В полупустом вагоне метро он занял место в хвосте. Воспаленные от хронического недосыпа глаза слипались. Он отчаянно боролся со сном, и все же уснул. И в тот момент, когда, проваливаясь в пустоту, уронил голову на грудь, рядом с ним возник его двойник — точная копия Питера Уотермана — высокий юноша с голубыми глазами Полный энергии, он вышел навстречу новому дню.

— Что ты собираешься делать со своим белым слоном[1]? — спросил его знакомый голос. Испытав приступ удушья, Пит закричал во сне и широко распахнул глаза. Схватившись рукой за шею, несколько секунд жадно глотал воздух.

Он находился в небольшом, прозрачном доме — полусфере размерами около трех метров в диаметре. Вокруг дома по кругу стояли двенадцать таких же, домов-полусфер, в каждом из которых жил один алмазный ангел. Первое время он мало, что помнил. На время полета он был введен в состояние искусственного анабиоза. Требовалось время, чтобы прийти в себя. Голос человека из прошлого методично изводил его напоминаниями об отце и его подарке. Пит видел белого слона, себя верхом на нем, и горящий лес. Потом стал задыхаться и проснулся. Боль отступила, и, как всегда, на смену ей пришел покой. Питер Уотерман — первый человек в составе экспедиции на Марс — воскрес.

Двадцатичетырехлетний Пит был выше среднего роста, около 188 см, с волнистыми, золотисто-каштановыми волосами до лопаток и глазами цвета серо-голубого неба. Аккуратно сложенная одежда — белая водолазка и темно-серые штаны из сатина — лежали на койке, в ногах. На время полета алманг[2] Черный Меркурий, взявший его под свою личную опеку, вынул у него изо рта ключ, — шарик размером с райское яблочко, внутри которого, в ослепительно белом свете плавала закрученная в спираль, голубая змейка, — пружина от невидимого механизма, связывающего человека с алмангами. По прилету он положил ключ на стол, рядом с койкой Пита. В течение долгих часов своего добровольного заточения человек лежал и рассматривал танцующую змейку, глядел на звезды или наблюдал через прозрачные стены за вверенными ему отцом, новыми созданиями, без которых его полет на Марс был бы невозможен. В голове медленно собирались воедино обрывки воспоминаний. Пройдет, как минимум две недели по исчислению Талатона[3], откуда он прибыл в составе третьей экспедиции, и он все вспомнит. Так сказал ему доктор Ши[4] во время подготовки к полету.

Алманги наблюдали за ним сквозь прозрачные стены домов, приветствуя улыбкой или взмахом руки. Высокие и стройные, они передвигались с завидной грацией. Пит с интересом наблюдал за тем, как они работают, принимают душ из пузырьков, один раз заметил, как алманг Медведица пьет воду, несколько раз — как они навещают друг друга и занимаются любовью, и ни разу не видел, чтобы кто-то из них ел. Алманги были созданы для того, чтобы много работать, мало отдыхать и быть счастливыми. Они покидали свои дома и возвращались назад, тогда, как дверь в дом Пита оставалась закрытой. Еда появлялась на небольшом, раскладном столике, когда он спал. Шесть мужчин и шесть женщин, блистающих совершенством, и среди них, в центральном доме он — человек, умеющий летать исключительно вне тела, и зависимый от алмангов, которыми ему было доверено управлять, не меньше, чем они от него.

Пит высунул язык и показал его небу, аккуратно отлепил от его кончика шарик, перевернулся на бок и положил его на стол, перед собой. Он долго смотрел на танцующую змейку, пока его снова не стал одолевать сон.

— Прошу тебя, открой, — сказал Луи, и снова постучал в дверь. Приложил к двери ухо и прислушался. С обратной стороны двери стояла Софи — худощавого телосложения брюнетка двадцати трех лет с кокетливой челкой и большими карими глазами. Узкобедрая и спортивная, она была одета в короткие шорты и майку морской расцветки.

— Я знаю, что ты дома, — с досадой хлопнул ладонью по двери Луи.

Софи зло скинула с ног вьетнамки, скрестила на груди руки и продолжала молча смотреть в правый, верхний угол надо головой — туда, где в воздухе висела проекция экрана с изображением лестничной площадки и стоящим под дверью Луи. При повороте головы проекция передвигалась вместе с ней. Загорелый, голубоглазый красавец страдальческим взглядом смотрел, то на дверь, то куда-то в сторону. У Луи экрана нейросинхронизации с искусственным интеллектом не было, так что видеть он мог только гладкую поверхность темно-зеленой двери с золотистыми цифрами «16» в витиеватой рамке.

— Мне срочно надо с тобой поговорить. Это очень важно. Впусти меня, милая! — не отставал Луи. Рассеянно посмотрел вверх — туда, где предположительно мог бы пересечься с ней взглядами.

Отрицательно мотнув головой, Софи ушла, оставив его стоять под дверью. Луи обреченно вздохнул и посмотрел в конец пустого коридора. От тишины, стоявшей на Т-образной площадке многоквартирного дома, звенело в ушах. Забыться хоть на полчаса после суток бодрствования было бы самым желанным роскошеством. Ноги подкашивались от усталости, но Луи в очередной раз мобилизовался. За ним шла охота, и надо было скорее уносить ноги.

На запястье левой руки вспыхнул зеленым огоньком тракус[5], - механические часы с ярко-голубой надписью «Legion Z» на черном циферблате. С виду обыкновенная дешевка, но под квадратом липучки, со стороны запястья скрывалось истинное сокровище — прозрачно-белый кристалл нанокварца, работающий активатором входа в золотой рукав[6] — место сбора зогов[7]. Тракус и был причиной, по которой Луи потерял экран нейросинхронизации. Взамен экрана он получил возможность выходить за пределы контролируемого правительством, волнового поля, покрывавшего всю поверхность Талатона. В экстренной ситуации с помощью тракуса можно было обмениваться с другими его владельцами энергией, так что кристалл служил и коммуникатором. Луи был зогом. Для него и тысяч других, таких же, как он, время после тотальной синхронизации биологической нейросети с искусственным интеллектом ознаменовалось встречей с совершенным дебаггером[8]. Им была Вахана Раса[9] — проводница внутри золотого рукава. Встречи зогов проходили на новом, свободном канале связи. Вахана Раса стояла на страже своего легиона, и создавала вокруг каждого из них защитное поле, о котором Луи помнил, но все же бежал. Ищейки мирового правительства засекли его контакты с первооткрывателем рукава, — его другом Питером Уотерманом, и теперь Луи уносил ноги из зоны S популяции Фи, где жил и работал всю жизнь.

Подавляющее большинство талатонцев не помнило, когда мир поделили на популяции и зоны, обозначенные буквами, но в тот момент, когда это произошло, понятие большого и малого исчезло. Вместо городов зоны, вместо стран популяции. Их границы расползались, как вылитые на бумагу, чернила всех цветов радуги. Границы постоянно колебались. Таков был общий закон для любого населенного пункта, находившегося под контролем единого правительства планеты. Талатонцам подарили иллюзию отсутствия границ, а в качестве бонуса — контролируемое правительством информационно-волновое поле, при помощи которого память о прошлом Талатона была почти полностью стерта.

Посылку с тракусом Луи получил от мертвого друга. Вернулся с работы, открыл коробку, достал и сразу же нацепил часы на руку. Вечером, после работы собрался принять душ. Уже разделся и стал расстегивать браслет, когда из корпуса выпал и покатился под ноги кристалл. Луи поднял его и повертел в руке. С чего бы это производителю понадобилось закладывать в браслет часов кристалл кварца? Ответа на этот вопрос у него не было. Приняв душ, он вернулся в комнату и завалился в кресло с банкой пива. Какое-то время продолжал изучать кристалл, не находя в нем ничего особенного. Потом сжал его в руке, и прикрыл глаза. Тогда-то все и началось.