— Все сначала? Да нет. Но я попрошу вас перечитать все очень внимательно, с пером в руке. Вот ваша рукопись…

Длинная белая рука Гаэтана де Солиса потянулась к красной папке, лежащей перед ним на столе.

— Вы увидите здесь разные пометки карандашом на полях… И постарайтесь прислушаться к этим замечаниям, если сочтете, что они справедливы…

— Я… Разумеется… Безусловно… Я буду править… А после этого, вы думаете, что?..

— Что мы сможем это напечатать? Возможно.

Кристоф Брюнуа, не выдержав, вздохнул:

— Я очень рад… Спасибо, мсье.

— Не благодарите меня, это моя работа.

— Значит, я должен забрать свою рукопись? — спросил кандидат в романисты.

— Подождите минуточку. Мы можем вместе посмотреть несколько замечаний на полях.

Гаэтан де Солис на секунду задумался. Забавно! Этот молодой человек живет в Коломбо… Но не знает улицу Акаций. Интересно, знает ли он учителя?

— Вы случайно не знакомы с Филибером Кентеном, бывшим учителем? Он тоже живет в Коломбо.

— Хм… Нет.

— Он тоже прислал нам рукопись.

Кристоф Брюнуа слушал вежливо и внимательно.

— Ну что ж, — продолжил Гаэтан де Солис. — Кристоф Брюнуа — это ваше имя или псевдоним?

— Это мое имя… Я решил, что незачем менять…

В ту самую минуту, когда главный редактор собрался открыть красную папку, в которой лежала рукопись «Робинзонов с Ориноко», чтобы попросить автора сделать некоторые исправления, в дверь постучали.

— Да, — сказал Гаэтан.

В дверном проеме показалось топкое и миловидное личико Иоланды.

— Простите, пожалуйста, — прошептала девушка. — Это очень важно.

— Входите же, прошу вас… Мадемуазель, позвольте представить вам одного из наших будущих авторов, мсье Кристофа Брюнуа… Мсье Брюнуа, это мадемуазель Ламбер, которая проходит у нас стажировку, она будет техническим редактором. И может статься, будет иметь удовольствие взять в свои руки вашу рукопись, чтобы превратить ее в красивую книжку…

Молодые люди поклонились друг другу. Кристоф слегка покраснел.

— Я… Здравствуйте, мадемуазель… Мне кажется, я знаю вас… Я, верно, видел вас в поезде, по дороге из Коломба…

— Да, — сказала Иоланда, — мне тоже знакомо ваше лицо… Я живу в Коломбе… Так бывает… Те, кто живет в пригороде, часто знают друг друга, не будучи знакомыми…

— Ну конечно, — сказал Гаэтан, нахмурив брови, — вы ведь тоже живете в Коломбе, мадемуазель Иоланда… Действительно…

Иоланда подошла к столу, наклонилась прямо к уху главного редактора и сказала ему:

— Я узнала только что очень важную новость, мсье де Солис… Речь идет о нашем деле…

— Вы хотите сказать?..

— Что я, — прошептала девушка, — нашла в справочнике телефон Филибера Кентена…

— Вы говорили с ним?

— Я бы не позволила себе…

Кристоф Брюнуа отошел от стола. Он рассматривал гравюры на стене.

— Дайте мне этот номер, мадемуазель, — вполголоса сказал Гаэтан.

— Хм… Я уже звонила по нему… Чтобы навести справки…

— Ну и что?

— Я выяснила, что мсье Кентен был одиноким человеком и при нем жила женщина, которая была его экономкой.

— Вы с этой женщиной говорили? Но позвольте, почему вы говорите «был»? Почему в прошедшем времени?

Иоланда грустно покачала головой:

— Потому что мсье Кентен умер примерно два месяца назад.

— Что вы говорите!

Брови Гаэтана де Солиса поползли вверх.

— Я говорю то, что сказала мне эта женщина. Мсье Кентен умер.

— Вот оно что! — глухо воскликнул главный редактор. — Рукопись исчезла, а ее автора нет больше на свете!

Иоланда вышла из кабинета. Гаэтан де Солис вернулся на свое место. Кристоф продолжал изучать гравюры на стене.

— Простите, мсье Брюнуа, — сказал Гаэтан. — Я… Мне нужно было уладить одно дело…

— Может, я мешаю… Я могу прийти в другой раз…

Взгляд главного редактора остановился на красной папке, лежащей перед ним. Книга Кристофа Брюнуа с места не сдвинулась… Гаэтан вздохнул… Приходилось теперь обсуждать ее с молодым человеком, предлагать ему поправки. Гаэтану надо было сделать над собой усилие, чтобы вновь заняться «Робинзонами с Ориноко». Мысли его витали далеко. Что за невероятная история! Рукопись исчезла, украли ее гангстеры, а теперь еще и автора нет в живых! В некотором смысле, ясное дело, было легче. Бедный мсье Кентен не будет протестовать по тому поводу, что его рукопись пропала. Но может быть, его наследники востребуют ее…

Машинально главный редактор открыл наконец красную картонную папку, в которой лежали «Робинзоны с Ориноко». И, вытаращив глаза, резко выпрямился, забормотав что-то несвязное.

— Вам плохо, мсье? — спросил Кристоф, повернувшись к двери, чтобы позвать кого-нибудь на помощь.

— Нет… Я… Ру… Погодите…

Гаэтан де Солис принялся в безумии листать раскрытую рукопись, лежавшую перед ним.

— Я… Нет, я не ошибаюсь… О! Ну и дела!

Все в том же безумии он стал брать со своего стола другие папки, открывая и сличая их.

— Нет, нет, я не ошибся. Здесь только одна красная папка…

Он откинулся на спинку стула с долгим нервным смехом.

— Все ясно. ОНИ УТАЩИЛИ ВАШУ РУКОПИСЬ!

— Что? — спросил Кристоф Брюнуа. — Моя рукопись исчезла?

— Да. Сейчас я вам объясню… Вы имеете право все знать. Сюда проникли бандиты, вчера вечером… Они меня оглушили… Но не это главное… Для вас хуже всего то, что они перепутали рукописи. Они явились — так мы думаем, — чтобы украсть одну рукопись, в которой, возможно, содержится научная тайна…

— А по ошибке украли мою…

— Ну да. Стопка рукописей упала со стола. Собирая их, я по ошибке вложил вашу рукопись в ДРУГУЮ красную папку, папку от «Двенадцати тонн бриллиантов»… Так называется та рукопись… Вы уловили, что произошло?

— Почти…

Раздался стук в дверь. В комнату вошел мсье Бабилас.

Директор издательства склонился к уху Гаэтана.

— Мне только что Иоланда сказала…

— Да, знаю. Мсье Кентен умер…

— Какое удручающее стечение обстоятельств…

— О, вы еще не все знаете!

— А что еще?

— Рукопись учителя не исчезла.

— Что вы говорите? Но это же прекрасно…

— Бандиты ошиблись. Они унесли «Робинзонов с Ориноко». А рукопись «Двенадцати тонн бриллиантов» на месте.

— Но ведь тогда, — сказал Бабилас с нескрываемым беспокойством, — ОНИ МОГУТ ВЕРНУТЬСЯ!

Глава VI. Странное трио

Здесь уместно будет вернуться назад и проследовать за таинственным черным автомобилем, подобравшим человека в плаще.

Машина проехала по бульвару Османи, затем по бульвару Мальзерба и направилась в сторону Аньерской заставы.

Выезжая из города, водитель все время выбирал боковые улочки, будто хотел замести следы.

В какой-то момент человек в плаще наклонился к нему.

— Эй, Толстяк, тебе не кажется, что было бы лучше как можно быстрее убраться из Парижа?

— Не суйся не в свое дело!

Похоже, водитель отлично знал этот пригородный район. Не раздумывая, он кружил плохо освещенными улочками и переулками мимо заводских стен, вдоль которых торопливо семенили прохожие. Таким образом он избегал последних вечерних заторов на больших улицах и главных перекрестках.

— Мы теряем время, — снова заговорил человек в плаще.

Его глухой голос выдавал страх, с которым он едва справлялся.

— Не психуй, Бебер, — прошептал Толстяк.

Когда они переехали мост через Сену в первый раз, Толстяк откинулся назад и, навалившись всей тяжестью на спинку сиденья, удовлетворенно хмыкнул.

— О’кей, Бебер, все идет отлично. За нами — никого… Сейчас покатим быстрее. Кстати, тебя точно никто не застукал?

— Точно!

Человек, которого назвали Бебером, протер запотевшее стекло машины и попытался определить, где они сдут.