— Отдай!

Тем не менее Чубарь, тоже на всякий случай, подвигал винтовкой и приподнял правую ногу, словно примериваясь, как бы при необходимости оттолкнуть человека.

А между тем это был настоящий хозяин коня.

Если бы встретились они раньше, да один на один, можно было надеяться, что между ними ничего не произошло бы. Скорее всего, Чубарь слез бы тогда с коня и, не переча, отдал его хозяину. Но встреча произошла посреди улицы, на глазах у незнакомых людей, которые неизвестно как могли отнестись ко всему.

Чубарь обычно вспыхивал быстро. Но на этот раз злость в нем будто уснула. И тем не менее настал момент, когда он уже был готов повысить голос на крестьянина. Тогда вперед выступил другой мужик и сказал, обращаясь к Чубарю:

— Слушай, отдал бы ты и впрямь коня, а? Это его конь. Не надо обижать человека. Отдай!..

В неожиданном заступнике Чубарь узнал ширяевского мужика, с которым они вчера поговорили на дороге в лесу. Теперь тот стоял без армяка, в фуфайке, застегнутой на все пуговицы.

— Отдай!..

Чубарь обвел взглядом остальных мужиков. Тут были преимущественно старики. Только трех или четырех можно было посчитать пожилыми.

— Это петропольский единоличник, — кивая на отыскавшегося хозяина коня, начал объяснять Чубарю знакомый крестьянин. — Отдай ему коня. Без коня ему нельзя. У него детей полна печь.

Почувствовав, что наступил подходящий момент, Чубарь перекинул в левую руку винтовку и ловко, несмотря на свой немалый вес, соскочил на землю.

— Раз твой, бери, — сказал он хозяину коня, но таким голосом, будто не имел к этой истории никакого отношения.

Дрожащими руками, словно еще не веря в свою удачу, единоличник начал взнуздывать коня, за которым ему пришлось-таки побегать этой ночью. Его поспешность даже рассмешила ширяевских мужиков. А Чубарь, видя, что все окончательно и по-доброму улаживается, бросил с независимым видом одуревшему от счастья человеку:

— Тоже мне хозяин! Бросил где попало коня, а теперь сопли распустил!

— А помнишь, что я тебе говорил про этого коня? — насмешливо посмотрел на Чубаря вчерашний знакомый.

Чубарь не ответил.

— Немцев нет в деревне? — спросил он, давая понять, что его интересует сейчас совсем другое.

— Ну да, при немцах вы бы так из-за коня петушились! — засмеялся крестьянин и оглянулся на односельчан: мол, чудак приехал.

Чубарь тоже начал улыбаться, но его улыбка была вынужденной и потому даже глуповатой.

— Я гляжу, ты сегодня даже с винтовкой! — продолжал крестьянин с насмешливым восхищением. — А вчера, кажется, не было?

— Это ты не заметил, — не желая вдаваться в подробности, сказал Чубарь.

— А я все спрашивал у своих, не проезжал ли через деревню верхом на коне человек? Такой и такой, мол. А они вот говорят, не видели, не проезжал.

— Нашел свою телку?

Крестьянин встрепенулся и пристально, будто пронизывая насквозь, посмотрел на Чубаря.

— Теперь-то я догадываюсь, — сказал он отчужденным голосом. — Ты, видать, заночевал с теми. Помнишь, я говорил? Тогда признайся, они мою телку сцапали?

Чубарь отрицательно мотнул головой.

— То были настоящие красноармейцы!

— А будто настоящие не хотят вкусно поесть?

— Не говори глупостей, — уже явно со злостью посмотрел на вчерашнего знакомого Чубарь, не хотелось, чтобы возводилась напраслина на группу полкового комиссара. — Красноармейцы воровать не станут. Головой ручаюсь — ни одного мосла не найдешь возле шалашей! Иди посмотри!

— Мало ж ты голову свою ценишь! Мослы и закопать можно, — не отступал недоверчивый крестьянин.

— Ну, не знаю, — не находя более веских аргументов, сказал Чубарь. — Но это точно, красноармейцы как пришли откуда-то почти голодные, так и дальше пошли.

— А не те ли это, что у нас, в Ширяевке, вчера были? — подсказал кто-то из мужиков.

Тогда заступился за комиссаровых красноармейцев самый старый среди ширяевских мужиков, с виду неказистый, зато необыкновенно живой дедок.

— Ты, Егор, и правда, зря это, — начал усовещивать он односельчанина. — Я сам видел их начальника. Крупный такой, со звездой на рукаве. Вряд ли позволит он своевольничать. Хоть и на носилках, а не позволит. Не может быть, чтобы такой большой начальник да позволил. Нет, эти не трогали твоей телки.

— А мне будто не все равно, эти или другие! Главное, коровы, считай, нет во дворе!

— Ну, до коровы ей, положим, еще далеко, — спокойно возразил дедок.

— Может, найдется твоя телка, — посочувствовали Егору почти хором остальные мужики.

— Ладно! — махнул рукой раздосадованный Егор. Ему не хотелось смотреть не только на Чубаря, но и на своих.

Чубарь спросил, ни к кому прямо не обращаясь:

— Значит, немцев у вас нет? Мужики заулыбались.

— Да вот, — сказал один, — сами стоим, будто ждем. Коров давно угнали в лес, а свиней возле деревни держим. Как только нагрянут немцы, так и погоним тоже в лес.

— А я говорю, пустяками занимаетесь, — не утерпел Егор. — Это еще кто знает, как оно лучше. Я вон если бы из пуни не выпускал свою, так, наверное, теперь цела была бы.

— Но почему ты считаешь, что твою телушку обязательно красноармейцы зарезали? — попытался еще раз убедить Егора Чубарь.

— А я не говорю, что красноармейцы, — уже огрызнулся Егор. — Теперь хватает… и красноармейцев и не красноармейцев. Один коня уведёт, другой телку.

— А немцев ты даже в расчет не берешь?

— Охота немцам телкой заниматься! Им пока гусей да кур хватает. Да и красть они не будут. Придут во двор и заберут что захотят.

— Егор правду говорит, — становясь на сторону односельчанина, сказал дедок.

— Ага, — подтвердили, кивая головами, мужики.

— Позавчера они тут показали себя, — снова сказал старик. — А сами кто будете? — спросил он Чубаря.

— Партизан. — Чубарю захотелось сразу показать ширяевским мужикам, что перед ними не простой прохожий.

— Во-во! — почему-то воскликнул при этом Егор.

— Да, партизан, — будто наперекор кому-то, повторил Чубарь и почувствовал, как в этот момент в сознании его произошло самое важное: он уже спокойно называл себя в новом качестве, на которое пока, как ему казалось, не имел и оснований.

Хотя ширяевские мужики и до этого видели, что Чубарь не простой бродяга, а вооруженный человек, значит, имеет если не власть, то отношение к чему-то очень важному, но ответ его удивил их. Слово «партизан» для здешних крестьян было пока не только непривычным на слух, но и не вполне понятным. Конечно, они слышали про партизан еще с гражданской войны, но тогда в этой местности партизаны не действовали, и потому представление о них складывалось преимущественно по слухам.

— Так как это теперь будет? — спросил разговорчивый дедок. — Здоровых мужиков забрали в армию. Значит, воюют на фронте. А в партизаны, должно быть, будут набирать тех, кто не подпал под мобилизацию. Таких вот, как Корней, — и он показал глазами на плечистого, но уже действительно не призывного возраста человека, — или Влас, — и снова дедок перевел прищуренный, как для прицела, взгляд на второго мужика, будто этим выдавал односельчан Чубарю, — Евтих вот…

Стоявшие поблизости поглядывали па него и Чубаря со снисходительными улыбками — явно дедок был известным деревенским шутником.

— Ты, дед, тоже пойдешь в партизаны, — догадываясь об этом, сказал Чубарь голосом, в котором слышались и шутливая угроза, и достойное уважение к старику.

— А что? — выпятил грудь тот.

— Так вот и записывайся первым, — будто обрадовался притихший Егор.

— А ты?

— А у меня билет. Я по закону.

— Так это еще неизвестно, какой закон па билеты выйдет, когда в партизаны набирать станут. А у меня, правда, глаза слабы. Даже из такой вот не попаду, — старик кивнул на Чубареву винтовку. — А что за стрелок, если немец удрать может из-под ружья?

— Ничего, мы для тебя привяжем немца к забору, — загомонили мужики, — попадешь куда след.

— В ж…

— Хо-хо-хо…