— Нет, — говорю я.

Он вздыхает.

— Мистер Карини сказал, что вы скажете это.

— Тогда зачем вы вообще спрашивали?

— Потому что надеялся, что вы умнее остальных. — Он попускает свою хватку на моей руке. — Вас ждет поездка. Я буду сопровождать вас. Он ведет меня вперед, и теплое солнце бьет на нас. Я не знаю, который час, но думаю, что сейчас восемь или, может быть, девять часов утра. Ублюдок оставил меня там почти на десять часов. Он открывает дверь в машину черного цвета, а я лезу туда без слов. Он медленно закрывает дверь, забравшись рядом со мной, и продолжает смотреть на меня, когда водитель начинает уезжать, не говоря ни слова о том, где я живу, но, конечно, он уже знает. Я злюсь, и все мое тело болит от холода и недостатка сна. Я не хочу ничего, кроме мести.

И эта месть — переспать с Арло. На мгновение выражение лица охранника удерживает мое внимание. Похоже, он только что стал свидетелем смерти. Я ухмыльнулась. Может, он сделал это, потому что я чертовски уверена, что не чувствую себя одним и тем же человеком. Я больше не хочу Арло, потому что он горячий, таинственный человек, у которого есть тройники в его модном особняке. Я одержима Арло, потому что он пытался избавиться от меня, оставив меня сломанной и беспомощной. Я больше никогда не буду этой девушкой. Я планирую уничтожить его. Первый шаг — заставить его трахнуть меня, потому что по какой-то причине я думаю, что это повредит ему намного больше, чем мне. Заставить его влюбиться в меня. Тогда я вырву ему сердце

— Какого черта с тобой случилось? — спрашивает Эден, когда я вхожу в нашу квартиру.

— Ты не хочешь знать, — говорю я, проходя мимо нее.

— Пожалуйста, скажи мне, что это был какой-то грязный секс, которым вы с Арло занимались в лесу, и теперь он вне твоего организма. Я смеюсь.

— Что-то подобное.

— Что бы это ни было, нам придется поговорить об этом позже. Нам нужно было уехать пять минут назад, так что переодевайся и пошли. Я устала. Я смотрю на свое грязное платье. Прикасаюсь к своим волосам и чувствую, насколько они грязные, что их пора вымыть, и я уверена, что моя тушь для ресниц и тени для век теперь смазаны по всему моему лицу.

— Я…

— Ты не пропустишь занятия. Ты пойдешь мыть лицо и укладывать волосы в хвост, пока я буду подбирать для тебя одежду. Понятно?

Я киваю и иду в туалет. Начинаю пытаться смыть макияж, который теперь засох на моем лице. Прежде чем я закончила смывать макияж на половине своего лица, Эден возвращается с джинсами, футболкой и новым нижним бельем. Она стоит в дверях ванной комнаты, ожидая, когда я закончу умывать лицо, прежде чем сунуть одежду в мои руки.

— Надень их сейчас же.

Я одеваюсь, а потом Эден тащит меня на занятия примерно в пяти кварталах отсюда. Мы входим в аудиторию, которая уже заполнена тридцатью другими студентами, обучающимися за границей, и в конечном итоге мы получаем только два места, оставшихся в задней части.

— Слава Богу, итальянцы работают в более спокойном графике, чем мы в Америке, — говорит Эден.

— Это было бы так неловко — входить на занятие, которое уже началось.

Я дарю ей фальшивую улыбку. Она понятия не имеет, что на самом деле означает слово «неловко». Пожилой джентльмен с примятыми волосами и крошечными очками в оправе идет к передней части класса.

— Приветствую всех. Надеюсь, вы уже наслаждаетесь своим пребыванием в Италии. Я профессор Джанпаоло Туллио, и я буду учить вас всему, что могу, пока вы здесь. Профессор рассказал немного о важности искусства и истории и о его области знаний, прежде чем сказал: — Но лучший способ узнать об искусстве — это создать его самостоятельно. Несколько маленьких стонов можно было услышать по всей аудитории. Есть причина, большинство из нас — это специалисты истории искусства, а не художники.Он хочет, чтобы мы встали, как и он. Затем последовали за ним в другую комнату, где повсюду расставлены мольберты.

— Садитесь. Мы будем работать над двумя картинами. Первой будет действие объекта, а второй — человек. Я вздыхаю. Я ужасный художник. Я пробовала бесчисленное количество раз, но это не тот навык, которым я когда-либо научилась пользоваться. Я люблю искусство и историю. Я хотела бы быть в состоянии внести что-то значимое для этого мира, но я поняла, что никогда не буду таким человеком, который мог бы рисовать или делать что-то художественное. Я тот человек, который будет изучать его, и учить других, как использовать свои дары и учиться из прошлого.

— Начните с росписи этого прекрасного букета цветов.

Это все наставления, которые он дает нам после того, как показал нам вазу с цветами, а затем садится в передней части комнаты. Я не понимаю, чему мы должны научиться на этом уроке, если он не собирается давать нам какие-либо инструкции. Я могла бы нарисовать дерьмовую картину каких-то цветов дома в любое время. Но я должна быть счастлива, потому что это дает мне время думать об Арло.

— Итак, ты собираешься рассказать мне, что случилось прошлой ночью? — спрашивает Эден через пять минут после того, как мы начали рисовать.

— Не сегодня.

Я теряюсь в живописи, пока у меня нет картины, которая напоминает вазу с цветами, которую мог бы нарисовать пятилетний ребенок.

— Ты хороший художник, — говорит человек, сидящий справа от меня.

Я поднимаю бровь. Он, должно быть, шутит. Большинство людей, смотрящих на мою картину, даже не смогут разобрать, что я нарисовала вазу с цветами. Я снова обращаю свое внимание на мальчика справа от меня. Он очень симпатичный со светлыми песочными волосами и яркой улыбкой. Уверена, большинство девушек сразу же влюбляются в его обаяние.

Почему я не могу пойти за кем-то вроде него? Потому что он мальчик, а не мужчина. Потому что он легкий, не жесткий. Потому что я уже могу угадать все скучные вещи о нем. Он — не то волнение, которого я жажду. Я открываю рот, чтобы сказать спасибо, что он был таким милым, но я знаю, что он просто пытается переспать со мной, когда я слышу глубокий голос:— Это выглядит, как дерьмо. Ты должен сказать ей это, если хочешь залезть к ней в штаны. Уверена, она раздвинет ноги для такого хорошего парня, как ты.Мой рот падает, когда я смотрю вверх и вижу, как Арло стоит над нами со злой ухмылкой на лице.

— Он прав, это выглядит как дерьмо. Хотя я ценю, что ты пытаешься сделать мне комплимент, мои навыки рисования — это не то, за что ты можешь хвалить меня. И, что касается секса со мной, он прав. Я наблюдаю, как глаза обоих мужчин расширяются. — Единственные люди, с которыми я не сплю, — это те, кто запирает меня в подземелье и думает, что они могут контролировать меня, — говорю я, глядя на Арло.

— О, мистер Карини, вы сделали это, — говорит наш профессор, я уже забыла его имя, когда он подбегает к Арло и целует его в каждую щеку.

Арло идет к передней части комнаты, когда говорит профессор: — Это мистер Карини. Он будет помогать нам с нашими картинами сегодня.

Я смотрю, как Арло снимает свою черную кожаную куртку и вешает ее на спинку стула. Мой рот открывается, и мои щеки сдуваются, когда он начинает расстегивать темно-синюю рубашку, которую он носит под своей курткой. Я обращаю свое внимание на профессора, который все еще бессвязен, но мне удается поймать его последнее слово. Голый. Мы будем рисовать Арло в обнаженном виде. Арло ухмыляется, когда я понимаю, что собираюсь увидеть его голым и буду вынуждена пытаться нарисовать его голым, сохраняя самообладание. Я уверена, что не буду единственной, кто борется с картиной голого человека. Я оглядываюсь вокруг комнаты, но больше никто, кажется, не краснеет или не ерзает на своем месте, как я. Арло продолжает раздеваться с закрытыми глазами. Сегодня он, кажется, в лучшем настроении, вероятно, потому, что он получил хороший ночной сон, пока я пыталась спать на полу подземелья. Я видела его почти голым раньше, но каким-то образом его раздевание перед нами делает это еще более интимным, особенно когда его глаза остаются на мне все время, когда он это делает. Мои щеки стают яркого оттенка розового, когда он стягивает штаны и трусы одним движением, и его член освобождается. Я стараюсь не смотреть, хотя знаю, что каждая другая теплокровная женщина в комнате делает то же самое. Боже, его тело по-прежнему притягивает меня к нему так же, как вчера, прежде чем он запер меня.