тусклые фонари любви.

А когда подсохнет гнилой угол,

тот, что с западного входа в город,

Атлантика даст нам отдохновение,

но машины по-прежнему будут

наживать себе инфаркты...

Ивы, липы, и наши вздохи,

которые не обрызгают вас поцелуем,

будут под гнетом бестелесного времени

долго ждать чего-то непостижимого.

Но оно не придет. Не дождетесь вы радуги,

ибо между Лиелупе и заливом

излишни радужные мосты:

некому по ним ходить - нет тут влюбленных.

Не видно в пустыне единения

одна кисельная простота марта.

* * *

Растревожен улей памяти

не унять его дымом угарным,

все мне кажется пошло-вульгарным

на твоем обывательском знамени.

Ты сама хоть и очень красива,

но в глазах твоих нет огонька,

есть лишь мощь сокрушающих бивней,

бронтанковость языка.

Но и все же, к тебе обращаюсь,

а зачем - сам не знаю сейчас,

может, память с любовью прощаясь,

душу выплеснула из нас?

* * *

Давно хожу в расстрелянных тобой,

как враг, лазутчик и изменник,

как лишний свет, как жаркий бой

ненужный прошлым поколеньям.

И поворот не оборвет. Душа мертва.

и зоб зашторен челюстью немой,

тот профиль на стене не мой,

но ты во мне, как старая молва.

И выдох ожиревших каблуков

в гранит вопьется одичало...

Подвинься к вечности и одеяло

не стаскивай с оледеневших лбов.

* * *

Я прошу вас закрыть зеркала

Терпким трауром дышит окно,

Я прошу вас закрыть зеркала,

И присесть на мгновенье одно.

Телефоны звонят и звонят,

Вопиют протоколом сердитым:

"Все приедут, все прилетят,

Ждите! Горем таким убиты!"

* * *

На пеньке сидит беда,

А во тьме горит звезда,

На звезде лоснится воск,

А под воском - лунный лоск.

Я скажу тебе сейчас,

Только ты не падай:

Из двоих - один из нас

С сердцем ходит ватным...

* * *

Симфония глаз твоих не закончена,

Соната безумств замерла

Тихой нищенкой на подоконнике

Память прошлого прилегла.

И в глазах ее желто-коричневых,

Сострадания нет ни грана

Пьет прощальную по обычаю,

Пьет тоску моих глаз стаканами...

* * *

Морозный бархат тишины

И камелек Луны над полем

Я каждой ночью вижу сны:

То в белом цвете, то в зеленом.

А то приснится мне большак,

В далеком прошлом - у Верховья,

То Бог приснится стар и наг,

То ты стоишь у изголовья.

Зеленый бархат тишины,

Неспелый колос у дороги,

Избы узорчатый карниз,

И крик испуганной сороки.

* * *

А я любовь не предрекал,

Она сама ко мне явилась

И звезд полночный мадригал

В кусты черемухи излился.

Луною освещенный сад

Мой старый сад души

Там где-то был закопан клад

Любовь моя, ты поищи...

* * *

Нарывы светофоров не по мне,

В безостановочном движенье выживаю,

Как парус к горизонту по волне,

К твоим пределам тихо подплываю.

Что будет завтра? - подскажи Луна,

Откройте правду мне, седые ветры,

На свете истина всего одна

Под ребрами в одном лишь сантиметре.

Когда брожу по тихим переулкам,

Когда ищу Полярную звезду,

То истина моя неровным гулом

Изводит ритм на целую версту.

Когда целую милые ресницы,

Когда борюсь и побеждаю вновь,

То истины безбрежные границы

Хранят надежно первую любовь.

Когда в груди от скорбного набата,

Не выдержав издевки тишины,

Рванется сердце в гиблую атаку

То истины последние шаги.

Когда уйдешь в далекое "прости",

Когда в тумане не услышишь отголоска,

Тогда той истины последние ломти

Ищи на пляже лунного Фороса...

Октябрьское настроение

Жалко воробьиную ватажку

дождь к земле ей прибивает крылья,

а детеныши со ртами нараспашку

к трапезе готовят нож и вилку.

В эту пору октября седого

о любви не складываются строки...

В дальнем поле мокрые сороки

кочерыжку отнимают у косого.

* * *

У карниза скоро будет рана

бьют его осенние дробинки,

карий глаз упавшего каштана

в ночь роняет светлые слезинки.

А у Шарика, что у сарая мокнет,

хвост поник, как сломанная ветка,

вот ему бы полстакана грога,

закусить бы комплексным обедом.

* * *

Если бы васильки умели говорить,

А волны - гулять по лицам обиженных,

Сколько бы правды узнала бы рожь,

И сколько бы слез сберегли

Лики несчастных заплаканных.

И любовь тогда синей мигалкой

Пронеслась бы по улицам города

И кто-то в тени пустых коридоров

Ощутил бы в себе и в пространстве

Нечто похожее на открытие клада.

И спичка бы погасла на ветру,

И ветер не встрепенул бы ставню.

И гнездо жаворонка не отразилось бы

В глазах высоко парящего кондора.

Всех мастей лошади и дивный проблеск Луны,

Ни черта не кумекают в любви

И лошади и Луна - это лишь фон моих сновидений,

В которых для матери, умершей в 1978,

Не нашлось ни одного серо-зеленого видения.

Любовь длинноухим жеребенком,

Не зная о восходящих потоках,

Идет на пролом - обездоленное утро

Бликами потухших фонарей.

Еще серо и сыро на крыльце

Еще не проснулся сосед,

Еще пытается объявиться Луна,

Но уже ясно, что это утро

Последнее в жизни полуночного поцелуя.

Любовь запоздалым трамваем мчится в ночи,

Не позволяя времени ухватиться за поручни

Оно диким хмелем пластается по асфальту,

И уползает в дивный палисадник,

Где умирают от дождей лепестки

Белых хризантем...

Ноябрь, 1988 год.

* * *

Когда уходит женщина от нас,

Мы, дети, обделенные судьбою,

Телеэкрана равнодушный глаз

Приемлем как издевку над собою.

Когда уходит женщина от нас,

Мы тихой жалостью к себе ранимы,

И нервов жуткий перепляс

Таблетками сдержать хотим мы.

Когда уходит женщина от нас,

Мы пьем вино без робости, открыто...

* * *

Весна семьдесят пятого

Воскресила весну шестьдесят первого,

И всколыхнулось в памяти опрятная

Улица в жасминовых перлах.

И мостки, уводящие в дюны,

И тугой горизонт залива,

И тебя я увидел юною

В клетке солнца, увитой ивами.

Давний оттиск весны шестьдесят первого,

Словно первый глоток вина,

Обнял сердце влагою терпкою,

Опьянил, одурманил слегка.

Ничего от мостков не осталось

Мы на разных концах вселенной,

Только у моря все та же усталость,

Только в соснах все та же бессменность...

* * *

Любовь - затсканное слово

И все-таки храню его в себе

Оно порой меня готовит к бою,

Порой казнит на медленном огне.

Но иногда в дожди и снегопады,

В нелетную погоду для синиц

Мы пьем вино с любовью до заката,

Не ведая, кого из нас винить.

А ночь придет, всяк ляжет на свое

Холодное, неприбранное ложе

И будет греться собственным огнем,

Признанием друг друга не тревожа.

70-е.

* * *

Если рябина к весне не оттает,

Если брустничник покроется мглой,

Значит ли это - в преддверии мая

Осень прокашляет тишиной?

* * *

Когда тебе шестнадцать лет,

Мгновенья кажутся годами,

А старость где-то за горами,

Когда тебе шестнадцать лет.

Но за весной приходит лето,

За летом - желтые дожди,

Не забывай об этом Лена,

Из юности - не уходи.

70-е.

* * *

Птица-быстрица, куда ты летишь?