Правда, некоторые современные ученые считают, что южной границей Атлантики, так же как Индийского и Тихого океанов, надо считать не собственно материк Антарктида, а холодные воды, его омывающие, особый «Южный», или «Антарктический», океан, с морями Росса, Амундсена, Беллинсгаузена, Уэдделла и Скоша, общей площадью 35 896 000 квадратных километров. Выделяют этот Южный океан ученые потому, что температура, влажность воздуха, соленость вод, состав осадков несколько отличен от тех же «параметров», характерных для остальных океанов — Атлантического, Индийского и Тихого. Но, пожалуй, не меньшую роль здесь играет аналогия с океаном, находящимся на противоположном, Северном полюсе планеты, — Арктическим, или Северным Ледовитым.

История открытия «северного предела» Атлантики — это история многовековых поисков прохода к берегам Азии на северо-западе и северо-востоке. Уже в середине XVI века появляются «Рассуждения рыцаря сэра Хэмфри Гилберта в доказательство существования Северо-Западного прохода в Китай и Индию». По мнению этого рыцаря, Америка — это и есть та самая Атлантида, о которой писали античные авторы. А так как Атлантида — остров, то и на севере должен существовать пролив, сходный с тем, что Магеллан открыл на юге. «Я считаю, что путь на северо-запад кругом Америки является наиболее подходящим для наших целей, и в этом убеждении поддерживают меня не только высказывания Платона, Аристотеля и других древних философов, но и лучшие современные географы». Далее сэр Хэмфри приводил в пользу своей теории «неопровержимые» доказательства: если бы Азию с Америкой соединяла суша, то либо китайцы пришли бы в Новый Свет посуху, либо же туда вторглись бы полчища татар, всегда живущих на краю голодной смерти. А так как ни китайцев, ни татар в Америке не обнаружено, стало быть, материки разделяет вода.

Однако все попытки обнаружить Северо-Западный проход, предпринятые англичанами и датчанами в конце XVI — начале XVII веков, успехом не увенчались. Мореплаватели блуждали в лабиринте островов и морей, оказывавшихся гигантскими заливами, вроде Гудзонова или Баффинова (по площади большего, чем все Балтийское море). «Нет ни прохода, ни надежды на проход», — подытожил эти поиски Баффин, в честь которого был назван упомянутый залив (на современных картах его именуют «море Баффина»). Лишь в XIX веке начинается новая кампания по поиску «бреши в Новом Свете», через которую, плывя по Северной Атлантике, можно было бы выйти в воды Тихого океана.

И только в начале нашего века прославленный полярник Руал Амундсен, впервые в истории человечества, проходит из Атлантики в Великий океан, обогнув берега Северной, а не Южной Америки. Лишь через 400 с лишним лет после экспедиции Кабота удалось достигнуть востока, плывя на северо-запад (в то время как проект Колумба был осуществлен Магелланом спустя каких-то сорок лет!).

Где находится граница между Атлантикой и Северным Ледовитым океаном? Отграничить последний от Тихого нетрудно — естественным рубежом служит узкий и неглубокий Берингов пролив. С Атлантикой же самый северный океан планеты связан настолько органично, что некоторые океанографы считают его частью Атлантического океана. Однако большинство ученых так не думает: слишком уж своеобразен северный океан, обрамленный массивами Евразии, Гренландии и Северной Америки… Границу между ним и Атлантикой проводят по подводным горам, лежащим под толщей воды, или подводным порогам.

Что находится на дне Атлантики? Об этом, так же как и о «пределах океана», спорили античные ученые. Сенека и Страбон полагали, что на дне морском имеются, как и на суше, горы, долины, равнины, ущелья. Плиний Старший и Аристотель считали океан бездонным. Споры эти продолжались вплоть до XIX века, когда в результате многочисленных промеров было установлено, что в любой точке Атлантики, так же как и других океанов, можно достать дна — хотя лежит оно под толщей воды в несколько километров. «Бездонных пучин» на Земле не существует, есть лишь огромные «шрамы» на ее поверхности, скрытые водой. Установить это удалось после того, как в открытом океане стали измерять глубины с помощью механического лота.

В середине прошлого столетия встал вопрос о телеграфной связи между Старым и Новым Светом. Решено было проложить кабель через всю Атлантику, разделяющую Западную Европу и Северную Америку. Начались длительные и тщательные промеры океанского дна. И тут обнаружилось, что в середине Атлантики, скрытые на глубине одного, двух, а то и более километров, находятся горы и целые горные хребты! Это вызвало удивление и страстное желание ученых «узреть» сквозь толщу вод дно океана, увидеть подводную страну… Какова она? Встретим ли мы здесь что-то подобное земному рельефу? Или нас ждет нечто новое, совершенно отличное от него? Об этом ученые прошлого века могли лишь спорить или мечтать, в зависимости от темперамента, — слишком мало было в их распоряжении средств, позволяющих проникнуть в тайну страны на дне Атлантики.

«Если бы можно было осушить воды Атлантики, чтобы открыть взору этот громадный морской шрам, разделяющий континенты и протягивающийся от Арктики до Антарктики, нам представился бы пейзаж чрезвычайно сложный и величественный. Самые ребра твердой земли, являющиеся основанием моря, были бы обнажены, и нам открылось бы зрелище пустой колыбели океана», — писал в 1855 году М. Ф. Мори, один из «отцов» современной науки об океане.

Конечно, это было лишь мечтой. И все же ученые смогли проникнуть в глубины атлантических вод, не «осушая» их. Старт научному изучению океана был дан сто лет назад. В 1872 году в Атлантику вышел «Челленджер», британский военный корабль, переоборудованный под лабораторию. Три с половиной года продолжался рейс «Челленджера». Из Атлантики судно направилось в Индийский океан, из Индийского — в Тихий, а затем вновь вернулось в Атлантику, пройдя в общей сложности около 70 000 морских миль. Ученые на борту «Челленджера» не только регулярно измеряли глубины океана, но и брали пробы дна, проводили химические анализы воды, взятой с различных глубин, измеряли ее температуру и т. д.

Впрочем, и после завершения рейса «Челленджера» исследователям хватило дел: обработка полученных материалов и подготовка их к печати заняла… двадцать один год! Результаты экспедиции «Челленджера» заняли пятьдесят объемистых томов, причем многие из них не потеряли своего значения и по сей день. Недаром дата начала рейса «Челленджера» считается и датой рождения океанографии как науки (и день 30 декабря может быть назван «днем океанографа»).

Вслед за «Челленджером» на просторы Атлантики выходит целый ряд других судов, которые ведут исследования океанского дна. Кроме чисто научного интереса, проникнуть в тайну дна Атлантики требовали и практические соображения. Тут были и прокладка трансатлантического кабеля, и безопасность судоходства, и изучение полезных ископаемых, скрытых на дне. К началу первой мировой войны в Атлантике было произведено около 2000 глубоководных промеров.

Две тысячи — величина солидная. Но это капля в море для Атлантики, имеющей площадь порядка 80 миллионов квадратных километров, т. е. Африки, Австралии, Океании, Северной, Центральной и Южной Америк вместе взятых. Представьте себе, что они были бы покрыты водой и мы бы сделали всего-навсего 2000 измерений. У нас запросто могли бы потеряться такие «детали», как Анды, Сахара, Новая Зеландия и т. п.!

Шельф — мелководье, примыкающее к материкам, мели, банки, подводные «цоколи», на которых стоят острова в Атлантике, — все эти элементы подводной страны в первом приближении были изучены. Но общие контуры «Атлантики подводной» еще полсотни лет назад рисовались ученым, мягко говоря, очень смутно. Ученые понимали, что необходимо как можно больше данных, максимально возможное число глубоководных промеров. Но ведь каждый такой промер отнимал несколько часов напряженной работы. Свинцовый лот опускался на дно, прикрепленный к прочному пеньковому лотлиню, потом пеньку заменил стальной трос — вот, собственно говоря, и вся «механизация» со времен Петра Великого до XX века в деле измерения глубин.