Сегодня мы выручили около восьми тысяч рублей. Из них Стасу отводилось более двух тысяч пятисот рублей, Вермуту - сто сорок, Яшке - восемьдесят и Фролу - шестьдесят.

Я уточнил у Соломоныча адрес того склада-квартиры. Тот удивил меня, порекомендовав позвонить по данному мне тогда телефону. «Вероятно, тоже входит в торговлю импортными шмотками!» - догадываюсь. При расставании Соломоныч был готов нас чуть ли не расцеловать. Наверное, гешефт в этот раз превысил все его ожидания, а я почувствовал себя лохом.

В туалете какого-то кафе разделили деньги. Я выписал на бумажки ребят суммы им причитающиеся. Поехали на вокзал традиционно прятать лишние деньги в камеру хранения. С вокзала Фил позвонил по нужному номеру и, сообщив пароль (шпионы блин!) «записал» тот же адрес. Там нас встретил тот же парень.

Я озвучил свое желание про куртку и мужские туфли сорок-сорок первого размера (отцу). Размер ноги у нас одинаковый, только у отца стопа шире. Протянув бумажку с размерами мамы, попросил подобрать, что-нибудь приличное для интеллигентной женщины тридцати восьми лет. Парень вгляделся в бумажку и, обернувшись в глубину квартиры крикнул:

- Юля, здесь по твою душу!

Подошедшей девушке протянул бумажку и уточнил:

- Тридцать восемь лет.

Забрав остальные бумажки, удалился. Мы, настроившись на долгое ожидание, уселись на стоящие тут банкетки, но посидеть нам не дали. Парень сначала вынес мне куртку с множеством карманов, цвета хаки, типа милитари, непромокаемую, производства Пакистана за сто восемьдесят рублей и туфли типа мокасины, как у Фила. Куртку померил и решил оставить, а туфли вернул, сообщив, что они для солидного мужчины, которому можно было в них в президиуме сидеть и в ресторан пойти. Парень хмыкнул и ушел. Девушка вынесла женский жакет с юбкой. Блузки и кофточки. Плащ и шарфики. Туфли и босоножки. Колготки, чулки, белье в пакетах. Не стал даже смотреть, только поинтересовался ценой. Оказалось, женская радость стоит более восьмисот рублей. Попросил добавить французский парфюм. Цена выросла на шестьдесят рублей.

Внутренне морщась, достал деньги и рассчитался. Дорого женщины обходятся. Парень принес туфли для отца за сто двадцать рублей и несколько пакетов по спискам ребят. Стасу хватило на все, а Вермуту с Яшкой придется довольствоваться меньшим. На пакетах расписал - кому, цену вещи, и раскошелился за эти покупки. Фил, покосившись на меня, тоже попросил женский парфюм. «Интересно, кому?» - удивился про себя. Стали упаковываться. Девушка помогла уложить плащ и костюм. Парень дополнительно вынес фирменный пакет в подарок. Оба радушно приглашали нас приходить еще. «Покупатели, кроме нас бывают здесь или мы в приоритете?» На всякий случай поинтересовался - могут ли другие наши знакомые пользоваться их услугами? Синхронно замотали головами. Вздохнул: «Придется нам и дальше работать ишаками».

По дороге на вокзал Фил в шутку бурчал про его комиссию за доставку груза. К вокзалу комиссия возросла до двадцати процентов от цены. Возле моего дома он уже всерьез считал, что и тридцати процентов будет мало. В дороге обратил внимание на задумавшегося Фила, что меня обеспокоило: «Явно жалеет об упущенной выгоде». Попытался выяснить:

- Почему ты не спросил у оптовиков про покупку партии дефицита у них, для перепродажи в городе.

Он по-еврейски переспросил, хитро улыбаясь:

- А ты?

Задумался - действительно почему? Потом начал перечислять:

- Во-первых, это просто опасно. Сколько людей увидев меня и моих знакомых в дефицитных шмотках, начнут крутиться возле нас, намекая на готовность к покупке подобного и просить достать? Сколько женщин у матери на работе, увидев обновки, начнут ее доставать подобными просьбами? Ведь есть люди, которым не откажешь. Если я займусь регулярными поставками импортного вещей - как быстро дойдет до милиции слух обо мне, как о спекулянте? Мне это надо?

Во-вторых, город у нас слишком маленький. Стоит засветиться с поставкой третьего, четвертого заказа, практически все будут знать, что я могу достать и опять засвечусь у милиции.

В-третьих, не стоит портить себе будущее из-за двадцати-пятидесяти рублей навара. За сто процентов еще можно рискнуть, но один или два раза.

Выгоднее, по-тихому возить иконы и помаленьку одевать своих близких в одежду, которую можно купить в магазине. Ребят, кому привезу джинсы, предупрежу. К тому же я купил им шмотки за их деньги, а не перепродавал. Мне просто повезло их купить в Москве. Джинсы - самый заметный дефицитный импорт. Ведь сейчас приехал и привез всего две пары, а не обеспечил всех, у кого есть деньги и желание. В моем случае нет состава преступления - получения выгоды при перепродаже.

- Я где-то так и думал, - задумчиво произнес Фил.

- Если задумаешь заняться спекуляцией, то без меня и без икон. А захочешь торговать иконами самостоятельно, скажи. Препятствовать не буду.

- Когда иконы кончатся, чем займемся? - поинтересовался Юрка.

«Не отделяет нас», - отметил.

- Они еще десятилетия не закончатся, а нам осталось быть вместе чуть больше года, потом у каждого начнется своя жизнь, - грустно прокомментировал.

Настроение испортил Фил своим вопросом. Время идет, а к своей глобальной цели я не продвинулся, только махинирую с иконами и набиваю карманы. Оправдываю себя тем, что в период учебы все равно нет времени заниматься другими делами, а финансовая независимость от родителей необходима.

Сложил все родительские пакеты у бабушки и завалился с гитарой на кровать. Она обрадовалась моему появлению и как всегда предложила покушать. Согласился только на чай, но она и этому была рада.

Незаметно для себя заснул. Все-таки наш плацкартный вагон не располагает к полноценному отдыху.

Разбудила мама, пришедшая на обед. Увидев кучу пакетов, потащила часть вещей в свою комнату и меня с ними. Заорала, когда какой-то пакет намеревался кинуть на диван. Оказывается, нельзя обновки класть на диван или кровать. Куда угодно, но только не туда. Плохая примета! Отцовские ботинки сразу очутились в неприметном месте в шкафу - ибо нечего в них по пивнухам шляться. Ужаснулась их цене. Духи были опробованы и признаны годными, а потом началось пристальное изучение женских шмоток. Я сидя на диване только и слышал охи да ахи. Мама вертелась перед зеркалом, забыв про обед, прикидывая, как на ней будет сидеть костюм, плащ, но примерить решилась только обувь. Потом перешла к блузкам, а затем принялась через целлофан рассматривать белье, не решившись доставать при мне.

Когда узнала цену всего этого великолепия, то выпала в осадок и долго не могла подобрать слова. Не давая ей опомниться, строго предупредил, что все эти вещи прислала ее сестра из Ярославля. Обо мне никто не должен знать. Не хватало еще мне таскать вещи из Москвы для всех ее знакомых и подруг. Насчет денег, пусть не волнуется - ведь дала двести рублей на покупки. Никто не должен знать о том, что я могу выгодно торговать своими песнями. Она замерла.

- Что, уже похвасталась? - насторожился.

Она кивнула. «Да, засада! Версия с сестрой не прокатит», - расстроился про себя и, подумав, предложил:

- Ладно, раз язык не можешь держать за зубами, то пусть будут эти вещи куплены в Московских магазинах на деньги за несколько песен. Новых песен нет и неизвестно, когда будут, а соответственно не будет обновок, - продолжаю инструктаж.

- Вещи, конечно, красивые, но нельзя ли было купить чего дешевле? - робко спросила меня.

«Ого, мне удалось маму смутить!» - отмечаю.

- Нельзя. Неужели ты думаешь, что я ходил и выбирал в магазине? Дал фарцовщику твои размеры, назвал возраст и сферу деятельности. Он сам их где-то отбирал, а потом вынес все и назвал цену. Я в сумму укладывался и купил, - разъясняю.

- А если не подойдет? Кто так покупает? - снова завелась мама.

- Но ты сама видишь, что подходит, а если, что-то не налезет, то продашь. Желающие найдутся, - отмахнулся. - Можешь все продать, даже с накруткой, - провоцирую.

- С ума сошел, продавать такую красоту? - пугается.

«Вот и пойми этих женщин», - хмыкаю про себя.

- Все я побежала, опаздываю. Ты себе куртку купил? - вспоминает она в дверях.

Киваю, возвращаюсь к покупкам для пацанов и переношу чужие вещи в сарай.

У поселковых ребят было принято оборудовать в сараях летние жилые помещения. У кого позволяли условия, оборудовали целую комнату с кроватями или полатями и мебелью. Клеили обои или обклеивали стены красотками из журналов. Проводили свет. Приносили радиоприемники или радиолы. Летом там жили, а домой ходили только поесть. Как правило, жили компаниями. Бывало, приводили подружек, курили и выпивали, не опасаясь взрослых.

У меня подобных условий не было. В гараже находились два мотоцикла, а в углу был закопан кессон для хранения овощей с дачи. Однако пространство в полтора метра шириной я сумел отвоевать у родителей и отгородить себе часть гаража. За это пришлось мастерить дополнительные полки и стеллажи для старых вещей в общем помещении гаража. В моей коморке за стенкой размещался узкий топчан с поднимающейся крышкой (можно хранить свои вещи), небольшой столик и был проведен свет. Стены, как и все тоже обклеил красотками. Отец иногда использовал мое помещение для посиделок с друзьями, хотя раньше стойко отстаивал свою территорию от моих посягательств.

Вот туда и сгрузил все пакеты и подумав, отправился к Стасу, но по дороге встретил участников в сборе икон. Они, не выдержав, направились ко мне сами. Мысленно поморщился, рассчитывая со всеми встречаться наедине. Пришлось возле сарая организовать очередь. Сначала запустил Яшку и вынес его пакет, указав на цену и отсчитал сдачу. Вижу, что он немного расстроен, так как рассчитывал получить сразу джинсы. Попросил его подождать следующего раза или продать эту вещь, добавить и в следующий раз я его обеспечу джинсами. Почти аналогичный разговор произошел с Вермутом, только он был доволен - на джинсы ему хватило. Яшка, скинув одежду на мотоцикл красовался в батнике (по размеру). Стасу объявил об отдельном разговоре, чем заинтересовал всех, но вопросов не последовало, так как все знали, что есть темы, которые касаются только двоих и не принято лезть в чужие тайны. Вермут тоже влез в обновки. Все подошло. Яшка тоже отказался продавать батник, зато загорелся и пообещал принести мне в следующий раз десяток икон.