Мужчина был огромным, возможно, метр девяносто три или метр девяносто пять, и, если эти бугры и мышцы под его майкой о чем-то говорили, он также был очень накачанным. Боец, как я могла предположить. Я получу свой шанс на побег, лишь перехитрив его.

— Я не знаю, что ты планируешь, леди. Но если думаешь, что сможешь проскочить мимо меня, ты в двух секундах от того, чтобы столкнуться с реальностью. — У него был акцент детройца. Тяжело было разобрать его вчера ночью, но, как пить дать, я слышала в его речи резкость звонких согласных и глотание в словах. Ему, по всей видимости, нужны были деньги, что означало, что они могли быть фактором переговоров.

Словно парень мог читать мои мысли, он схватил мою сумочку со стола, вытряс ее содержимое на кровать и взял флешку, которую я украла из офиса Майкла. Скорее всего, ему заплатили, чтобы получить ее обратно.

— Я возьму это. — Он сунул ее в карман и скрестил руки, словно головорез на детской площадке после того, как вытряс с кого-то деньги.

Отлично, Обри. Возможно, можно было использовать эту флешку в качестве торга. Заметка на будущее: прятать важные вещи в лифчик, а не в сумочку. Я даже не знала, что на ней, но зная Майкла и его офис, безопасность которого могла посоперничать с Пентагоном, любой объект, содержащий информацию, был важен.

Незнакомец поднял руку, подзывая меня к себе, но я была полностью уверена, что этот жест означает абсолютно другое. Мой взгляд метался между ним и дверью.

— Я… разве это не гардеробная?

— Была.

Мое сердце ухнуло вниз от понимания, и неохотными шагами я приблизилась к двери в комнату, которую посчитала гардеробной. Какая спальня, черт возьми, не имела гардеробной?

Я открыла дверь и обнаружила уборную из области «сделай сам», с фанерным полом и раковиной, встроенной в тумбу. Никакого зеркала. Вешалка в дальнем углу маленькой комнатушки стояла пустая и бесполезная. Никакого окна. Никакой вентиляции. И не единого шанса на побег. Я была уверена, что единственное место для облегчения будет моим единственным выходом из этой тюрьмы-комнаты, с входной дверью перед глазами и со свободой за плечами.

— Выглядишь разочарованной, — близкое звучание его голоса напрягло во мне каждую мышцу.

— Ты планируешь составить мне компанию в ванной, или что-то в этом роде?

— Делай свое дело. И поторопись.

Я ступила внутрь, закрыв за собой дверь, и, наверное, впервые с тех пор, как оказалась здесь, реальность происходящего начала просачиваться в мой крепко сотканный кокон отрицания. Это была не шутка. Я вполне могла умереть в заколоченной крысиной дыре с психом-поклонником Боба Вилы (прим пер. — Боб Вила — ведущий американского шоу по улучшению своего дома своими руками), и его загадочными черными перчатками, которые явно были надеты, чтобы скрыть отпечатки пальцев.

Борясь с порывом скрутиться в калачик и закричать, я ухватилась за край раковины и включила воду, отчаянно хлебая просто из-под холодного крана, жадно наполняя рот водой, которая едва ли не зашипела от сухости у меня во рту.

— Давай, Обри, — прошептала я. — Пора выработать план «Б». Ты выжила. Ты выдерживала и худшее, чем это. — Может быть. Кто, черт возьми, знал, что таила от меня остальная часть дома? Я подняла глаза вверх, пялясь на стену, где должно висеть зеркало, и была даже благодарна, что мне не придется смотреть на себя сейчас. — Ты хорошо научилась читать людей. — Я выдохнула, но безнадежность заскулила где-то на задворках моего разума. Я быстро отбила ее своим поразительным умением обманывать логическую сторону моего разума.

Быстрый анализ. Он был высоким, темным и подавленным. С накинутым на голову капюшоном. Может, он что-то прятал? Чувство юмора — ноль. Я имею в виду, вообще ноль. Может, был зол. На меня?

Может быть, сексуальное неудовлетворение. Нет, он слишком хорошо выглядит.

— Но его отношение — дерьмо, — пробурчала я в ответ на свои мысли.

Я накрыла лицо руками. Если парень не был полным типом из рода «я пытаю детей и животных», лучшей попыткой будет воззвать к его сопереживающей стороне. Чувствовал ли наемный убийца вину? Было ли у киллера вообще раскаяние?

Если это не сработает, останется лишь один способ.

Соблазнить подонка. Ты уже делала это прежде и выжила. Ты сможешь сделать это снова.

Меня похищал хищник с самой верхушки пищевой цепочки, будучи в самих дебрях функционального расстройства, и я выбралась. Не окончательно освободилась, но выбралась. Но парень с другой стороны двери был временным засором на моем пути к свободе. Пехотинец, наверняка лично нанятый главарем тиранов — моим мужем.

Быстрый осмотр ванной не показал мне ничего, что я могла бы использовать как оружие. Парень очистил все до самого основания, зайдя настолько далеко, что убрал даже зеркало, которое я могла разбить и использовать осколки, чтобы напасть. Дерьмо.

От двух стуков в дверь я подпрыгнула, чуть ли не шлепнувшись на задницу.

— Секунду! — я быстро подняла платье, справила нужду и выпила две пригоршни воды из-под крана.

Когда вышла, он стоял возле двери, со скрещенными руками, практически рыча, когда я проскользнула мимо него к противоположной стороне кровати.

— Тебя нанял мой муж? — спросила я.

Его челюсть двинулась, будто он пережевывал мой вопрос мгновение, прежде чем выплюнуть ответ:

— Если бы меня наняли убить тебя, ты бы уже была мертва.

Правда, и позор мне, как похищенной, что моей дедукции не хватило, чтобы самой додуматься до этого.

— Но это не означает, что я не собираюсь убить тебя… в итоге.

Я слышала эту фразу прежде. Множество раз. Отсрочка способствовала хитрому мышлению и тому, чтобы оставаться в игре на шаг впереди. Все-таки, однажды мой отец сказал мне, что мир был площадкой для охоты, и единственный способ определить хищника, это сбросить всю наживку в кучу.

Научившись делать это по желанию, я вызвала у себя слезы и села на край кровати.

— Пожалуйста. Я не… я не знаю, есть ли у тебя семья… или... заботишься ли ты о ком-то. Если да, значит… ты знаешь, насколько опустошительно потерять их.

Я посмотрела назад, ожидая увидеть бездеятельность от моего жалкого представления. Вместо этого, он выглядел разъяренным, будто вот-вот вырвет мне глотку и сожрет ее у меня на глазах.

Дрожь пробрала все мое тело, пока я медленно поднималась на ноги.

Готовься бежать.

Только кровать отделяла мои руки от глотки Обри Каллин, пока я смотрел на нее в изысканном дорогом платье и с трехкаратным бриллиантовым кольцом на пальце. Я попытался переварить выплюнутую ею херню о потере любимого, будто у нее было хоть какое-то понимание, как, бл*дь, заботиться о ком-то, кроме себя.

Рациональная сторона моего разума пыталась убедить меня, что она не знала ни черта о моем прошлом. Не знала, кем я был. Как она вообще могла насмехаться надо мной?

Нерациональная сторона моего разума подталкивала меня использовать этот комментарий, чтобы списать ее со счетов. Может, она все-таки знала. Может, она и ее муж сидели в горячей ванне, попивая шампанское, смакуя каждый момент жизни, которую они украли ради их собственной жадности. Может, эти двое трахались, чтобы сделать снимки, достойные сцены преступления, чтобы деньги постоянно капали в их кошельки — их личная порнография для богатых и беспощадных.

— На кровать. Живо. — Слова протолкнулись сквозь мои стиснутые зубы, пока поток пистолетных выстрелов поднимался из глубины моего горла. Стоит ей сказать одно гребаное слово.

Одно слово.

Шея Обри дернулась, когда она сглотнула и скользнула на кровать.

Да уж, я знал все о потере любимого. Я проживал это дерьмо изо дня в день на протяжении трех лет, но я не паду жертвой ее манипуляции. Даже если я мог увидеть, что она стала мастером двух обличий — яркой белоснежной улыбки на камеру, скрывающей раздвоенный язык пресмыкающегося.