— Это я должен благодарить твоего сына, сестра. Сегодня, он нас всех спас! Стыдно признаться, но он сегодня нас всех посрамил.

Капитан ушёл, оставив сестру Марию и мальчика. Она несколько удивлённо посмотрела ему вслед, а потом, сжимая на груди Жана, отправилась обратно в каюту. Там она раздела его и насухо вытерла. Жан не возражал. Он вообще мало разговаривал, в чём она уже успела убедиться. Затем она укутала его в тёплое одеяло и уложила на постель. Поглаживая его голову, сестра Мария негромко спросила у Жана:

— Почему ты ушёл?

— Хотелось посмотреть…на злое море! — последовал ответ.

— Ты испугался?

Жан отрицательно покачал головой.

— Неужели совсем не испугался? — с улыбкой снова спросила Мария, не переставая поглаживать его по голове.

— Нет!

— А я вот очень испугалась! — призналась ему сестра Мария.

— Ты- женщина!

Сестра Мария не ожидала услышать такие слова от Жана. Она с некоторым удивлением посмотрела на него. И с тем же удивлением спросила:

— Тебе никогда не бывает страшно?

Жан бросил на неё спокойный взгляд.

— Нефиза говорила, что я не должен бояться. Она говорила, что мой отец был очень храбрым. Он смотрит на меня с…неба и увидит, если я испугаюсь.

— Так ты поэтому ничего не боишься? — догадалась сестра Мария.

— Нет!

На сей раз, она даже не успела ответить. Дверь в каюту отворилась и на пороге показалась знакомая фигура капитана. Он был расстроен.

— Придётся изменить наши планы, — с хмурым видом сообщил он, — благо мы уже вошли в Дарданеллы, иначе пришлось бы совсем туго. Тут недалеко есть турецкий порт Чанаккале. Мы уже взяли курс на этот порт. У нас нет иного выхода. Так как нам придётся провести на стоянке несколько месяцев, часть грузов будут отправлены в Константинополь караваном по суше. Вы тоже можете отправиться вместе с караваном. Если пожелаете. У вас есть время подумать до прибытия в Чанаккале.

— Хорошо. Я всё поняла! — негромко ответила капитану сестра Мария. Тот кивнул и ушёл, затворив за собой дверь. После его ухода сестра Мария бросила нежный взгляд на Жана и прошептала.

— Господь ведёт наш путь. Подчинимся же его воле!

Потрёпанное ураганом судно с величайшим трудом добралось до Чаннакале. Его пришвартовали на западной оконечности пролива в непосредственной близости от маленькой верфи. Едва это произошло, как началась разгрузка. Судно следовало освободить от товаров, прежде чем приниматься за ремонт повреждённых снастей и мачты. К тому же ещё ранее было принято решение отправить весь груз сушей. Вместе с грузом в Константинополь должны были отправиться и сестра Мария с Жаном. Уже первые часы, проведённые ею в Чанаккале, убедили сестру Марию в правильности выбора. В этом городе, где царила иная вера и иные порядки, она не могла оставаться. Последние мгновения пребывания на корабле изумили её настолько, что она на время забыла о трудностях, возникших на их пути по причине поломки судна. А дело было вот в чём. В ту минуту, когда они покидали корабль, вся команда выстроилась возле трапа. Каждый из матросов низко кланялся, когда Жан проходил мимо них. Они оказывали мальчику почести, и сестра Мария невольно забеспокоилась, наблюдая за этой церемонией. В душу закралась мысль о том, что заветные письма могли быть прочитаны. В те мгновения она крепче прижала к себе заветный мешочек и заторопилась покинуть судно. Однако чуть позже капитан объяснил ей суть поведения команды: «Мальчик повёл себя очень храбро и этим заслужил уважение матросов. Они просто показали, как к нему относятся».

На вопросы сестры Марии: «а что же такого сделал Жан?», капитан ответил туманными фразами, чем окончательно запутал её. К чести этого человека, он не оставил их одних в порту. Он сразу нашёл для них место для ночлега в непосредственной близости от порта. Устроив их в новом жилище, капитан ушёл, пообещав вернуться за ними, как только караван будет готов отправиться в путь. Едва они остались одни, сестра Мария принялась с завидным упорством задавать те же вопросы, на кои не пожелал отвечать капитан…Жану. Тот с завидным постоянством произносил в ответ одно и то же слово: «Ничего». Понимая, что больше сказанного Жаном она не услышит, сестра Мария прекратила бесполезные попытки и решила заняться подготовкой припасов на то время, которое они пробудут в Чанаккале. Строго настрого предупредив Жана, чтобы он не покидал жилища, она отправилась на городской рынок. Всё здесь для неё оказалось в диковинку. Обилие товаров, равно как и разноцветье нарядов, бросались в глаза везде, где бы она ни оказалась. Её удручали женщины с закрытыми лицами так же, как и неприятные, а иногда и откровенно похотливые взгляды мужчин. Именно последнее обстоятельство заставило её со всей поспешностью приступить к делу. Пустив в дело язык жестов, сестра Мария довольно быстро приобрела всё необходимое и сразу же отправилась в обратный путь. К её облегчению, Жан сидел на том же месте, где она его оставила. Ей почему- то казалось, что он обязательно ослушается её. И тот факт, что этого не произошло, порадовал её. Первым делом она покормила Жана, а затем уложила спать. Лишь после этого она позволила себе немного пищи. Монастырская жизнь приучила её к воздержанию. Она не собиралась отказываться от обетов, кои добровольно возложила на свои плечи, несмотря на прискорбные обстоятельства, принудившие её покинуть стены святой обители. Именно мыслями о своём поступке она предавалась всё то время, пока Жан спал. Сестра Мария раз за разом спрашивала себя о том, правильно ли она поступила. Наряду с этой мыслью появилась и другая. Почему она повиновалась своему порыву и не поставила в известность о случившимся…мать- настоятельницу? Ответы на эти вопросы были слишком очевидны. И, тем не менее,…одному Господу ведомо, кем её считают в монастыре. Пусть…она будет повиноваться лишь голосу, призывающему её оберегать мальчика. Сестра Мария бросила сочувственный взгляд в сторону спящего мальчика и прошептала:

— Мне ли сетовать на провидение? Этот невинный мальчик потерял всё, даже не успев осознать, чего именно лишился. Что же ему сказать? Кого винить? И какому злому року он обязан происходящим? — она бесшумно опустилась на край постели и коснулась левой рукой головы Жана. Её пальцы стали мягко перебирать кудри мальчика, а губы продолжали шептать. — Подумать только…отпрыск гордых Д,Арманьяков…и мне суждено о нём заботиться. Думала ли я о таком? Господь испытывает мою веру, обрекая на жизнь, полную тревог и сомнений. Мне должно повиноваться его воле.

Жан зашевелился и негромко застонал. Видимо ему снился неприятный сон. Сестра Мария прервала свой разговор и потянулась к мальчику. Следующий час она провела, рассматривая черты его лица. Она видела, как вздрагивают реснички,… видела, как лицо по непонятной причине начинает недовольно морщиться, как розовые щёки меняют свой цвет, становясь почти белыми. Всё это время сестра Мария хотела разбудить его, но так и не решилась это сделать. Она вздохнула с облегчением, когда Жан в очередной раз вздрогнул и открыл глаза. Сестра Мария увидела в них…ужас,…но очень скоро он исчез, и в глазах мальчика появилось обычное спокойствие.

— Ты видел сон? — негромко спросила сестра Мария, поглаживая его по голове.

— Да! — так же негромко ответил Жан.

— Тебе снился плохой сон?

— Да!

— И что ты видел? Помнишь?

— Кровь!

— Кровь? — сестра Мария вначале вздрогнула,… а затем отвела руку и с откровенным удивлением посмотрела на Жана. — Ты знаешь значение этого слова?