Наблюдая за боем внизу, я знал, что Кабэ рано или поздно погибнет. И я был абсолютно бессилен, не имея никакой возможности что-либо изменить.

Он никогда бы не сдался. Воин взревел, сломанная нижняя челюсть исказила его неудержимый вопль неповиновения. Человек, что пытался его убить, оставался неустрашим. Даже когда Кабэ сплюнул кровь на позолоченную пластину, одетого в золотую броню воина, тот не дрогнул.

Вместо этого, он выпрямил свое копье, Кабэ приподнял свой фальшион. Лезвие меча теперь больше походило на старую изломанную пилу, надрезанную множественными малоэффективными ударами о непревзойдённую броню противника. Кабэ не умел проигрывать. Ни разу в жизни он не отступал. Даже когда олигархи Киевской Руси запускали атомные боеголовки из черной цитадели, заливая Сибирскую равнину смертельным радиоактивным огнем, Кабэ продолжал сражаться. Он без отдыха воевал во время осады Абиссны и маршем преодолел всю Альбию, чтобы заставить пасть кланы Хота Грендала в коленопреклонении.

— К Единству! — взревел Кабэ, его сломанный клинок отсалютовал в воздухе.

Он сделал быстрый выпад, но окровавленная левая нога подвела его, и он оступился. Тело воина едва ли обладало упорством его ума.

Кабэ остановился, когда копье, совершенно беспрепятственно преодолев броню, вонзилось в его грудь. Древко пронзило его живот, часть лезвия выходила прямо через спину с другой стороны, чуть левее позвоночника. Некоторое время он болтался на нем, молча моргая, до тех пор, пока одетый в золото воин не отбросил его ногой. Тишина нависла в воздухе, разбавляемая шоком и недоумением.

Затем толпа громко и яростно взревела. Свет наводнил арену, холодное и резкое свечение, что отбросило мрачные тени с глубокой бойцовской ямы, полнящейся песком и треснувшими костями.

Кровь ручьями стекала по телу Кабэ. Он все еще дрожал, и несмотря на полученные ранения, все еще был жив, удивленно открыв рот в тщетной попытке поймать воздух, подобно выброшенной во время прилива на берег рыбе.

— Черт возьми, — пробормотал Тарригата. — Значит, всё кончено.

Старик, стоявший рядом со мной, внезапно показался мне слабым и хрупким. Быть может, его тяготила мысль о деньгах, которые он потерял, поставив на Кабэ, или, возможно, факт того, что его лудус только что потерял еще одного бойца. Его некогда прекрасные одежды в последнее время выглядели немного потертыми и изношенными. Я взглянул на него краем глаза, прислоняясь поясницей к краю барьера, игнорируя упивающуюся жестокостью зрелища толпу людей вокруг нас. Я увидел достаточно скорби на его лице, чтобы понять, что его временная хрупкость проистекает из чего-то гораздо более глубокого, нежели очередной удар по его постоянно сокращающимся доходам. Все меньше и меньше зрителей приходило на бои в последние дни. У них были другие заботы, связанные с разрушительной войной, убийствами и преследующими их массовыми беспорядками.

Золотой воин продвинулся вперед, кружа вокруг копья, словно изголодавшийся по убийству хищник, собираясь нанести последний удар по Кабэ.

Толпа разбушевалась в предвкушении крови и убийства.

— Херук, это конец? — спросил Тарригата, и я почувствовал, как его худощавые пальцы касаются моего плеча. — Я все еще слышу, как они бьются. Все кончено? Почему этот Хроно-Гладиатор еще не убил его?

— Оставайся здесь, — отрезал я, ощутив, как пальцы Тарригаты соскальзывают с плеча, когда я вскочил на плиточный барьер и быстро спрыгнул на арену. Песок под ногами рассеялся при тяжелом приземлении.

Пара зевак, едва завидев меня, начали громко скандировать. Я услышал свое почти забытое многими имя и почувствовал холод давнишней славы, пришедшей вместе с ним. Это была славная битва на горе Арарат, когда Арик Таранис поднял Молниеносное знамя, провозглашая Единство. Это было прекрасно. Великий момент славы и триумфа. В том, чем он занимался сейчас не было и малой толики того величия.

Копье золотого воина пришло в движение, прежде чем он понял, что на арене появился еще один боец. Кабэ взвыл, когда лезвие застряло у него в бедре. Второй удар пронзил его плечо и выдавил еще один крик.

— Если ты собираешься убить его, так сделай это! — зарычал я, бросая гневный взгляд в спину неповоротливого воина.

Мы все достаточно настрадались. Это было излишним.

Толпа закричала громче, теперь их лица не были скрыты темнотой, но я все же не мог разглядеть их, будучи ослепленным бликами натриевых огней, расставленных по периметру арены.

Мои глаза все еще были лучше, чем у Тарригаты, хотя и утратили былую зоркость. Я дважды моргнул, пытаясь избавиться от слепящих пятен. Воин развернулся. Хроно-Гладиатор, массивный убийца, напичканный наркотическими стимуляторами и облаченный в золотую броню. Увидев жалкую пародию на Адептус Кустодес, в разбухшем от постоянных химических реакций в своей крови бойце передо мной, я не смог сдержаться от снисходительной улыбки. Здесь, глубоко под землей, мы были далеки от согревающего света Трона, но все еще находили место для юмора, несмотря на все наши страдания.

Смертельный хронограф на лбу бойца высчитывал время. Его владелец, Радик Клев, стоял с ключом неподалеку. Победа Хроно сдвинет таймер самоуничтожения на еще один цикл. Продление жизни из раза в раз. Вот, как работал Хроно.

Копье повернулось, смена хвата была излишне сложной, острие уставилось в мою сторону. Глаза Хроно были залиты кровью, капилляры пронизывали склеру, выражая всепоглощающее безумие. По мере того, как стрелки хронографа опускались, его удары становились все громче. Как сердцебиение. Он изо всех сил рванулся ко мне, больше похожий на разъярённого зверя, чем на человека. Крик существа был низким и вокс-смодулированным, делая его максимально бесчеловечным. Однако я и сам был не совсем человеком.

С диким рычанием я обнажил свои зубы, разжигая в себе некий первобытный инстинкт, попутно обнажая широкий зубчатый меч. Мой палец активировал энергетическое поле оружия. Смертоносная энергия помелькала несколько раз, прежде, чем привязаться к определенной последовательности. Жар и озон заполонили мои ноздри. В воздухе витала вонь масла и крови сопровождающая приближающегося Хроно. И запах Кабэ, медленно истекающего кровью. Я видел его, беспомощно тянувшегося за своим сломанным фальшионом.

— Надо было просто убить его, — прокричал я противнику.

Хроно ринулся в атаку.

Я перекатился, во время движения, делая широкий взмах лезвием позади. Я слышал, как ахнула толпа, когда копье прошло всего в нескольких дюймах от моей головы. Вскочив на ноги, я развернулся и увидел острие копья прежде, чем то задело меня. Мне повезло, и грубо выполненное в спешке парирование отвело его в сторону. Но я был медлителен.

Второй выпад почти вырвал меч из моих рук, сила удара была достаточной, чтобы заставить меня пошатнуться. Я снова перекатился, старые кости и утомленные мышцы медленно и неохотно включались в работу. Но в этот раз мои движения были стремительнее, я ловко уходил от выпадов его копья, разрубив его локтевой сгиб. Это было хорошее попадание, броня едва покрывала этот участок, а мой клинок впился глубоко в механизмы гладиатора. Хроно взвыл, хватка на его копье заметно ослабла. Нелегко было удерживать нечто столь длинное и тяжелое, когда твои сухожилия разорваны и вынуты наружу.

Он накрест взмахнул древком. Несмотря на то, что я готовился нанеси ответный удар, ему все же удалось попасть по мне. Удар был столь молниеносным, что я, словно бы, оказался под влиянием мощной взрывной волны, вскоре повалившись на землю.

Толпа неустанно извергала радостные овации. Я не обращал на них никакого внимания.

Мой взгляд сосредоточился на размытом очертании врага.

Обильно истекающий кровью и маслом, Хроно медленно зашагал навстречу мне. Он держал копьё близко к телу, и использовал вторую руку, чтобы опираться на него. Это сильно замедлит убийцу. Он был в шести футах от меня, когда я метнул в него свой клинок. Массивное оружие завращалось в воздухе, слегка изогнутое лезвие и утяжеленное навершие способствовали скорости броска. Клинок пронзил Хроно, проломив золотой нагрудник, превратив в аморфное месиво всё, что находилось под ним.