Я толкаю Кейла в бедро своими пальцами. Он хватает меня за ногу и удерживает её, заставляя смеяться.

— Я очень сомневаюсь в этом. Большинство женщин просто ложатся и раздвигают ноги перед ним.

— Слишком много информации, спасибо. И я не большинство женщин, — я смотрю на него снизу вверх с моей лучшей дерзкой усмешкой.

— Я знаю, что ты не такая. Вот, в чём проблема, — он встаёт на ноги, на его лице отражается забота.

— Ты великолепна, талантлива и умна. Ты вызов для такого парня, как Том, и ты прямолинейна, потому и отказала ему…

— Дважды, — напоминаю ему я. Не знаю, почему я это сделала.

— Видишь? Это то, что я имею в виду. Он уже воспринимает тебя как вызов, потому что ты отшила его в первый раз, и он попробовал ещё раз, — он проводит рукой по волосам, приводя их в беспорядок. — Ему бы не понравился второй нокаут. Этот был, вероятно, ещё хуже, чем первый. Такие ребята, как Том, не привыкли к такому отношению. Это бросает нам вызов, и нет ничего, что парень любит больше.

— Кейл, он больше не гоняется за мной. Он отказался. Сдался. С того последнего раза, когда он приставал ко мне, сто лет прошло, и с тех пор он больше не пытался, — я обхватываю свои ноги. — Это закончилось. Уже. Во всяком случае, у Тома есть много других женщин, бегающих за ним, чтобы утруждать себя старой доброй мной. Но спасибо тебе за беспокойство обо мне.

Я оборачиваю руками его талию, обнимая.

Он нежно целует меня в макушку.

— Это моя работа — беспокоиться о тебе.

— И ты справляешься с этой задачей, не так ли? — я откидываюсь на спинку кресла, чтобы посмотреть на него, выпуская его из своих объятий.

Он ласково похлопывает меня по подбородку.

— С тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет.

— О, я забыла сказать тебе. Тот телефонный звонок, на который я тогда побежала отвечать, это был Джейк. Он знает, что Ралли — мой папа. Ралли звонил ему.

Кейл хмурит лоб и прислоняется к стене.

— Как всё прошло?

— Тур-автобус движется, не так ли? — улыбаюсь я.

Он улыбается мне в ответ.

— Это должно было произойти, Ли. И когда мы станем знаменитыми…

— Когда? — ухмыляюсь я.

— Да, чёрт возьми, когда. Как только наша музыка попадёт в радиоэфир, мы станем популярными, детка!

Я смеюсь над его энтузиазмом и верой в нашу группу.

— Ты голодна? — он открывает дверь.

Я следую прямо за ним.

— Это перевод для того, чтобы я приготовила ужин, так как вы все голодны?

Он поворачивается, идя задом наперёд.

— Ты же знаешь, что мы дерьмово готовим, Ли. Поэтому либо это сделаешь ты, либо мы будем голодать, ожидая пока Генри сделает свою первую остановку, — дуется он.

— Тьфу, — я закатываю глаза и игриво толкаю. — Прекрасно. Я приготовлю.

— Хочешь, чтобы я помог? — ухмыляется он.

Он знает, что мне не нужна его помощь. Кейл — это лютый кошмар на кухне. Он устраивает больше беспорядка, чем можно себе представить, притом мешает мне. На этой кухне не хватит места для нас обоих.

— Иди играй в игры, — я машу рукой в сторону Сонни и Вана, играющих в какие-то гоночные игры.

Никаких признаков Тома. Может быть, он спереди, с Генри.

Кейл садится с ребятами. Он говорит им, что я приготовлю обед. В ответ они все кричат, насколько любят меня.

Качая головой и улыбаясь, я слышу, как позади меня открывается дверь, и вижу, как из ванной выходит Том. На нём нет ничего, кроме полотенца.

Мой рот на самом деле начинает наполнятся слюной. Я не шучу. Это отпечатывается в моей памяти, потому что я открыто пялюсь на него. Кожа ещё влажная, капли воды стекают с его татуированной груди. Конечно, я знаю, что у него есть татуировки. Обе его руки забиты рукавами, но также тату есть у него на груди и животе. «УШ» — написано большими буквами на его левой груди.

И это потрясающая грудь. В ней нет ни одной унции жира.

Под ней и чуть выше удивительных шести кубиков большими буквами написано: «Вчера — это память. Завтра может не наступить никогда».

Я чувствую вспышку эмоций от этих слов, ну, пока не дохожу до полотенца. Это привлекает моё внимание. Я вижу слова, которые выглядывают из-под него, но я не могу разобрать, что они означают.

Я возвращаюсь к реальности, когда Том прочищает горло.

Я перевожу взгляд на него. Он ухмыляется.

Я рассматривала его, и он это знает.

Дерьмо дерьмовое.

Я вновь выставляю защиту, игнорируя свои горящие щёки. Я говорю твёрдым тоном:

— Я была бы признательна, если бы ты носил немного больше одежды, когда ходишь здесь.

Выражение его лица остаётся нейтральным.

— Я забыл взять с собой чистую одежду. Виноват. Больше не повторится, — он отворачивается от меня, но я слышу его бормотание: «Мой зад не в её вкусе».

Игнорируй это. Он хотел, чтобы ты услышала его. Вот, почему он это сказал.

Просто игнорируй его.

Чёрт возьми! Я не могу игнорировать его!

— Ты не в моём вкусе! — кричу я.

О, Боже. Почему я не могу просто закрыть рот?

Я не в состоянии посмотреть, слышали ли меня ребята.

Том поворачивается со слабой улыбкой на лице.

— Прости. Что?

Он моргает мне через плечо, говоря мне всё, что мне нужно знать. Ребята услышали меня.

Дерьмо.

Я выпрямляю спину, чтобы казаться жёсткой.

— Я слышала, что ты сказал.

Он наклоняет голову в сторону с невинным взглядом на лице.

— А что я сказал?

Играющий в игры ублюдок.

— Ты знаешь.

— Нет, не знаю, — он пожимает плечами. — Пожалуйста, просвети меня.

— Ах! — рычу я, раздражённая тем, что он заставляет меня повторять его подлые слова. — Ты сказал: «Мой зад не в её вкусе».

— Ты уверена, что я это сказал? — он упирается плечом в стену.

Я упираю руки в бёдра.

— На сто процентов.

— Но зачем мне говорить это?

— Потому что я смотрела на твою голую грудь.

Долбаный сраный ублюдок.

Он играет со мной.

Моё лицо горит.

— Ты такой мудак!

Он смеётся.

— Я мудак? Господи, о чём ты? Нам что, двенадцать? И не оскорбляй меня. Это не я та извращенка, которая пялилась на моё горячее тело.

— Я не извращенка! — возмущённо кричу я.

— Значит, ты признаёшь, что я горячий.

— Я что? Нет, я ничего не признаю!

Он смеётся надо мной.

Почему никто из ребят не придёт и не спасёт меня? Кейл?

Я смотрю через плечо, чтобы увидеть ребят, пристально наблюдающих за нами. Ну, Ван и Сонни таковые. Кейл выглядит просто любопытным. Я смотрю на него напряжённо, а затем перевожу взгляд обратно к Тому.

— Во-первых, я не думаю, что ты горячий, — абсолютная ложь. — И во-вторых, я просто любовалась твоими татуировками. Я люблю татуировки. Я думала о том, чтобы сделать себе одну, поэтому, когда я вижу кого-то с ними, мне хочется посмотреть, может ли какая-нибудь из них быть той, которую я захотела бы сделать себе.

Худшее оправдание в жизни.

Глаза Тома резко перемещаются к моим, его взгляд горячий и тяжёлый. В этот момент между нами становится душно, кровь пульсирует.

Затем это исчезает.

Его взгляд становится твёрдым. Его рука поднимается к затылку. Он смотрит на потолок и вздыхает.

Я жду его остроумный и тупой комментарий, но удивлена, когда он смотрит на меня и говорит:

— На моём теле нет такой татуировки, которую ты бы захотела себе сделать. Поверь мне.

Я смотрю на его удаляющуюся спину, когда он направляется к своей койке, чтобы одеться. Я рассматриваю татуировку на спине. Это большой деревянный крест на всю спину с лезвием на конце, как будто режущим его кожу. И на нём написаны слова: «Только сильные выживают».

Это красиво, но больно.

Затем мои глаза сосредотачиваются на тексте непосредственно под крестом. «Томас III» — подписано ниже, и ещё ниже меньшим текстом: «Покойся с миром, которого жизнь тебе дать не смогла».