Кайманов скрытно, со стороны кустов, зашел к вышке, постучал камнем по опоре:

- Есть кто живой?..

Семин, худощавый, жилистый, вытянул шею, посмотрел вниз и ответил:

- Есть…

А сам не знает, что ему делать: то ли документы спрашивать, то ли тревогу поднимать.

Кайманов видит такое дело и спрашивает:

- Подскажи, браток, как тут ближе за кордон пройти?

Ну, Семин понял, что его разыгрывают, и говорит:

- Я вас, товарищ майор, сразу узнал. Видел еще, когда вы у белых камней стояли.

- Молодец, что кого-то у белых камней видел, бдительный часовой. Только я с другой стороны, от кустов ежевики подходил. А почему ты решил, что именно меня видел?

- А вы с группой вон в том распадке занятия проводили…

- Так то не я проводил. То мой брат-близнец. Он тут у вас живет. А я за кордоном живу. Оттуда пришел, туда и возвращаюсь…

Семин молчит, соображает, что ему делать, а Кайманов и говорит:

- Пока мы тут, милый, с тобой рассусоливаем, тебя вместе с вышкой и твоим наперником очень даже просто можно и за кордон унести…

После этого Кайманов несколько роз приезжал к Воронцову не заставу, брал Семика вместе с другими молодыми солдатами, учил уму-разуму… И вот опять что-то там у Семина не получилось…

Под колесами машины шуршала щебенка, в днище кузова стреляли мелкие камешки. У самой дороги стали попадаться обломки скал.

Сразу, как это бывает в Средней Азии, наступил рассвет: стали различимы пыльные кусты у обочин, по склонам - заросли горного клена, миндаля.

В машине все молчали. Наблюдая. за откосами сопок, Кайманов припомнил, казалось бы, незначительное происшествие у того же родника Ак-Чишме. Заставой командовал тогда капитан Аверьянов, служивший теперь в чине подполковника на побережье Балтийского моря. Кайманов уже в те времена был заместителем коменданта погранучастка.

Пришел он как-то к этому роднику посмотреть на горных курочек, взял с собой новенький «зимсон». Выбрал хорошее место, посидел, отдохнул и, уходя, оброни несколько папковых гильз. Не успел вернуться в расположение комендатуры, начальник резервной заставы капитан Аверьянов докладывает: «Товарищ майор, наряд обнаружил в том месте, где вы отдыхали, посторонние предметы иностранного происхождения» и, чуть улыбаясь, кладет на стол две папковые гильзы тоже с маркой «зимсон». Пришлось говорить, нарочно, мол, оставил. Проверял бдительность наряда.

…- Родник!.. - сказал Воронцов.

Действительно, родник нетрудно было определить по свежей зелени, похожей на брошенный у подножья горы коврик. .

Машина остановилась. У родника дожидался прибытия офицеров старший наряда ефрейтор Семин.

Увидев с лейтенантом Воронцовым майора Кайманова, Семин одернул стеганый, защитного цвета бушлат, отрапортовал:

- Товарищ майор, в шесть часов сорок минут в районе родооса Ак-Чишме найден неизвестный без документов и оружия. При обыске в котомке у него обнаружен складной нож, чурек, фляга с водой. В тряпке с полкилограмма опия-сырца.

- Почему «найден», а не «задержан»?- спросил Кайманов. - Где младший наряда?

- Нарушитель найден мертвым, товарищ майор. А младший наряда рядовой Гуляев там, за камнем, охраняет его.

- Идемте…

У обломка скалы маячил младший наряда Гуляев, веснушчатый и белобрысый, не успевший загореть на среднеазиатском солнце.

Нарушитель- по виду бродяга из бродяг - лежал навзничь, раскинув руки, устремив остекленевший взгляд в утреннее небо. Серое морщинистое лицо его было спокойно. Казалось, он слал с открытыми глазами. Видимо, смерть наступила внезапно.

Кайманов отметил про себя: все, что он говорил о «шаромыге» совпадало: и рост, и вес, и старый ватник, и ссохшиеся чарыки. К тому же, нарушитель был, действительно небрит…

То, что именно этот бродяга забрел сегодня утром на КСП Воронцова, не вызвало сомнений: трещина на пятке его правого чарыка была настолько заметна, что и менее опытные специалисты узнали бы его след.

Но, едва увидев мертвого, Кайманов понял, что этот замызганный, доведенный наркотиком до последней степени отчаяния терьякеш - наверняка фигура второстепенная: слишком часто Кайманов встречал таких вот бедолаг, носчиков-контрабандистов, особенно в первые годы своей пограничной службы. Всегда у них были главари, был хозяин. И очень вероятно, что и сейчас хозяин есть, может быть даже по эту сторону границы.

Младший лейтенант Пинчук наклонился к сложенному в сторонке немудреному имуществу нарушителя.

- Осторожно,-предупредил Кайманов.- Терьяк наверняка отравлен.

- А может, просто смертельную дозу хватил?- предположил Пинчук, смотревший теперь на Кайманова с плохо скрываемым удивлением.

- Возможно, - согласился майор. - Причину смерти установит экспертиза, а нам необходимо срочно искать тех, кто отправил его к аллаху.

- Вы считаете, товарищ майор, смерть насильственная?

- Нисколько не сомневаюсь. Его отравили - убрали свидетеля.

- На заставу сообщил? - спросил лейтенант Воронцов у Семина.

- Так точно, товарищ лейтенант…

- Покажите, где видели следы армейских сапог, - спросил у Семина Кайманов. - Ваши это следы или, может быть, еще чьи?..

Семин смешался. Вопрос застал его врасплох.

- Вроде наши, товарищ майор. Других тут не может быть. Нарушитель - в чарыках…

Вся группа вернулась к роднику. Но у самого родника все было настолько затоптано, что разобраться в следах не представлялось никакой возможности.

- Ах, Семин, Семин, - искренне посетовал Кайманов.- И чему только я тебя учил? Если уж чужие следы не уберегли, покажите хоть, как выглядят ваши собственные.

Оба - старший и младший наряда - наступили на влажную землю у самого родника. Кайманов наклонился, внимательно осмотрел отпечатки.

- А на обратную проработку следа ушли у тебя люди? - спросил он у Воронцова.

- Так точно, товарищ майор.

- В каком направлении?

- Последний раз докладывали с направления на урочище Кара-Тыкен.

- Черная колючка,-перевел Кайманов на звание урочища. - Туда мы и двинемся, да побыстрей.

Что позволяло сделать ему такой вывод? Ничего определенного. Только то, что в направлении от этого урочища Кара-Тыкен шел терьякеш к границе. Скорей всего, именно там он получил отравленный терьяк - плату за выход на КСП. А это значит, что в урочище могли быть и отравители… Само место многое подсказывало Кайманову. Неподалеку от этой «Черной колючки» - ущелье, заваленное обломками скал естественная крепость, занять которую в старые времена стремились все главари контрабандистов. В этом ущелье несколько хороших стрелков могут выдержать осаду целого взвода, а то и роты солдат.

Кайманов из машины передал по радио коменданту, что вся группа едет к урочищу Кара-Тыкен и что Семин с Гуляевым доставят труп нарушителя в комендатуру для медицинской экспертизы.

Газик резко набрал скорость и, лавируя между камнями, выехал на дорогу.

Сколько раз Кайманов проезжал по этой мощеной булыжником и только после войны заасфальтированной дороге! В юности он сам строил и ремонтировал ее, зарабатывая на хлеб нелегким трудом каменотеса. Став пограничником, вдоль и поперек исходил не только шоссе, но и все эти хребты, кажущиеся отсюда неприступными, но на самом деле весьма успешно освоенные еще в недавнем прошлом контрабандистами…

Бежит и бежит навстречу серое от пыли извилистое шоссе, петляет между сопками, поднимается серпантином на склоны, выходит на край огромной, наполненной воздухом и утренней свежестью горной котловины. А по другую сторону котловины поднимается сплошной стеной, изрубцованной вертикальными складками, неприступный и величественный горный кряж.

Словно огромные древние мамонты, ставшие в ряд, горы протянули в долину каменные бугристые хоботы, выставили навстречу солнцу каменные лбы.

- До наших дней на этой скале, -сказал Кайманов, - сохранились развалины старинной крепости Сарма-Узур предводителя древнего племени Асульмы. Гряда эта и сейчас называется его именем. Мальчишками мы лазили в эту крепость, находили серебряные монеты, наконечники стрел…