— Мистер Мэйхью…

— Да, сэр? — бесцветным голосом отозвался телепат.

— Я только что от нашего радиста. В отношении технических средств связи этот корабль, похоже, мертв.

— Мертв? — со вздохом повторил Мэйхью.

— Как Вы считаете, есть ли у них на борту хоть кто-нибудь живой?

— Я… я не знаю, сэр. Я говорил Вам перед отлетом, что Лесси неважно себя чувствует… Она почти не обращает на меня внимания… Понимаете, сэр, она состарилась… Она почти все время спит… или дремлет… Как сейчас… — голос псионика упал почти до шепота. — Раньше она была такой сметливой. А теперь… Она блуждает в своих снах, воспоминаниях… Я даже не всегда могу уловить их смысл. Какие-то туманные образы… Прошлое для нее более реально, чем настоящее.

— А что ей снится? — почти с болью спросил Граймс.

— В основном охота. Знаете, Лесси была терьером — до того, как ее… призвали на службу. Она ловила мелких грызунов — например, крыс. Разрывала их норы… Сейчас ей снится хороший сон. Но иногда у Лесси бывают настоящие кошмары. Я всегда чувствую это. Тогда я ее бужу. Но после этого она еще долго не может придти в себя от ужаса. Ей надо дать успокоиться — и только потом с ней можно работать.

— Никогда бы не подумал, что у собак бывают кошмары.

— О, еще какие, сэр. Знаете, бедняжку Лесси последнее время донимает один сон. Огромная крыса, которая бросается на нее и пытается перегрызть горло. Наверное, это у нее с детства. Ее напугало какое-то крупное животное. Не думаю, что это была крыса — скорее, другая собака.

— Да… значит, Вы тоже ровным счетом ничего не можете сказать об этом корабле…

— Ровным счетом ничего, сэр.

— А Вы не пробовали связаться с ним… Самостоятельно? Без помощи Лесси?

— Конечно, сэр, — голос Мэйхью дрогнул. — Более того… Лесси несколько раз просыпалась — очень ненадолго. Я посылал сигнал — настолько сильный, что его могли бы принять даже нетелепаты. Я не удивлюсь, если Вы это слышали. Только одна фраза: «Мы идем на помощь». Но мне почему-то кажется, что там меня не услышали. И уж точно не поняли.

— Судя по всему, это корабль, на котором произошла авария. Возможно, очень серьезная. Возможно, с катастрофическими последствиями. Мы не знаем, кто его построил, не знаем, кто им управляет — или управлял.

— Кто бы его ни построил, сэр, это были разумные существа.

— Не факт, Мэйхью, — ответил Граймс, вспомнив некоторые из кораблей, на которых ему доводилось летать в годы юности.

Телепат не понял шутки.

— Но иначе невозможно, сэр! Для того чтобы построить корабль, надо обладать разумом. Мышлением. Для того чтобы им управлять — тоже! Это может быть искусственный разум — но все равно разум! Он тоже испускает псионическое излучение. Более того, это излучение оставляет след на окружающих неодушевленных предметах — полная аналогия с любым физическим излучением. Вы никогда не задавались вопросом, почему люди любят посещать некоторые места, сэр? Особенно в таких местах, где происходили какие-то значительные события? Причем они могут об этом даже не догадываться. Понимаете, любой из нас — немножко телепат. Людям нравится находиться в этом поле. Они ощущают… причастность, что ли. Это вроде рисунков на стенах… При определенных, особенно благоприятных условиях возможно даже воссоздать картину происшедшего…

— Гхм… Но Вы только что пытались меня убедить, что этот корабль мертв. Значит, там не осталось даже, как вы выразились, рисунках на стенах, которые Вы могли бы прочесть.

— Я не говорил этого, сэр. Расстояние слишком велико, чтобы я мог об этом судить. Я только сказал, что такое может быть. И вообще, с этим остаточным излучением не все так просто. Иногда оно сохраняется годами, иногда — исчезает через пару часов. Возможно, есть какая-то закономерность, но этот вопрос пока не изучен.

— Ну что же, у Вас есть такая возможность.

— Может быть, сэр… Я не могу знать заранее.

— Все-таки попытайтесь еще что-нибудь выяснить, Мэйхью.

— Конечно, сэр. Но пока Лесси в таком жутком состоянии, я ничего не могу обещать.

Граймс коротко попрощался и отправился в каюту Сони, где первым делом плюхнулся в кресло и принял из рук супруги очередную чашку свежесваренного кофе.

— Похоже, дорогая, — произнес он, сделав глоток, — в скором времени тебе придется вспомнить, что ты не только офицер снабжения, но и офицер разведотдела ФИКС.

— А что случилось?

— Гхм… — глубокомысленно заметил Граймс и пересказал ей беседу с Мэйхью.

— Я надеялся, что хотя бы от Кена будет какой-то толк. Откровенно говоря, он меня никогда не подводил. Но дело не в нем. Похоже, его хрустальный шар в последнее время забарахлил.

— Мистер Мэйхью мне уже сообщил, — усмехнулась Соня. — Более того, он успел поплакаться всему экипажу. Но когда мы догоним корабль, то сможем узнать все — кто его построил, кто им управлял и что там стряслось.

— Я в этом не уверен, Соня. Ты помнишь отчет с Третьей орбитальной? Он возник у них на радарах. Просто возник, точно из ниоткуда. Подозреваю, что он прибыл издалека. И точно не из нашего мира.

— Значит, еще один мир, с которым ФИКС придется иметь дело, — ответила Соня. — И в частности, нашему разведотделу, и конкретно мне.

— Хорошо-хорошо.

— А теперь, позвольте вашему скромному офицеру снабжения просить своего хозяина и повелителя сообщить день и час ожидаемого сближения с объектом.

— Если не случится ничего непредвиденного, ровно через пять суток мы подойдем к этой штуковине достаточно близко…

— И тогда капитан крикнет: «На абордаж!»

Соня улыбнулась, словно им предстояла не высадка на борт потерпевшего крушение судна, а роскошный банкет, на котором она собиралась блистать в своем лучшем туалете.

— Именно так, — согласился он. — Ты не представляешь, как я хочу выбраться из этой летающей жестянки.

— Представляю. Потому что мне тоже осточертело заниматься не своим делом. Или ты думаешь, что меня учили исключительно подавать кофе?

С каждым часом расстояние между кораблями сокращалось. Чужак пересекал орбиту Лорна. Расстояние сократилось настолько, что таинственный объект можно было наблюдать в мощную оптику — еще один предмет гордости старшего помощника «Маламута». Правда, пока детали разглядеть не удавалось. Корпус напоминал по форме скорее толстую шишковатую сигару, чем веретено, и был беспорядочно утыкан антеннами — конечно, если это были антенны. Приемник молчал, хотя на дистанции двух тысяч миль должны были действовать даже самые допотопные радиостанции — не говоря уже о новейших НСТ-передатчиках и псионической связи.

Граймс сидел в рубке в позиции стороннего наблюдателя. За пультом хозяйничал Вильямс.

Хищно нависая над приборной доской, он медленно и осторожно вел судно, приближаясь к чужому кораблю с мастерством, которое достигается только одним способом — многолетней практикой.

— А эта посудина успела нагреться, — сообщил старпом. — Знать бы, из-за чего.

— Но ведь у нас хорошая радиационная защита, — полувопросительно ответил Граймс.

— Естественно. У нас на «Маламуте» правило: будь готов всегда и ко всему. Помните аварию на «Антилопе Приграничья»? У них вышел из строя регулятор критической массы, и реактор… мягко говоря, перегрелся. Мы подошли поближе и умудрились взять их на буксир. А потом я пробрался на борт, чтобы посмотреть, есть ли там кто живой. Я зря надеялся. В этой радиоактивной печке никто не мог уцелеть. Никто и ничто.

«Приятная картина, ничего не скажешь», — подумал Граймс, настраивая оптику. Кое-какие подробности уже можно было рассмотреть — и ситуация начала проясняться. Понятно, что уровень радиации определить было невозможно, но «посудина», судя по всему, действительно побывала в настоящем пекле. Корабль казался даже не обожженным, а оплавленным. Так, это больше всего похоже на опоры посадочного устройства, только изрядно покореженные. А вот радарная антенна — вернее, то, что от нее осталось. Оплавленные, изогнутые балки для крепления выдвижных радиоантенн и радарных сканеров… В общем, отдельные устройства даже можно было опознать.