К началу XVI века маленькая гористая Португалия — до этого бедный и ничем не замечательный уголок Европы — становится могущественной колониальной державой. Богатства ее монархов, пышность и блеск их двора вызывают удивление иностранцев. От Бразилии до Молуккских островов в Тихом океане и от Лиссабона до мыса Доброй Надежды протянулись необъятные владения новой империи. На африканском побережье и у входа в Персидский залив, на берегах Индии и на Малаккском полуострове высились португальские крепости, со всех концов света стремились в португальскую столицу парусные суда.

В те дни блеск Лиссабона видел знаменитый «алжирский пленник» Сервантес. Автор «Дон Кихота» писал, что «Лиссабон — величайший город Европы, где богатства Востока разгружаются для распределения по всему миру».

Не случайно именно среди португальцев нашлись люди, чьи имена навсегда вошли в историю великих географических открытий. Их страна ближе других стран Европы лежала к африканскому побережью Атлантики, Только минуя португальские берега, могли проходить из Средиземного моря в Атлантический океан итальянские и испанские корабли, и потому португальские моряки могли продвинуться вдоль африканского побережья, значительно опередив своих соперников.

Страна рыбаков, нищих рыцарей-идальго и свирепых морских разбойников-корсаров дала миру людей, которым суждено было превратить свою родину в обширную империю, на один лишь краткий миг в истории ставшую самой могущественной в мире и раскинувшуюся в четырех частях света.

Одновременно с испанцами, усиленно колонизирующими Южную Америку, португальцы устанавливают связи со всеми странами мира. Золото и серебро широкой рекой полились в Европу из испанских и португальских колоний. Несметный клад был найден — он таился не только в недрах вновь открытых земель, но и в поте и крови миллионов жертв, в разнузданности, с какой европейские колонизаторы принялись грабить, обращать в рабство и уничтожать целые племена и народы, до этого не знакомые с боевыми качествами выплавляемого в Европе металла.

Но значение открытия Америки и морского пути в Индию было гораздо шире. В недрах феодального общества созревали условия для развития мировой торговли и перехода ремесла в мануфактуру. Начинался процесс, который позднее завершился созданием крупной современной промышленности.

«Открытие Америки и морского пути вокруг Африки создало новое поприще для растущей буржуазии. Ост-индский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества орудий обращения и вообще товаров дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем значительно ускорили развитие революционного элемента в разлагавшемся феодальном обществе».[1]

Утверждаясь в Европе, капитализм сосредоточил здесь огромные ценности, плоды труда народов, ограбленных колонизаторами в четырех частях света.

Представьте себе молодого человека той далекой от нас поры, когда в городах Португалии, в замках сеньоров и в королевских дворцах появились ковры и тонкие ткани, а на столе — заморские пряности и специи, до того почти не известные в суровом быту феодальной Европы. Представьте себе, какие мысли бродили в головах людей, впервые услышавших о том, что есть за морем далекие страны, где цветут невиданные цветы, где неведомые плоды свешиваются с отягченных веток, а золотой песок и слоновую кость чуть ли не гребут лопатами. В классическом труде Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» мы находим яркую характеристику того брожения, которое охватило умы молодых людей, впервые увидевших, что мир совсем не так тесен и замкнут, как этому учили в средневековых школах.

«Мир сразу сделался почти в десять раз больше; вместо четвертой части полушария теперь весь земной шар лежал перед взором западно-европейцев, которые спешили завладеть остальными семью восьмыми. И вместе со старинными тесными границами родины пали также и тысячелетние рамки предписанного средневекового мышления. Внешнему и внутреннему взору человека открылся бесконечно более широкий горизонт. Какое значение могли иметь репутация порядочности и унаследованные от ряда поколений почетные цеховые привилегии для молодого человека, которого манили к себе богатства Индии, золотые и серебряные рудники Мексики и Потози? То было для буржуазии время странствующего рыцарства; она переживала также свою романтику и свои любовные мечтания, но по-буржуазному преследуя в конечном счете буржуазные цели».[2]

Но если заветной целью каждого завоевателя, каждого конквистадора было личное обогащение и власть над вновь открытыми землями, в конечном счете расчищавшие дорогу капитализму, то в достижении этой цели наиболее выдающиеся из них не раз проявляли замечательные человеческие качества: широту ума, несгибаемую волю к победе, личную храбрость и физическую выносливость.

Требовалось великое мужество, чтобы, вопреки сопротивлению косных людей и невежд, вопреки домыслам многочисленных и сильных врагов, выйти в неведомый океан, не имея не только надежных карт, но и сколько-нибудь ясного представления о том, что ждет впереди. Требовались незаурядная решительность и твердость характера, чтобы в трудном пути поднять на борьбу со стихией нестойких и колеблющихся. Неудивительно поэтому, что подвиги людей, возглавивших это движение за океан, надолго сохранились в памяти человечества.

Три имени выделяются в этой длинной веренице завоевателей: Колумб, Васко да Гама, Магеллан.

Подвиг Колумба заключался в том, что он первым из мореплавателей пересек Атлантический океан и достиг берегов Америки. Как известно, Колумб искал морской путь в Индию и до конца своих дней был убежден, что побывал не на новом материке, а где-то недалеко от устья Ганга.

Васко да Гама первым отважился отойти от традиционного маршрута португальцев вокруг африканского побережья и предпринял путешествие в восточном направлении, посреди безбрежного и неизведанного океана, к индийским берегам.

Фернандо Магеллан разрешил задачу еще более сложную, по тому времени казавшуюся фантастической. Он нашел в южной оконечности американского материка пролив, с тех пор носящий его имя, впервые в истории переплыл Тихий океан и открыл Филиппинские острова, совершив, таким образом, первое кругосветное путешествие. Своим плаванием Магеллан дал окончательное и неопровержимое доказательство шарообразности Земли и нанес этим убийственный удар по многовековым заблуждениям человечества.

Значение дела, совершенного Магелланом, хорошо выразил его сподвижник Пигафетта, чьи путевые записки служат основным источником для всех биографов мореплавателя: «Он выказывал всегда непоколебимую настойчивость среди самых больших бедствий. На море он сам подвергал себя большим лишениям, чем остальной экипаж. Сведущий, как никто, в чтении морских карт, он владел в совершенстве искусством кораблевождения, и это он доказал своим путешествием вокруг света, на что никто другой не отважился до него».[3]

«Подвиг Магеллана» — одна из лучших книг Стефана Цвейга, этого большого художника, хорошо известного советским читателям.

Друг А. М. Горького и Ромэна Роллана, гуманист, проникнутый состраданием к человеку, изуродованному страшной действительностью капиталистического общества, Цвейг, однако, не мог подняться до понимания истинных причин социального зла. В ряде произведений, отличающихся высоким мастерством анализа, Цвейг воспроизвел трагедию одиночек, напрасно мечущихся в поисках выхода из тупика. Этого выхода не знал и сам писатель, слишком далекий от понимания законов общественного развития. Жизнь Цвейг изображал как столкновение характеров. Не социальные противоречия, а противоречия между человеческими индивидуальностями стояли в центре его внимания.