– Я из Кетиуй! – крикнула она во мглу, окутывающую туманом ее чувства, в холод, заглушающий боль. – Голубой курган! Я Раен Мет-марен! КЕТИУЙ!

Темнота навалилась снова. Она добралась до очередного барьера из кустов, слыша, как что-то стучит над ней о скалы, как падают камни, задетые не ее ногой. Они были вокруг – высокие, кожистые фигуры, затуманенные тени, сверкающие драгоценностями в ослепительном блеске солнца.

– Вернись! – произнесла одна из них баритоном флейты.

Раен заметила черное отверстие в земле, закрыла ладонью рану и сделала последнее, отчаянное усилие. Она уже не чувствовала под собой ног. Не чувствовала ни жары, ни холода, верха или низа, никаких цветов. Тело ударилось о камни, израненная ладонь скользнула по ним, а потом и мгла куда-то исчезла.

Работницы затащили ее и уложили поудобнее, стараясь не повредить хрупкую конструкцию, нежную, как свеже отложенное яичко. Их щупальца деловито убирали рваную одежду, стирали отвратительные запахи внешнего мира и счищали пролитую жизненную жидкость. Воины бегали по вестибюлю, обеспокоенные ее вторжением, и ждали распоряжений. Во всем секторе царило замешательство.

Одна из Работниц постигла суть проблемы, обогнула своих подруг, коротко пискнула, чтобы очистили проход, и побежала. Она, как и все жители кургана, была в подсознательном контакте с Матерью, но этот вид связи не годился для передачи подробностей. Требовалось лично сообщить обо всем.

Ее ненадолго задерживали другие работницы, иногда встречавшиеся в коридорах. ЧЕЛОВЕК-В-КУРГАНЕ – ощущали они среди запахов ран и жизненных жидкостей. Тревога продолжалась. Теперь вперед выдвинутся Воины, а Работницы будут возводить баррикады и блокировать туннели. Работница шла дальше, сознавая срочность своей миссии. Ее беспокойство питалось суматохой вокруг, смутным сознанием того, что самые важные дела вышли из-под контроля и угрожали всему кургану: уже ширился хаос, а худшее еще только приближалось.

Слабый свет грибов и сладкий запах Матери особенно насыщал внутренние, ближайшие к Камере залы кургана. Работница миновала Носильщиков Яичек, касаясь, ощущая, передавая сообщение, заставлявшее их ускорять шаги. Какой-то Воин оттолкнул ее в сторону, промчавшись мимо. Он возвращался из разведки, но информация, которую он нес, имела значение только для Воинов. Работница не приняла ее, хоть та и наложилась на ее собственную. Вытягивая передние конечности, она вступила в Камеру.

Мать сидела среди волнующейся массы Трутней и придворных, запах ее имел магнетическую силу. Работница подошла к Ней и в экстазе раскинула усики, отдавая вкус и запах и получая их взамен.

Мать думала, одновременно издавая звуки, иногда по звучания похожие на человеческие слова. Сложная игра голоса и вкуса маджат создавала тонкую сеть, непрерывно сплетающую оба уровня информации.

ВЫЛЕЧИТЕ ЕЕ, – последовало наконец решение. – НАКОРМИТЕ. ОНА И3 КУРГАНА КЕТИУЙ. ЭТО МОЛОДАЯ КОРОЛЕВА РАЕН, РАБОТНИЦЫ ГОЛУБОГО КУРГАНА ВСТРЕЧАЛИ ЕЕ. Я ЧУВСТВУЮ РАНЫ И ПРОЛИТЫЕ ЖИЗНЕННЫЕ ЖИДКОСТИ. ВОИНЫ ПРИНЕСЛИ ИНФОРМАЦИЮ О НАПАДЕНИИ КРАСНОГО КУРГАНА НА РАЙОН КЕТИУЙ. ПРИМИТЕ ЭТУ ГОСТЬЮ.

КОРОЛЕВА. Запах положил начало изменениям в биохимическом статусе Работницы, серьезным изменениям; Трутни также поняли его и беспокойно зашевелились, стараясь соприкоснуться. Разум кургана был един, и Работница представляла лишь один из его узлов. Мать была главным контуром, ключом к смыслу всей деятельности. Остальные сомкнулись – Работницы, Трутни, Искатели и Воины, – каждый черпая из общего интеллекта и по-своему обогащая его.

КЕТИУЙ. Среди них нашелся Трутень, который помнил, ибо именно это было функцией Трутней. Потянулись образы земли до и после строительства человеческого кургана, под названием Кетиуй… купола, сначала один, потом другие, растущие между ними деревья. Память голубого кургана уходила далеко вглубь, хотя обитатели его жили недолго: в воспоминаниях сохранились события, происходившие миллиард лет назад, включая образование гор и то, как возникло озеро, как – несколько раз – оно высыхало, чтобы появиться снова. Память Трутней уходила еще дальше, во времена, что были до курганов, более старых, чем холмы Кетиуй, во времена слабого и еще более слабого интеллекта. Впрочем, эти воспоминания сейчас не имели значения. Люди появились недавно, всего несколько сотен лет назад. Курган сортировал информацию и изучал ее, познавая септ сул Мет-маренов, его цели, его соперничество с септом Руил и их союзниками. Люди думали; их интеллект усиливали необычные чувства, которых не было у кургана; их разум размещался в отдельных телах. Эта концепция продолжала беспокоить курганы: сам факт, что смерть особи может стать причиной утраты сознания, был непостижим для них. Сейчас Мать привела его как аргумент: возможна гибель разума, который нельзя воссоздать.

– КОРОЛЕВА, – беспокойно повторяли Работницы.

– УМИРАЕТ, – добавила одна из них, нарушая порядок.

– ЭТО НЕ ПРОТИВНИК, – заверила курган Мать. Однако страх не исчез, мешая процессу мышления. – МЫ ЗНАЕМ, ЧТО КРАСНЫЙ КУРГАН ГРУППИРУЕТСЯ В РАЙОНЕ КЕТИУЙ. ВЫСТУПАЮТ ЗОЛОТИСТЫЕ. ПОТОМ ПРИБЫВАЕТ РАНЕНЫЙ ЧЕЛОВЕК; МОЖЕТ, ЕСТЬ ЕЩЕ И ДРУГИЕ. ИНФОРМАЦИИ НЕТ. КРАСНЫЙ КУРГАН ВМЕШАЛСЯ В ДЕЛА, КОТОРЫЕ ЕГО НЕ КАСАЮТСЯ. КРАСНЫЙ КУРГАН ЛЮБИТ СТРАННЫЕ СВЯЗИ, СВЯЗИ С ЛЮДЬМИ. ДОГОВОР ПОД УГРОЗОЙ. НАКОРМИТЕ МОЛОДУЮ КОРОЛЕВУ КЕТИУЙ. ВЫЛЕЧИТЕ ЕЕ. ОНА МНЕ НЕ УГРОЖАЕТ И НУЖНА КУРГАНУ. У НЕЕ ЕСТЬ ИНФОРМАЦИЯ. ОНА ОБЛАДАЕТ ИНТЕЛЛЕКТОМ И ПАМЯТЬЮ. ЗАБОТЬТЕСЬ О НЕЙ. ЛЕЧИТЕ.

Работница ушла – одна часть Разума начала действовать. Остальные тоже занялись делами, руководимые собственным пониманием слов Матери, реакциями, типичными для их функций и биохимических превращений.

Потом Разум взялся за необычайно трудное дело и обманул самого себя.

По заданию матери трое Воинов выбежали из кургана под солнечные лучи. За колючими изгородями они остановились и принялись сознательно изменять состав своих энзимов, ломая упорядоченный комплекс знаний, прошлого и настоящего. Курган лишился их, потому что при этом они утратили интеллект.

Трое Воинов погибли, попав в долине в засаду красного кургана. Красным оставалось только поверить в ложь, которую они прочли в химическом составе истерзанных тел: о том, что голубой курган насладился смертью молодой королевы Кетиуй, что никого не осталось в живых.

– Что тебе надо? – буркнул Лиан, оглядывая зал Совета и представителей Семьи в многоцветных одеждах, занимающих места под знаком змеи – гербом Контрин. Среди них появились новые лица, новые союзы, а его ослабевший взгляд искал друзей и прежних союзников. Старейший Холдов исчез, замененный более молодым мужчиной, голубой плащ Мет-маренов имел ЧЕРНУЮ оторочку септа Руил, от нескольких старейших септов и Кланов не осталось и следа или же прибыли какие-то молодые чужаки, одетые в их цвета. Лиан, Старейший Семьи и первый в Совете, чувствовал, как дрожат у него руки. Он хотел встать, но тут же сел снова.

Он принялся считать, одновременно пытаясь сориентироваться, какие изменения произошли в Семье за последние дни. Некоторые из старейших Кланов смотрели на него с вопросом и мольбой во взгляде: он всегда открывал сессию, уже семьсот лет заседая в Совете людей на Цердине, конференции двадцати семи Кланов Семьи.

– Дядя, – позвал Терент из Велз-Каенов. – Старейший?

Лиан отвернулся, ненавидя трусость, составлявшую отныне большую часть здравого смысла. Места отсутствующих заняли их убийцы. Чистку провели с невероятной быстротой и эффективностью, во множестве мест одновременно. Трудно было оценить сейчас, как обстоят дела и как распределятся голоса после того, как будет брошен вызов. Образовалось нечто новое, а может, только возникало что-то смертельно опасное для всех, занимающих в Семье высокое положение. Разум советовал ждать и слушать других.

Лиан ощутил давящую тяжесть своего возраста, воспоминаний о слишком большом количестве сделанных выборов, об опыте, который советовал ему: жди и собирай информацию.