Отступление Архивариуса:

Камин почти потух. Тени ложились на зал причудливо. Почему-то большая часть окутывала Эстебана. Он также сидел неподвижно, на краю толстого ковра и казалось, не слушал разговоры Пети со Светой. Старший брат не вмешивался в беседу, предпочитая медленно погружаться в сети Бахуса. Младшие брат и сестра уже полчаса говорили на повышенных тонах, обсуждая рисунок цыганского барона.

— Ты можешь ошибаться! — чуть не кричал Петя.

— Я что, по-твоему, слепая? Я ему руку оторвала и думаешь, лица не запомнила?

— Ты могла рассказать Женьке, он ему и готово! Пожалуйста, вот вам рисунок, чтобы убедить нас в этой бредовой истории!

— Я никому не описывала его настолько подробно!

— Твое неверие глупо… — пробормотал Эстебан. — Какой мне резон врать?

— Врать? Э-э-э дай-ка подумать? Что-то такое крутится… Деньги! Деньги твою мать! Ты хочешь выдоить нас как гребаных коров!

— Петя! — подал голос Женя. — Эстебан мой друг и… партнер. Повежливей, ты у меня в доме.

— В таком случае брат, я ухожу. Я человек науки, а не дерьмовый шаман.

Женя махнул рукой и поднялся с кресла. Света хотела его остановить, но на предплечье легла ладонь с длинными розовыми ногтями.

— Пусть идет, — сказал цыган. — Если на то будет воля судьбы, он получит знак в ближайшее время.

— Что это значит? — спросила Света, синхронно с хлопком двери — Петя покинул зал.

— Это значит, сестра, вскоре они придут за ним, — сказал Женя. — Вернее так: теперь они придут за ним, а не за мной. Я прав Эстебан?

— Да. Но не волнуйся за него сильная женщина. Пока проклятье довлеет над вашей семьей, он останется в безопасности.

— Правда, он нам нужен… — пробормотал Женя делая очередной глоток.

— Но не сегодня. Не сомневайся Евгений, он изменит свое решение. Если надо будет…

— Я понял, — перебил Женя. Сестра посмотрела на него подозрительно.

— Но если ты сильная женщина поверила нам, мы можем поговорить о более важных вещах.

Цыган, наконец, вступил на ковер. Свете показалось, по пентаграмме пробежала волна желтого сияния. Эстебан прошел между братом и сестрой, присел в освободившееся кресло.

— И что за более важные вещи? — Света плотоядно улыбнулась, демонстрируя цыгану, что не боится его. Естественно неубедительно. Эстебан сел в кресло как король на трон — вальяжно ушел вглубь черной обивки, закинул ногу на ногу. Левая рука поправила рог, торчащий из головы, черное отверстие направилось на девушку.

— Самые важные дела, как правило, приходится делать на гране катастрофы. У русских есть прекрасная поговорка: люди начинают тушить пожар, когда горит уже одежда. Так и в нашем случае.

— Что это значит?

— Это значит сестра, начти мы действовать год назад, демоны могли и не прийти за тобой! — взорвался Женя. В этот крик он вложил все раздражение на родственников, всю злобу, оставшуюся с тех пор, когда неудачи подстерегали на каждом шагу. — Если бы вы, тупые уроды, тогда послушали меня, все было бы иначе! Но нет у вас мозгов, меньше чем у курицы! Вот скажи сестра, а ты засыпаешь, когда в комнате гасят свет?

Язык Жени заплетался — он выпил уже почти бутылку коньяка, но Света никогда не делала поблажек пьяным. И никогда не прощала таких слов. Мышцы напряглись, повязка на груди лопнула и с диким рыком Света ринулась к брату. А тот сидел с бокалом в руке и скалился. Вторая рука поманивала пальчиком. Света преодолела расстояние за секунду, сейчас она сотрет эту усмешку ко всем чертям…

Внезапно, приближающаяся в клубах красного тумана, рожа брата сменилась ковровым покрытием. Света сначала не поняла, что произошло и только через пару секунд дошло — она упала. Но как? Вроде подножек ей никто не ставил, в спину не толкал. Подняла голову и увидела пару кожаных сапог с косыми каблуками. Эстебан стоял между ней и Женей.

— Боюсь, тебе придется сначала пройти сквозь меня, — сказал цыган. Он нисколько не волновался — по крайней мере, голос не дрожал.

— И поверь, пройду, — пробормотала Света. — Как трактор по пашне!!!

Света хотела схватить его за ногу, но… барон исполняет что-то вроде танцевального па — вроде как гопак пляшет и девушка получает сапогом по лицу. Она кричит от боли, и отталкивается руками от пола. Такое можно увидеть только в фильмах, где человека поднимают за трос, но силы в руках Светы хватает. Она переходит из горизонтального положения в вертикальное тут же и… падает на спину. Эстебану не пришлось сильно напрягаться, хватило легкого толчка в грудь, и Света снова распласталась на ковре. Благо он мягкий, удар затылком смягчается.

— Как ты собралась сражаться, если не можешь встать? — все также холодно осведомляется цыган.

— Ах ты кусок черножопого говна!!!

Света переворачивается на бок и поднимается со скоростью ласки. Огромная бабеха, явно не собирается ни у кого занимать ловкости, или тем более силы. Она поворачивает на цыгана и брата глаза, покрытые красными прожилками: один вальяжно стоит, другой скалится в кресле. Находясь на грани бешенства, Света не чувствует, грудь покрылась влагой — это открылась рана. Носорожица в черном платье двигается на ублюдков, посмевших смеяться над ней и… так и не понимает, как снова падает. В голове пробегает: "Да сколько можно меня ронять?!". Щеки пылают алым — это Эстебан залепил ей три пощечины. Залепил настолько быстро, что она даже не увидела движения рук.

— Успокойся! — рявкает брат, но конечно не успокаивает Свету.

Третья попытка встать. На этот раз ее опять уложили на спину. Ладони упираются в ковер, толчок — она стоит перед цыганом.

— Пора заканчивать с тобой, — говорит Эстебан. И в первый раз во взгляде что-то мелькает. Что-то быстрое, стремительное, смертельно-пугающее.

Теперь барон сам идет в атаку. Он не пользуется какой-нибудь изысканной тактикой, и уж тем более его стиль нельзя назвать честным. Он бьет в грудь — Свету чуть не скручивает от боли. Она пытается ответить. Хук слева! Достигнет цели — голова цыгана укатится в дальний угол. Но тот пригибается, сближается, оказывается немного сбоку и бьет по второй ране — на ягодице. Опять зал заполняет крик Светы, но это только начало. Эстебан подбегает и отступает, уворачиваясь от ударов, слабеющих с каждой секундой. Она бьет, он отходит, потом подходит и наносит ответный удар. Каждый раз или в грудь, или в ягодицу. На женский мозг раз за разом обрушиваются сигналы тревоги. Тело теряет кровь, тело повреждено, телу больно!!! Вначале красная пелена битвы заглушала их, но с каждой новой атакой Эстебана, туман сменяется болью. Она теряет силы… удар в грудь!!! Бьет сама — промах… удар в ягодицу!!! Опять ее черед, только бы дотянуться, но сукин сын, словно змея уползает из пальцев и жалит… удар в грудь!!! Господи…

Света падает на колени. Эстебан заходит сзади и снова удар по булкам. И еще, и еще, и еще!!!

— Хватит, прошу… — выплакивает Света. Она побеждена, унижена, растоптана. Первый раз в жизни ее так явно побеждает мужчина. — Прошу…

— Довольно Эстебан, — говорит Женя. — Помоги ей.

— Слушаюсь.

Цыган нагнулся над Светой. Из кармана на свет появляется нож. Он аккуратно срезает платье — на обозрение открывается огромный алый зад, со сбившейся повязкой. Крови почти нет — она осталась на куске платья. Цыган кладет ладонь на рану, держит некоторое время, убирает. Кровь останавливается. Нет, рана все еще там, но кровь больше не бежит. Он бережно переворачивает Свету на спину, срезает платье с груди. Выкидывает лифчик красный от крови. Прикладывает ладонь к грудной ране. Все повторяется. Кровь из раны не вытекает, боль постепенно уходит.

Она лежит на полу, униженная оскорбленная, по щекам текут слезы боли. Видит Эстебана. Он спокоен как тюлень. В кадре появляется Женя. Брат нагибается, она чувствует его дыхание на щеке.

— Прости милая моя, — шепчет брат. Он приподнимает ее голову, целует в лоб. — Прости, так было нужно. Я хотел тебе показать, чтобы ты убедилась.