— Это уже не моя территория, — ответил отец. — Но так и быть, я туда прогуляюсь и, если что, извещу кого надо.

Саша восторженно подмигнул Осе.

— Про Митрофанова спроси… — шепотом подсказала та.

— Да, а про родственников Митрофанова ты ничего не узнал? Ведь им надо передать, что он лежит в шестьдесят четвертой больнице.

— Пока ничего. Дал запрос, ищем по компьютеру. Пока я знаю только одно — старик прописан у нас с пятьдесят седьмого года, и есть тут… Но это тоже надо проверить. Извини, меня вызывают.

Коротко попрощавшись с сыном, отец повесил трубку.

Саша пересказал Осе разговор.

— Да, тут есть над чем поразмыслить, — согласилась девочка. — Но размышлять мы можем по пути. Вперед, в больницу!

До больницы было не так уж далеко. В справочной ребятам сообщили, что Митрофанов все еще находится в реанимации и навещать его нельзя.

— А с его лечащим врачом можно встретиться? — спросила Оса. — Понимаете, мы его внуки, и родители поручили нам задать врачу несколько вопросов. У них самих сегодня тяжелый день, они подъедут в больницу только после работы, когда все врачи уже разойдутся…

Медсестра за стеклянной перегородкой поводила пальцем по разграфленным листочкам.

— Вам, выходит, нужен Вощин Геннадий Павлович… Вы удачно попали. Сейчас как раз время, когда врачи беседуют с родственниками. Чуть раньше или позже вам бы уже не удалось встретиться с лечащим врачом. Что ж, попробуем вызвать вашего Вощина, — медсестра сняла трубку внутреннего телефона. — Сейчас он спустится. Подождите здесь.

Ребята уселись на откидные кресла у стены довольно унылого вестибюля и стали ждать.

— Как ты думаешь, врач будет с нами разговаривать или пошлет куда подальше? — спросил Саша.

— Не знаю… — пожала плечами Оса. — Наверно, в зависимости от того, насколько толковыми мы ему покажемся.

— Кто тут родственники Митрофанова? — раздался голос из глубины вестибюля.

Ребята увидели молодого человека в белом халате, с темной бородкой клинышком, с живыми темными глазами.

— Это мы! — отозвались друзья, подходя к нему. — Здравствуйте, Геннадий Павлович!

— Ага, успели запомнить, как меня зовут! — усмехнулся доктор. — Так вы, значит, внуки будете?

— Не совсем… — замялась Оса. — Видите ли, мы сказали, что мы внуки, потому что боялись, что иначе вас не позовут. На самом деле старик одинок. Просто получилось так, что это мы подобрали его на улице, когда ему стало плохо, и отвели домой, и вызвали «Скорую», и, естественно, мы после этого волнуемся за него… Тем более, как мы поняли, инфаркт с ним случился не просто так, он влип в какую-то темную историю…

— Вот как? — вскинул брови врач. — И в какую же?

— Мы не все знаем, — ответила Оса, взявшая разговор на себя. — Но, насколько мы поняли, он дал согласие быть фиктивным главой фирмы, потому что он ветеран войны и фирма платила бы намного меньше налогов, — Оса решила выложить доктору легенду на основе Мишиной истории про летчика. — В общем, он ведь ничего не смыслил в том, что подписывает, а теперь, когда за него взялась прокуратура, он стал требовать от истинных владельцев фирмы, чтобы они показали, что он ни при чем, а ему стали угрожать, что, если он упомянет на допросе фамилию хоть одного из них, ему не жить… Мы так поняли, что он возвращался домой, выслушав очередную порцию угроз, когда ему стало плохо. И, пока мы ждали «Скорую», он все время заговаривал о своих страхах. Он боялся, что эти фирмачи и в больнице его найдут и покончат с ним…

— Ну, это вряд ли, — покачал головой врач. — М-да-а… — протянул он. — Что ж, по нынешним временам ничего необычного. Теперь я понимаю, почему сегодня с самого утра здесь побывали люди из органов…

— Из органов?! — в один голос воскликнули ребята.

— Ну да. Причем вон оттуда, — врач показал пальцем в потолок, показывая, с каких служебных высот спустились эти люди к лежащему в больнице старику. — Из ФСБ. И, по-моему, ниже капитана никого не было. Видно, крупных дел успела наворотить эта фирма, раз стариком интересуются такие чины… И такое ведомство!

— А вы уверены, что это были люди из ФСБ? — с подозрением спросил Саша.

— На все сто, — ответил врач. — И удостоверения у них были, и вообще… Они не делали никаких попыток проникнуть к больному. Наоборот, интересовались, не надо ли чем помочь и все ли у нас есть, чтобы обеспечить старику должный уход… Сказали, они могут перевезти его в свою ведомственную больницу, когда ему станет получше. Им очень нужно, чтобы он остался жив!

Ребята переглянулись. Откуда такой интерес ФСБ? Может быть, они установили связь между Митрофановым и убитым Леонидом Дасаевичем? И эта связь оказалась настолько важной, что в расследование вмешалось ведомство, которое занимается только самыми крупными делами? Есть над чем задуматься…

— И больше никто стариком не интересовался? — озабоченно спросил Саша.

— Если даже кто-то интересовался, то это прошло мимо меня, — ответил врач. — Мало ли кто звонит в справочную, узнает о самочувствии больных. Но к нему никто не пытался проникнуть, это точно.

— В таких случаях ФСБ приставляет к больному собственную охрану… — многозначительно обронил Саша.

— Нет, охрану они приставлять не стали, — сказал доктор. — Хотели сначала, но потом передумали. Обещали заехать дня через два, узнать, как дела. Пока что со стариком нельзя разговаривать, тем более допрашивать его.

— Но ему хоть немного лучше? — спросила Оса.

— Да, — кивнул врач. — Положение стабилизировалось. В нашем деле опасно давать излишне оптимистические прогнозы, но если сначала казалось, что он не жилец, то теперь шансы примерно равные.

— Ему можно посылать какие-нибудь передачи? — спросила Оса.

— Пока что нет. И это даже к лучшему. Ведь кто знает… Если дела обстоят так, как вы рассказали, то что мешает тем, кто хочет его убрать, прислать ему отравленные фрукты или бомбу в коробке из-под печенья? Выяснить, кто его навещает, и послать, например, от вашего имени… — врач невесело улыбнулся.

— Но вы уверены, что ему гарантирована полная безопасность? — спросил Саша.

— Полной безопасности не может гарантировать никто, — опять невесело улыбнулся врач. — Но проникнуть к нему очень сложно, это факт. Кроме того, что в реанимационное отделение просто так не войдешь, у нас есть охранник на входе — вон видите. Мимо него можно пройти только в приемные часы, да и то он спрашивает, к какому больному. Приходится принимать меры. Конечно, не такие, как в хирургическом корпусе, куда все время везут с огнестрельными ранениями. Там и охрана покруче, и милиция часто выставляет своих людей, если боится потерять важного свидетеля, да и сами бандиты часто ставят такую охрану, что держись. Ну, это когда какой-нибудь авторитет ранен…

— И часто такое бывает? — заинтересовался Саша.

— Частенько. Да вот только вчера. Привезли молодого китайца, раненного в ногу на одном из вещевых рынков. Там мощная разборка была, с пальбой, с общей паникой, ее и в новостях показали, и в «Дорожном патруле»…

Ребята переглянулись. Они отлично поняли, что речь идет о перестрелке, свидетелем которой оказался Саша, и что раненый — это их незнакомец в темных очках. Значит, для него все обошлось относительно благополучно… И ведь хотели ребята посмотреть вчера поздние выпуски новостей и «Дорожный патруль»! Но эта история с Голяком совсем выбила их из колеи… Как же они могли так опростоволоситься?

— И что? — нетерпеливо спросила Оса.

— Так стоит поглядеть, сколько соотечественников охраняет сейчас этого раненого китайца, — сообщил врач. — Он лежит в отдельной палате, а это ой как дорого стоит! Неофициально, конечно, но, вы ведь понимаете… — доктор хитро подмигнул ребятам. — Он лежит в четырехместной палате, и три другие койки занимают его охранники. Еще один дежурит в коридоре, на стульчике возле двери палаты. Словом, берегут как зеницу ока…

— Забавно было бы поглядеть, — сказала Оса.

— Я такого уже насмотрелся… — вздохнул доктор. — Да, насчет китайцев… Скажите, вы не знаете случайно, этот старик, Митрофанов, не служил одно время в том регионе?