Я не стал рассказывать ему, что проверил кучу сказок. В некоторых вещах абсолютно не было смысла, но у меня тогда была другая забота, поэтому я на всё смотрел сквозь пальцы. Я сейчас здесь для кое-чего более важного.

- Ты прав, - повесил голову Якоб. Я не знал, он готов упасть в обморок или провалиться со стыда. Я всегда слышал, что Якоб приятный человек, доверенный наставник для многих других писателей. Но в данный момент он таким не выглядел. Он менялся. – Это я виноват. Во всём виноват я.

Якоб поднял голову, но я не был уверен, что он меня видит.

- Правда в том, что на самом деле я не знаю, что есть правда.

- Да уж, загадочную фразу ты сейчас произнёс.

- Это так, и так оно должно быть, потому что я изменял истории, которые мне рассказывали. Ты можешь в это поверить? Я изменял истории, которые получал от других. А может те, кто мне их рассказывал, тоже лгали?

Слова Якоб были такими искренними.

- Но ты же должен был найти какие-то доказательства, почему так поступал?

- Конечно, находил, - произнёс Якоб. – Я заглянул в глаза тьме, и не думаю, что с тех пор она спускала с меня глаз.

- Ты имеешь в виду… - я пожал плечами. – Королеву Скорби? Белоснежку? Или кого?

- Я имею в виду то, что имею в виду, - он похлопал меня, словно защищая от витавшего в воздухе вокруг нас зла. – Я не хочу, чтобы ты знал об этом. Лучше оставайся и дальше Песочником – милым и заботливым человеком, засыпающим песок в глаза детям.

- Но я всё равно, так или иначе, узнаю правду, когда начну собирать дневники, - улыбнулся я, гордясь тем, что мне поручил такую работу сам Морфей, Король Мира Сновидений.

- Это произойдёт только через сотню лет, - ответил Якоб. – А пока я хочу, чтобы ты оставался таким же заботливым и любящим, как и прежде, потому что, когда ты прочтёшь эти дневники, твоя жизнь полностью изменится.

- К худшему или к лучшему?

- А это тебе предстоит решить самому. Такие решения всегда принимает читатель, и даже самый умелый фальсификатор не сможет обмануть читателя, - он слабо усмехнулся, выделив слово «фальсификатор». Он даже поднял подсвечник и секунду смотрел на свои зубы в отражении. Я отклонился назад, чтобы не отражаться в его поверхности, и плотнее натянул капюшон на голову. Чёртовы зеркала.

- Так зачем ты здесь, Песочник? – спросил Якоб, отставляя в сторону подсвечник. – Проведать старину Якоба Гримма?

- Не совсем, - ответил я.

- Печально. Я думал, ты обо мне заботишься, - он наклонился ко мне и скривил забавную пьяную рожицу. – Расскажи мне, какие сны ты засыпал в мои глаза, когда я был ребёнком?

Это был искренний вопрос, и меня это поразило.

- Не тот ли, когда я ехал в карете с прекрасной женщиной, но стоило мне её поцеловать, как она превратилась в лягушку?

Я чуть не засмеялся, потому что вопрос определённо был искренним.

- Я здесь для того, чтобы спросить у тебя, что ты делал с Морфеем, - твёрдо произнёс я и пожал плечами. – Всё прошло гладко, когда вы накладывали заклятия на персонажей сказок?

Якоб нахмурил брови.

- Это ещё что за вопрос? – откинулся он назад. – Разве ты не знаешь, как всё прошло? Ты не встречался с Морфеем?

- Пока нет. Я вернулся из долгого путешествия, - ответил я. – Я лишь слышал, что он назначил меня собирать Песочные Книги каждое столетие. Я прочёл несколько коротких дневников, которые Морфей считал ложью, и теперь они не будут учтены в течение ста лет. Но если не хочешь рассказывать, я могу спросить Морфея.

- Да всё в порядке, - Якоб потрепал меня по плечу и улыбнулся. – Ты такой милый человек, такой наивный, такой добрый в душé. Я расскажу тебе то, что ты хочешь знать. Морфей предал забвению всех персонажей моих книг в Мире Сновидений, - он снова рассмеялся, но в этом смехе слышалась боль.

- И что?

- Это было непросто. Вся эта магическая чушь, заклинания и правила Мира Сновидений. Но, в конце концов, мы наложили заклинание.

- Как? – поинтересовался я. – Я слышал, что многие из них ещё бодрствуют.

- Чтобы заклятие полностью сработало, надо семь дней, - произнёс Якоб. – Мы наложили его только вчера. Несколько Охотников за Сновидениями похоронят героев сказок в их снах различными способами. Мне говорили, что это будет жестокая охота.

- Ты знаешь, как Охотники за Сновидениями делают это?

- Нет, - покачал головой Якоб. – Нам не положено это знать. Это тайное искусство, - Якоб опустил голову и зашептал: - Охотники за Сновидениями работают на Небеса, - пояснил он. – Они наполовину люди, наполовину ангелы, и Морфей сказал, что нам нельзя знать о них больше, чем мы уже знаем.

- Интересно, - почесал я подбородок. – Звучит так, будто ты мечтаешь от них избавиться.

- Это не так-то просто, - заключил Якоб, снова ведя себя, как трезвый человек. – Наложенное заклятие работает не так, как я предполагал.

- Это как?

- Морфей сказал, что у настолько масштабного заклятие всегда есть последствия. И он сказал, что миру нужно равновесие в подобных случаях.

- Не понимаю.

- Он сказал, что хоть заклятие и похоронит их в снах, но они смогут просыпаться каждые сто лет на определённое количество времени.

- Это так необходимо?

- Всё дело в равновесии, о котором говорил Морфей. Так должно быть. Он что-то упоминал про алхимию, но я не совсем уловил суть.

- Кажется, я знаю, о чём ты говоришь, - произнёс я. – В алхимии невозможно создать заклятие, пока не отдашь что-то взамен. Таково всемирное правило магии и заклятий. Равновесие найденного и потерянного.

- Ну, раз ты так говоришь, значит, так оно и есть, - отхлебнул из кружки Якоб. – Только вот что будет, если они вернутся? Проблема. Смогут ли они изменить историю? Сменить роли? Разрушить наложенное заклятие? Или ещё хуже – смогут ли они рассказать всему миру, что случилось на самом деле? Какое нерациональное правило. Мне оно не нравится?

- А Вильгельму? Ему нравится? – спросил я, зная, что Вильгельм всегда испытывал слабость к персонажам. Он всех их любил и считал, что большинство из них хорошие, просто неправильно понятые.

- Естественно, Вильгельму нравится. Боюсь, когда дело доходит до взглядов на заклятие, мы с моим братом становимся врагами. Ты ведь знаешь, как он продолжал настаивать на добавление в поддельные истории маленьких ниточек, ведущих к правде.

- Он на таком настаивал? – удивился я.

- Всегда. В каждой сказке, которую мы собрали или изменили, он оставлял намёки на истину. Он даже начал распространять по Королевству Скорби колыбельные, в которых тоже скрыта за загадками правда.

- Колыбельные?

- Сейчас их называют потешки и прибаутки – коротенькие песенки, содержащие намёки на исторические события, в форме радостных детских стишков. Должен сказать, очень умно со стороны Вильгельма. Детям они нравятся, и они поют их постоянно. Подобным образом Вильгельм обеспечил бессмертность этим стихотворениям, век за веком.

- Вильгельм всегда был умён, но почему ты такое одобрил?

- Я не мог его остановить. Морфей всё время был на его стороне. Как я и говорил, он хотел равновесия. Если мы хотели изменять истории, то должны появляться и подсказки, указывающие на истину. Таковы правила Мира Сновидений.

- Понятно, - кивнул я. – И это всё? То есть, я до сих пор не понимаю, из-за чего именно весь тот конфликт, но, похоже, пойму, когда прочитаю дневники. Кстати, в одном из них я прочитал кое-что о Коллекции Сердец. Ты об этом что-то знаешь?

Якоб внезапно резко протрезвел и схватил меня за плащ.

- Никогда даже не заговаривай о том, чего не знаешь. Пока не прочтёшь полностью дневники, даже не упоминай о Коллекции Сердец, - глаза Якоба снова метнулись к тёмному углу Трактира. – Ты меня услышал? – прошептал он, глядя мне в глаза.

- Хорошо, хорошо, - я не мог разжать его пальцы, сжавшие мою одежду. – Ты так реагируешь, словно это Святой Грааль.

- Ты не понимаешь. Это гораздо важнее, чем Святой Грааль. Ты задаёшь мне слишком много вопросов, которые не должен задавать. Проще тебе встретиться с Морфеем и узнать всё у него. Так что оставь меня наедине с гложущей меня виною.