Государственные теле— и радиокомпании подразделяются, как и следовало ожидать, на две категории: в одних вещание ведут на французском языке, в других — на фламандском и голландском. И им никогда не сойтись. Уровень новостных передач, обзорно-аналитических программ и документальных фильмов на удивление высок, зато развлекательные программы явно подкачали. По телевизору только и показывают, что разжигающие в людях алчность и зависть игры, американские фильмы, древние телесериалы и комедии, где все персонажи по ходу действия обязательно прячутся в платяном шкафу под грудой собственного нижнего белья.

Бельгийских телезрителей (и в этом им крупно повезло!) не доводят до белого каления рекламными передачами, зачастую не дотягивающими до профессионального уровня. Нечасто увидишь и постановки британских киностудий, замахивающихся на большое кино. В таких фильмах за пресным сюжетом, в сотый раз пережевывающим какой-нибудь классический роман, проглядывает желание англичан лишний раз разрекламировать свои автомобили. Практичных же бельгийцев больше интересуют технические характеристики машины, а не тот факт, что после ее приобретения у них якобы резко повышается шанс завести любовную интрижку на стороне. Каждая телестудия снабжает рекламные блоки собственными заставками, столь же изысканно утонченными и запоминающимися, как бегемот в кордебалете.

Несмотря на все это, бельгийцы проводят у экрана телевизора уйму времени. Впрочем, если поставить их перед выбором — либо «ящик», либо вечеринка с едой и выпивкой, то решение будет не в пользу телевизора.

Основной формой вечернего развлечения жителей Бельгии является застолье, и оттого их не так-то легко увлечь чем-то новым. Впрочем, Брюссель славится несметным числом танцевальных площадок, а Антверпен — оживленной клубной жизнью, столь стремительно меняющейся, что не успеет название клуба появиться в каком-нибудь периодическом издании, печатающем списки увеселительных заведений, а он, глядь, уже и вышел из моды.

Современные бары тоже находятся под влиянием безжалостных капризов моды. На этой неделе бар набит "под завязку", и мелодия рэгтайма, исполняемая посаженным здесь "для атмосферы" пианистом, тонет в общем шуме и гаме; на следующей же — можно различить каждую взятую ноту. Экспрессионизм, постмодернизм, ретро 50-х годов, минимализм — все эти стили в оформлении и музыке служат одному: привлечению в бар посетителей. В подобных местах оживление достигает своего пика по пятницам и субботам.

И совсем другую картину можно увидеть в старых танцевальных кафе (cafesdansants). Здесь пожилые джазисты в серебристых костюмах исполняют для вдов сентиментальные мелодии, бывшие популярными в дни их молодости, а жиголо в ярких испанских нарядах приглашают вдовушек на танец.

Для большинства бельгийцев это единственный великий певец и сочинитель, остальные бельгийские музыканты в счет не идут. Отталкиваясь от традиций народных песен и мюзик-холла, Брель, как фокусник из шляпы, извлекал на свет божий песни потрясающей силы и разного настроя — смешные, жестокие, сатирические, мечтательные, романтические, — находившие у всех отклик и в то же время выражавшие саму душу бельгийского народа. Бельгийцы со слезами на глазах говорят о его концертах, на которых они побывали в юности, а, услышав по радио в очередной раз «Amsterdam» или "Ne те quitte pas" ("Не покидай меня"), застывают на месте, позабыв о своих делах.

Песня "Le Plant Pays" ("Этот равнинный край"), где образ Бельгии выражен языком метеосводки — классический портрет страны. Вот третья строфа этой песни:

В Бельгии, как и во многих других любящих веселье католических странах, издавна повелось устраивать перед Великим постом карнавальные шествия.

Больше других известен карнавал в Бинше, в западной части Бельгии. В последний день масленицы на улицы города высыпают ряженые мужчины. В своих старинных нарядах с колокольчиками, кружевами, воротниками, манжетами и в причудливых розовых масках с привязанными к ним проволочными очками и усами они походят не на добропорядочных горожан, а на придворных шутов. Во второй половине дня они водружают себе на головы высоченные сооружения из страусовых перьев и швыряют в глазеющих на шествие зевак апельсинами. Почему так повелось, никому не известно.

Есть и другие диковинные традиции. В Ипре, на празднике Kattefeest, с башни ратуши бросают вниз тряпичных котов (хорошо, что не живых, как до 1817 года); в Ате (Vepres Gouyasse) устраивают представление с участием гигантских фигур из папье-маше по мотивам библейской истории о Давиде и Голиафе. Кажется, что эти празднества служат главным образом тому, чтобы бельгийцы не утратили своей странности и эксцентричности. Эти мероприятия приобретают в глазах иностранцев еще более сюрреалистический оттенок, если вспомнить, что их участники подходят к своему делу с осознанным чувством гражданского долга и всей присущей им серьезностью. Сколь бы ни были карнавалы и театрализованные действа бессмысленны на вид, стихийности и отсебятины в них нет. Вот где бельгийцы действительно отводят душу, так это в парках аттракционов, которые раз в год появляются даже в самых глухих уголках страны. И более остальных среди них славится Foire Du Midi. Ежегодно в июле этот передвижной парк вторгается в жизнь обитателей западного Брюсселя, чтобы в августе внезапно из нее исчезнуть. И чего тут только нет! И тир, и «Автодром», и "Спиральная горка", и новейшие аттракционы, с которых доносятся вопли в одночасье растерявших всю свою респектабельность бюргеров. По окончании сеанса катания последние на дрожащих ногах, но бесконечно счастливые сползают на земную твердь. Открытие парка кладет начало и сезону ловли моллюсков, ведь надо же чем-то кормить тех, кто, не пожелав кататься на каруселях, а устроившись за трехногим столиком, опустошает одну за другой тарелки с мидиями и береговыми улитками, запивая их холодным пивом.

Издревле отличающее католиков ревностное отношение к делам веры находит выход во время церковных празднеств. Это прежде всего относится к Boet Processie (Шествию кающихся грешников), когда жители города Берне, что на северо-западе Бельгии, в монашеских рясах с клобуками на головах движутся по улицам, неся тяжелые кресты. В праздник Вознесения по улицам Брюгге среди толп горожан в средневековых и библейских нарядах проносят чашу с кровью Христовой. Этой традиции уже 800 лет, и потому местных жителей нельзя заподозрить в том, что все это затеяно в угоду туристам. Чего не скажешь про другие города, где с недавних пор шествия ряженых стали одной из статей дохода. Они настолько прочно вошли в быт бельгийцев, что те и глазом не моргнут, если в кафе к ним за столик подсядет испанский конкистадор или один из двенадцати апостолов.

Каждый год в День Всех Святых (Toussaint/Alerbeiligen, 1 ноября), когда ранние сумерки напоминают о приближении зимы, на бельгийских кладбищах появляется целое море цветов, по большей части хризантем. Следом идет день поминовения усопших (Jour des Morts), когда все поминают своих почивших родственников. Многие считают этот праздник отголоском языческих кельтских верований.

Пасха — праздник не шумный. Для многих это просто обычный выходной, и празднуют его исключительно из-за детей, которые ищут в саду пасхальные яйца, "каким-то чудом" очутившиеся там после звона колоколов.