- Надо, однако, за это выпить...

На стене рядом с рабочим столом были устроены открытые и закрытые полки - так низко, чтобы сидящий человек мог без проблем дотянуться до них. Некоторое время Рэндалл изучал их содержание, приоткрывая то одну дверцу, то другую. Наконец, вытянул с одной из полок плоскую бутылку с темно-янтарной жидкостью, попутно уронив на пол и себе на колени несколько железок причудливых форм - руки дрожали (проклятье!). Он чертыхнулся и попытался вернуть все на место, но дотянуться до пола, чтобы поднять железки, было нелегко, и после нескольких неудачных попыток он снова выругался, проклиная свою неловкость, махнул рукой и оставил все как есть.

В низкий широкий стакан из толстого стекла полилась янтарная жидкость, наполнив его на два пальца. Рэндалл посмотрел на стакан в сомнении, подумал, и долил его почти до краев. Пусть все катится к чертям собачьим.

Напиваться в одиночку - ничего хуже и придумать нельзя, мрачно подумал Рэндалл. Впрочем, если уж я не спился до сих пор... Он не докончил мысль, усмехнулся и залпом осушил стакан, мысленно прибавив: "За Марию". Жидкость обожгла горло и желудок и выдавила слезы из глаз.

- Хотелось бы посмотреть, как эта девчушка управится с Марией, - проговорил, снова обращаясь к себе, Рэндалл. - Дьявол меня побери, это должно быть занятнейшее зрелище...

Он тщательно проверил, заперта ли наружная дверь, и направился во двор. Здесь все оставалось по-прежнему, если не считать того, что больше не было Марии. Двор, лишившийся своего главного сокровища, казался осиротевшим. Взгляд Рэндалла упал на навес, под которым стояла Мария, и он почти до крови закусил зубами костяшки пальцев. Трудно будет привыкнуть к этой пустоте...

- Ничего, привыкну... Теперь-то чего уж.

О своем решении он, впрочем, не жалел. Права была эта юная очаровательная девочка: байк должен колесить по дорогам, а не гнить на заднем дворе. Ну а он... он как-нибудь обойдется.

Вот навес придется снести, чтобы не торчал тут молчаливым напоминанием. Снести и покончить со всем разом, и все. Давно надо было это сделать.

...А все-таки, что же он наделал...

До самого вечера Брайан возился на улице с Марией, и снова продолжил заниматься ею с утра. Диана, с самой своей умильной гримаской, ходила вокруг него кругами - ей не терпелось прокатиться на знаменитом байке. Надо думать, что и Брайану тоже хотелось поскорее испытать его на деле, но он не торопился. Мария простаивала целых семь лет, и кто знает, какие сюрпризы она преподнесет после этого. Ему вовсе не хотелось, чтобы с сестрой что-то случилось из-за его недосмотра.

Их возню вокруг байка Дани наблюдал из окна. Вид Марии пробуждал в его душе какие-то неясные чувства, вроде тревоги за сестру и Рэндалла. Странно: за Брайана, который, как сумасшедший, носился ночами по пустоши вместе с толпой таких же оголтелых, он никогда не волновался. Но Брайан - это был Брайан. Старший, более знающий, более опытный и все такое. А Диана... Диана была просто Ди, и здоровенный черный байк не шел ей, если так можно было выразиться. Что до Рэндалла, Дани просто волновался, как он перенес разлуку со своей яростной подругой.

Вообще, известие о прибытии в их дом Черной Марии не произвело на него особого впечатления. Байки как таковые его не интересовали, и он не видел особой разницы между этим черным монстром и байком Брайана. Основные его переживания, если не считать смутной, призрачной тревоги, были связаны совсем с другим: у него снова страшно чесались руки, давненько не касавшиеся карт (давненько, если не считать глупое и примитивное перекидывание картами с Дианой, когда скука начинала совсем уж душить). Радовало одно: он чувствовал себя уже гораздо лучше, и надеялся, что вскоре уже сможет выходить на улицу. Воистину, Чандра была настоящей волшебницей.

Последняя как будто вознамерилась стать в их доме своим человеком. Она наведывалась через день, ближе к вечеру, оправдывая свои визиты заботой о состоянии Дани. Почему оно ее вдруг так озаботило, Дани решительно не мог понять. Зато он очень хорошо понимал, почему, стоило только Чандре переступить порог, как возле нее тут же оказывался Брайан.

Несмотря на все ее умения, Дани чувствовал, что не доверяет ей. Слишком пристальный взгляд ее огромных зеленых глаз настораживал; в ее присутствии явно не стоило распускать язык. Дани не мог понять, откуда у него брались подобные мысли, но он привык полагаться на интуицию и считал, что и тут она его не подведет. Пусть брат увивается вокруг Чандры, если ему так хочется, и если он не видит в ней ничего странного. Он же решил держаться от нее подальше.

После двухдневного копания в Марии Брайан пришел к выводу, что черный байк практически в полной исправности. Видно, все то время, что он простоял во дворе у Рэндалла, тот тщательно следил за ним. Пришлось подправить всего несколько мелких деталей.

Несмотря на это, он не позволил Диане первой сесть на него. Девушка умела водить сама, но езда на незнакомой машине, да еще на относительно узких городских улицах, могла показаться ей трудной и утомительной. После недолгих пререканий, - которые и пререканиями-то назвать было нельзя, поскольку прошли они в духе "Я так сказал" Брайана, - было решено вывести Марию за город, а там уж Диана может сколь угодно долго гонять в свое удовольствие.

Брайану никогда раньше не приходилось сидеть на этой машине: Рэндалл и в то время ревностно оберегал свой байк, так же как и любой член их компании, и никогда не позволял кому-либо ездить на нем. Все они были собственниками, и в этом Рэндалл ни в чем от других не отличался. И теперь Брайан прислушивался к своим ощущениям. Мария была легче его собственного байка, но вместе с тем и мощнее. Она охотно отзывалась на каждое движение своего седока, но при этом Брайана не оставляла мысль, что у Марии имеются какие-то свои соображения насчет того, как и куда нужно ехать. Время от времени она давала знать, что езда на ней - не такая уж легкая штука. Мария была легка, как ветер и изящна, как птица, но характер у нее был, как у старой ведьмы. Пожалуй, ее можно было бы сравнить с красивой, но норовистой кобылой. Нелегко будет Диане укротить ее... С большой охотой Брайан оставил бы байк себе (да и безопаснее так было бы), но как быть с обещанием? Да и байк принадлежал Диане, в буквальном смысле - по заслугам.

Стоило им только оказаться за городом, девушка начала со смехом кричать: "Теперь я сама, пусти меня!" и дергать брата за волосы. Пришлось уступить ей почетное место, иначе Брайан просто рисковал лишиться волос - Диана разошлась не на шутку.

И это было только начало. В этот день ему пришлось изрядно натерпеться, наблюдая, как Диана с радостным гиканьем носится туда и сюда, при том, что ему не оставалось ничего, кроме как сидеть, курить и улыбаться ей. Ни взглядом, ни жестом он не дал ей понять, как боится за нее. В течение этих часов он как никогда ранее прочувствовал, что Диана - уже не ребенок.

Когда он увидел, что она в очередной раз приближается, то встал и махнул рукой, чтобы она остановилась. Явно красуясь, Диана заложила красивый вираж и встала неподалеку, победно улыбаясь. Ее черные волосы пропылились, растрепались и спутались, а лицо раскраснелось от жаркого ветра и радостного возбуждения. Жаль, подумал Брайан, что она не может оставаться такой вот вечно...

- Прокатишь меня, Ди? - улыбнулся он сестре. - Поменяемся ненадолго ролями. В кои-то веки хочу побыть пассажиром.

Она, конечно, прокатила его - с ветерком, как катал ее он сам. Отказать ему Диана не могла, тем более в таком пустяковой просьбе, тем более - в такой день.

Несмотря на все треволнения, позже Брайан вспоминал этот день как один из самых радостных...

К вечеру Диана устала так, что едва могла сама идти. Дурачась, она попросилась к брату на ручки, чтобы он отнес ее в постель. Брайан, состроив серьезную физиономию, подхватил ее, только не на руки, а перевесил через плечо, и в таком виде понес в спальню. Пожалуй, старый сумрачный дом не и помнил уж такого хохота и визга.