Пять минут спустя — Отель Фейрмонт, Питтсбург

— Том, я хочу, чтобы ты трахнул меня... сейчас, — стонет Лила.

Я провожу языком по её шее, возвращаясь к её сексуальному, но раздражающему рту, и мой член чуть не вырывается из штанов.

Боже мой.

Я даже не могу поверить, что это происходит. Я жду, что она снова оттолкнёт меня и убежит, но она не делает этого. И теперь она просит меня трахнуть её.

Господи, как же я хочу этого.

Больше, чем когда-либо кого-либо, но…

— Ты не хочешь этого со мной.

Что?

Ладно, я знаю, что говорю, как баба, но она страдает от трюка, который устроил этот идиот, Робби. Не важно, насколько сильно мне хочется трахнуть её, я действительно забочусь о ней и не могу заниматься с ней сексом, когда ей больно. Это было бы неправильно.

Последнее, чего я хочу, — чтобы она жалела, что трахнулась со мной.

Стараясь удержать контроль, я впиваюсь пальцами в её талию. Но становлюсь лишь твёрже, когда чувствую мягкую плоть её кожи под тканью этого чертовски горячего платья, в которое она одета.

— Фейерверк, мне нужно знать правду. Ты делаешь это потому, что Робби сделал тебе больно? Или потому, что ты действительно хочешь меня?

Она беззаботно смотрит на меня.

— Мне не больно, Том. Я возбуждена.

— Я просто не могу продолжать это «тяни-толкай» дерьмо с тобой, Ли.

Её взгляд теплеет. Она кладёт руку на мою грудь. Моё сердце бьётся как бешеное под её ладонью.

— Это то, что я делаю? Тяну и толкаю тебя?

Я сужаю глаза.

— Ты знаешь, что делаешь.

Она сжимает пальцами мою рубашку, опуская глаза.

— Я сделала... тебе больно?

Я издаю короткий смешок.

— Нет, ты не сделала мне больно. Ты просто запутала меня до чёртиков, поэтому я хочу убедиться, что ты делаешь это по правильным причинам: не потому, что тебе больно и ты разозлилась из-за придурка, который не был достаточно умён, чтобы увидеть, чего реально ты стоишь.

Я знаю, что обычно она плохо реагирует, когда злится. Я чётко и ясно понял это, когда она поцеловала Робби, так как думала, что мне нравится Эшли.

— Я не хочу, чтобы ты пожалела, о сексе со мной.

Почему я всё ещё говорю?

Сейчас всё действительно звучит так, будто я пытаюсь отговорить её от этого.

Я буквально месяцами мечтал о том, чтобы она оказалась здесь. Я в минуте от того, чтобы погрузиться в неё, а мои чёртовы губы не перестают двигаться.

Мне всерьёз нужно научиться закрывать свой чёртов рот.

Она прижимается ко мне, её рот парит в миллиметрах от моего. Она шепчет:

— Я буду сожалеть, если не сделаю этого. Мне жаль, что я ушла от тебя, когда мы были в спальне в прошлый раз. Я не хочу больше сожалеть об этом, Том. Я знаю, что ты хочешь меня. Я чувствую это, — она протягивает свою руку вниз и через джинсы обхватывает мой член своими тонкими пальцами.

Я закрываю глаза, чтобы вернуть контроль над собой. Кажется, я не могу нормально дышать. Мои лёгкие наполнены ею. Она везде... вокруг меня, на мне, во мне.

Я никогда раньше не испытывал такого с женщиной. Мне действительно нужно взять себя в руки и вернуть хоть какой-то контроль.

Она задевает зубами мою нижнюю губу. Я чувствую это повсюду.

— Я хочу этого... тебя. Больше, чем кого-либо до этого. Я хочу, чтобы ты трахнул меня, Том... пожалуйста.

Ощущать её и слышать звук её сексуального голоса, умоляющего трахнуть её, — это слишком, и мой контроль разбивается в дребезги.

Я погружаю пальцы в её волосы и обрушиваю свой рот на её.

Я одержимый. Нескоординированный и вышедший из-под контроля. Мой язык трахает её рот. Нет сдержанности, нет терпения. Я не могу насытиться ею. Недели чертовски долгого и отчаянно сдерживаемого желания к ней взрываются во мне, и я направляю весь этот поток в поцелуй.

Но если я продолжу в том же духе, то всё закончится через несколько минут.

А этого не может произойти.

Пальцами я нахожу подол этого сексуального платья и стягиваю его с её бедер.

Затем хватаю её руками за задницу и поднимаю с пола, наши рты всё ещё слиты воедино.

Она обвивает ноги вокруг моей талии, а руки запускает в мои волосы, пока стонет мне в рот.

Мне знакомо это чувство, детка.

Словно я пытаюсь забраться к ней под кожу. Я не могу достаточно насытиться... близостью с ней.

Это безумие. Я ни разу не чувствовал ничего подобного с женщиной.

У меня всегда всё под контролем. Я не тороплюсь. Женщины умоляют меня дать им это.

Но это... такое ощущение, что это я её умоляю. Возможно, я не сказал ни слова, но моё тело чертовски умоляет.

Восстановив определённый контроль, я начинаю двигаться в сторону спальни, по ходу дела снимая свои ботинки. Я кладу её на кровать, располагаясь между её бёдрами. Мы до сих пор не прерываем поцелуй. Ну, может, поцелуй — это слишком хорошее слово для того, что мы делаем. Мы практически трахаемся ртами.

Наконец, восстановив дыхание, я отрываюсь от неё. Не важно, насколько сильно я хочу продолжать целовать её, ещё больше я хочу видеть её голой.

Я смотрю на Лилу. Свет горит только в гостиной, но я по-прежнему вижу, что её глаза заволокло облаком страсти.

— Я хочу тебя, — задыхаясь, шепчет она, когда поднимает на меня свои большие глаза и моргает.

Наконец-то она моя.

Знание этого вызывает у меня желание бить себя в грудь и благодарить богов.

— Я у тебя есть, — говорю ей. — Я давным-давно у тебя есть.

После чего резко опускаюсь на колени. Сидя возле неё, я тянусь к её платью. Она садится, позволяя мне снять его. Я тяну платье немного сильнее, так как её сиськи, кажется, застревают, а затем слышу странный треск.

Дерьмо, я что, порвал её платье?

Не важно. Если потребуется, я куплю ей новое. Я куплю ей миллион платьев, если это поможет мне, наконец, оказаться внутри неё.

Я бросаю платье на пол и, оглянувшись, вижу... ну, не то, что я ожидал увидеть.

Лила сосредоточено смотрит на свою грудь, поскольку что-то с неё снимает.

Я наклоняю голову в сторону.

— Эм... что ты делаешь?

Она поднимает глаза ко мне, и на её щеках появляется румянец.

— Скотч-лента для груди, — она морщит нос, удерживая между большим и указательным пальцами кусок липкой ленты.

Прямо сейчас она выглядит такой чертовски очаровательной.

— Как-то нужно было удерживать моих девочек на месте, — она мило смеётся, пожимая плечами.

Качая головой, я смеюсь, наблюдая, как она сдирает ещё один кусок скотч-ленты. Я, чёрт возьми, надеюсь, что это был последний кусок, потому что не знаю, как долго смогу удержать свои руки при себе.

Из кусочков ленты она сворачивает шарик и бросает его на пол.

— Готово, — она сексуально улыбается, подталкивая ко мне свою грудь. — Они в твоём распоряжении.

Я снова смеюсь. Но весь мой смех иссякает, когда я опускаю взгляд на её грудь.

Совершенные. Абсолютно идеальные. Точно такие, как я и представлял. Большие. Настоящие. Упругие. С тугими розовыми сосками, которые только и ждут, чтобы я обратил на них внимание, которого они заслуживают.

Я тянусь и обхватываю её сиськи руками.

На ощупь они так же хороши, как и на вид. Идеально подходят для моей руки, словно были сделаны только для меня. Действительно большая и настоящая. После слишком долгого обрабатывания поддельных сисек, которые по-прежнему являются нормой в ЛА, я не могу дождаться, когда возьму в рот эту красоту.

Я рефлекторно облизываю свои губы от одной этой мысли.

Она выгибается от моего прикосновения.

— Нравится то, что ты видишь?

Я поднимаю глаза и вижу в её взгляде похоть, чертовки сексуально.

Она совершенство.

Ухмыляясь, я говорю:

— Несомненно, — я снова облизываю внезапно пересохшие губы. — У тебя действительно лучшие сиськи, которые я когда-либо видел. Уди-бл*дь-вительные. Я мог бы смотреть на них весь день, и мне бы это не наскучило.