рассеянно отозвался кукольник. — Не могу сказать, что у меня возникло желание проявить себя на арене, я ведь понятия не имел, что от меня требуется. Это Бэстифар не видел разницы между управлением Кровавой Сотней и цирковым представлением, а для меня второе было чем-то неизведанным и даже пугающим. Но после визита Колера я понял, что должен отрабатывать свой приют в Грате, и пришлось приниматься за работу.

Гратский дворец изо дня в день не переставал поражать Мальстена своей роскошью и яркостью. Как и весь город, он изобиловал красными и золотыми красками, стены были украшены изысканными полотнами именитых художников Арреды, огромные витражные окна впускали в коридоры и комнаты дворца разноцветные световые блики, роскошное убранство буквально ослепляло своим богатством.