Минут через десять после этого Жанне захотелось уснуть, и голова ее тяжело опустилась на грудь, а тело скатилось на пол, но на этот раз Гертруда уже не могла прийти поднять ее.

Старуха тоже была опоена и уснула, сидя на стуле в двух шагах от своей хозяйки.

Через час после этого Коляр с помощью фальшивого ключа отпер двери комнаты Жанны и смело подошел к молодой девушке, которая спала непробудным сном.

— Теперь, — заметил он, улыбаясь, — будущую любовницу сэра Вильямса не разбудишь и пушкой.

Жанна проснулась уже не в улице Мелэ, а в богато убранной спальне загородного павильона сэра Вильямса, куда ее перевезли во время ее летаргического сна.

Теперь мы вернемся несколько назад, то есть к дуэли сэра Вильямса с Бастианом.

— Экий я болван, — ворчал старый гусар, — только я и мог допустить обезоружить себя таким образом. Просто срам!

Баронет в это время подошел к графу Кергацу

— Кажется, граф, — сказал он, — я очень похож на вашего брата, которого вы отыскиваете по всему свету?

— Поразительно! — ответил задумчиво Арман, — только у Андреа были белокурые волосы.

— У меня черные. Мои отлично выкрашены.

— Однако, граф, — продолжал сэр Вильямс, — если у вас осталось хоть малейшее сомнение, то не откажите почтить меня своим приездом к завтраку — когда вы назначите. Я могу показать вам для удостоверения подлинности моих документов наше генеалогическое древо.

— Милостивый государь!..

Баронет принял откровенный вид и обратился ко всем со следующими словами:

— Господа, вы, вероятно, были влюблены хоть один раз в жизни. Я же влюблен теперь. Честь встретиться здесь с вами в это утро лишила меня удовольствия видеть мою maitresse вчера вечером, и я спешу наверстать потерянное время. Она живет в таинственном коттедже у опушки леса, и никто не бывает и не входит туда. Я стерегу ее с ревностью дракона. А потому я и вынужден оставить вас теперь.

Сэр Вильямс проворно вскочил в тильбюри и обратился еще раз к графу де Кергацу.

— Не правда ли, граф, что храм счастия есть не что иное, как дом, в котором живет любимая женщина?

— Может быть, — ответил ему нехотя Арман, подумав о Жанне.

— А когда имеешь невесту, которую боготворишь, то ее следует прятать от всех взоров.

При этих словах сэр Вильямс насмешливо захохотал, и в этом смехе вылилась вся сатанинская душа Андреа.

Арман вздрогнул: все подозрения снова зашевелились в его душе.

— Если вы любите какую—нибудь женщину, — добавил сэр Вильямс, — то советую вам беречь ее. — И при этом он хлестнул по лошади и быстро умчался.

Арман побледнел, как смерть; он еще раз вспомнил про Жанну, и ему сделалось страшно.

Сэр Вильямс говорил последние слова насмешливым голосом Андреа, и его сатанинский хохот отозвался в душе Армана как погребальный звон.

Между тем сэр Вильямс побывал в коттедже, посмотрел на спящую Жанну и решил:

— Мне нужно не обладание ей, нет, мне нужно ее сердце! Она начинала любить тебя. Теперь она полюбит меня!

— О, господин граф, — добавил он, хохоча, — у меня явилась великолепная идея: теперь уж не вы граф де Кергац, а я! А когда я женюсь на Эрмине, когда золото Кермаруэ перейдет ко мне, в тот день я тебе крикну: «Арман! Арман! Твоя возлюбленная Жанна стала моей любовницей, а тебя она приняла за лакея!»

И он тотчас же распорядился, чтобы вся прислуга выдавала его их новой хозяйке за графа де Кергаца.

— Теперь надо подучить Вишню, и если Жанна не поверит прислуге, то поверит ей, — решил он и направился к павильону, где помещалась бедная цветочница.

Ему стоило очень небольших хлопот спутать Вишню; выставив ей себя каким—то небесным ангелом и выдавая себя за графа де Кергаца, он уверил неопытную девушку, что хочет жениться на Жанне де Бальдер и что они все были жертвами его лакея Бастиана, который нарочно подкупил мошенников, чтобы разыграть с ними историю, происшедшую в «Бургонских виноградниках».

Затем он сообщил ей, что Баккара продала ее одному старому чиновнику, г. Бопрео, который готов решиться на все, лишь бы овладеть ей.

— Дитя мое, — докончил сэр Вильямс выразительным тоном, — я обладаю громадным состоянием и трачу его на благотворения и на препятствование злу. У меня есть своя полиция, через посредство которой я и узнаю все. Извещенный об угрожающей вам опасности, я поспешил к вам на помощь. Вот теперь вы и знаете всю тайну моего поведения относительно вас. Я прошу вас довериться мне и позволить спасти как вас, так и Леона Роллана, от общей опасности и даже смерти.

Этих последних слов было вполне достаточно, чтобы она окончательно доверилась сэру Вильямсу.

— Теперь послушайте меня, моя милая Вишенка, — продолжал капитан. — Жанна в настоящее время спит и проснется тогда, когда я уже уеду. Мне необходимо уехать на неделю. Вы останетесь в замке и в продолжение нескольких дней, пока я должен скрывать вас от вашей сестры и Бопрео, замените ей друга, сестру и поверенного всех её тайн.

— Слушаю, граф, — прошептала Вишня.

— Я буду писать ей каждый день. Она, вероятно, будет читать вам мои письма. Не старайтесь доказывать ей, что настоящий граф де Кергац не этот мошенник Бастиан. Предоставим все времени и письмам.

Вишня восторженно взглянула на сэра Вильямса и тихо сказала:

— Ах, граф, как может она, видя вас, не полюбить? — Прощайте, мне пора ехать, — ответил ей капитан.

— Когда же я увижу Леона? — спросила она еще раз.

— Не знаю. Но надейтесь на меня. Ручаюсь вам, что через две недели вы будете его женою.

И сэр Вильмс спокойно вышел из комнаты.

— Кажется, — пробормотал он, — шутка вполне удалась. Я сделал больше, чем предполагал. Я не только лишил Армана жены, но даже отнял у него его имя. Теперь надо заняться миллионами простака Кермора. Месть моя удается.

Итак, бесчестный Андреа торжествовал во всех отношениях: Фернан был в тюрьме, Вишня и Жанна спрятаны, Баккара помещена в сумасшедший дом, и теперь граф Арман де Кергац больше не найдет и следов наследников покойного барона Кермора де Кермаруэ.

В тот день, когда Вишня поверила письму своей сестры и пошла в Змеиную улицу, ее жених Леон Роллан был послан своим хозяином на два дня в Монморанси.

Вернувшись оттуда, он, по обыкновению, дождался восьми часов вечера, то есть окончания работы в своей мастерской, и поторопился к Вишне.

У дверей ее маленькой комнаты не было видно света, а потому Леон подумал, что она еще не возвращалась, и стал дожидаться ее на нижней ступеньке лестницы.

Прошел час. Вишни все не было, тогда Роллан спустился в комнату к привратнику.

— Девицы Вишни нет дома? — спросил он.

— Ах, это вы, Леон?

— Да, я.

— Я ее не видел уже два дня.

— Как два дня?

— Я говорю вам чистую правду, Роллан, третьего дня приходила сюда Фанни — служанка госпожи Баккара; мне кажется, что случилась какая—нибудь история или с ее сестрой, или с матерью. Я предполагаю это потому, что девица Вишня что—то очень проворно собралась и у нее было такое печальное лицо. Ее уже нет три Дня.

Леон в недоумении бросился со всех ног в Монсейскую улицу, в дом, где жила Баккара.

Но и здесь он не узнал ровно ничего, Баккара уехала еще, вчера.

Тогда он направился к своей матери, но крестьянка не видела Вишни уже более трех дней.

У Жанны он застал Гертруду всю в слезах. Жанна тоже исчезла. Добрая кухарка показала ему письмо, найденное ею в той комнате, где она оставила Жанну.

Письмо это было написано почерком Жанны.

Вот его содержание:

— Нет, тут, наконец, с ума сойдешь, — пробормотал Леон, хватаясь за голову.