В сентябре 1945 года я её случайно встретила в Кишинёве и сказала знакомым, у которых я жила. В ответ услышала нелестные слова о поведении Лимы, но в чём именно её вина, мне неизвестно.

В 1979 году я ездила на теплоходе по маршруту река Москва, река Ока, Волга, Кама, Волга. От Москвы до Перми и обратно. Во время экскурсии по городу Чебоксары нас привели к вновь созданному музею В. И. Чапаева. Музей, мягко говоря, очень скромный, экспонаты неинтересные, а памятник сделан кустарно. Но что меня удивило, что о семье В. И. Чапаева в репродукциях с фото и других документов говорилось, что у него было двое, а не четверо детей, и о Олимпии и Вере не было упомянуто вовсе. Когда я сказала экскурсоводу, что я работала вместе с дочерью Чапаева, Олимпией Васильевной, она была крайне удивлена, сказала, что все материалы в музей прислал сын Чапаева, Алекандр.

Всё это мне показалось странным. Но разгадку я узнала через несколько лет совершенно случайно. Как-то ко мне зашла соседка из 6-го подъезда, Лидия Алексеевна Трубникова. Мы говорили о том, о сём, потом она стала говорить о дачных делах. У неё дача в Малаховке, половина дома, а вторая принадлежит сыну Чапаева, Александру, вернее, теперь его семье, так как он уехал к другой жене. Я спросила, почему в музее ничего не сказано об Олимпии. Лидия Алексеевна очень удивилась, так как тоже о ней никогда не слышала. Я ей показала фотокарточку Лимы и рассказала всё, что знала о ней. Лидия Алексеевна взяла карточку и обещала позвонить Чапаевым. Через несколько дней она с возмущением сказала, что они на всё способны, если уж отказались от своего отца, то от сводных сестёр отказаться им ничего не стоило. И вот что она мне рассказала.

Примерно в 1967 году Александра Васильевича Чапаева пригласили куда-то «в верха» и показали ему письмо от человека, который называл себя Василием Ивановичем Чапаевым и просил сообщить ему о судьбе детей. Александр взял письмо и решил поехать к этому человеку, хотя сестра его отговаривала, заявив, что это какой-то авантюрист. Но Александр всё же поехал. Его встретил очень пожилой человек с таким же шрамом над бровью, какой был у отца, и назвал его именем (Санёк), которого он не слышал со времени своего детства. Дальше старик поведал, что он настоящий Василий Иванович Чапаев, но живёт под другой фамилией. А виной всему стало малодушие, которое он проявил в ту роковую ночь. Как же так, мол, такой герой и дал застать себя врасплох и потерял бойцов, и позор страшный. Он не был ранен, а, переплыв реку, взял одежду и документы убитого бойца и стал жить рядовым красноармейцем на много лет моложе своего возраста. Жил все годы, как все жили, даже воевал в Отечественную, но вот теперь хочет одного: увидеть своих детей.

Александр Васильевич устроил ему экзамен; спрашивал про родню, боевых товарищей, обстановку тех лет и т.д. Старик отвечал всё достоверно, только в одном вопросе какие-то детали перепутал.

Выслушал всё это Александр Васильевич и сказал: «На, тебе, дед, 25 рублей и не возникай, потому что никто и нигде тебе не поверит». Приехав домой, он доложил («наверх»), что вопрос исчерпан. А сёстры Вера и Олимпия были приёмными дочерями Василия Ивановича Чапаева, носили его отчество и фамилию и жили в его семье. После смерти жены В.И. Чапаева его сын и дочь родные отреклись от родства со сводными сёстрами. О судьбе Веры я не знаю. Олимпия работала официанткой, умерла, а сын её жив, работает шофёром, муж погиб на фронте.

Александр Васильевич недавно умер. Его сын (внук В.И. Чапаева) живёт на даче в Малаховке. Октябрь 1986 г.

От Ю.И. Мухина. Мне самому трудно оценить прочитанное, но если это действительно так, то перед нами трагедия еще значительнее, нежели официальная версия гибели В.И. Чапаева, - это трагедия того, как В.И. Чапаев сам наказал себя за малодушие. По этой истории можно судить о том, что в те годы для человека значили совесть и позор трусости.

Заметим, что те, кто нынче формирует общественное мнение, трусостью чуть ли не хвастают и считают ее доблестью, а предательство стало «признаком ума». Вспомните, что эти «властители человеческих дум» сегодня как должное и чуть ли не похвальное воспринимают версии, что тот или иной фигурант в 37-е оговорил в НКВД своих товарищей и даже родных только потому, что его били или грозили избить. Ерои!

А реальный герой за минуту малодушия (ведь он провоевал и Отечественную, хотя к ее началу ему уже было 54 года и он был не призывной) наказал себя на всю жизнь.

Если это действительно было так...

В этом году исполняется 50 лет с начала реализации операции «Центр», которая является одним из наиболее выдающихся достижений нашей разведки. В 1953 г. американский сержант Роберт Джонсон, служивший в войсках, дислоцированных в западном Берлине, разочаровался в политике американского правительства, организовавшего новые военные конфликты, и тайно пробрался в восточный Берлин, где обратился к представителям советского военного командования с просьбой предоставить ему политическое убежище в Советском Союзе. Подобные случаи до этого уже имели место. С сержантом побеседовал представитель советской разведки и убедил его, что тот больше поможет делу защиты мира, если останется в составе американской армии и будет предоставлять нам нужную информацию. Джонсон вернулся в расположение своей части и стал собирать необходимые данные для нашей разведки. По собственной инициативе он привлек к этой деятельности своего друга сержанта Джеймса Миткенбау, которого в период отпуска даже перебросили в Москву для изучения основ разведывательной деятельности.

После окончания службы в Европе Джонсон вернулся в США и демобилизовался. Однако на гражданской работе он не мог получать какие-либо ценные сведения. Поэтому вернулся в ряды армии и был направлен на американскую базу, расположенную во французском городе Орлеане, но этот объект оказался малоинтересен. В поле зрения советской разведки находился американский узел военной связи в пригороде Парижа - городке Орли, через который осуществлялась отправка секретной военной почты стран НАТО. В узел связи поступали самые важные документы Пентагона и штаб-квартиры НАТО. Среди них были ключи для шифровальных машин, оперативные и мобилизационные планы. Узел связи размещался в небольшом железобетоном здании без окон с одной бронированной входной дверью. В первом помещении сортировали почту. Во втором находился огромный стальной сейф, к которому вели две толстые бронированные двери. Первая закрывалась массивной стальной перекладиной с двумя сложными замками на концах. Вторая имела замок с шифром. Согласно инструкции, при открытии узла должен был присутствовать офицер из охраны. В помещении, где обрабатывали почту, также постоянно находился охранник.

В 1959 г. началась операция под кодовым названием «Центр» с целью внедрения на данный узел связи советского агента. Из всех задействованных для этой цели кандидатов только Джонсону удалось туда устроиться охранником. Началась кропотливая работа по изучению обстановки на объекте и подготовке к проникновению в сейф. Отличной службой сержант добился, чтобы его перевели из охранников в делопроизводители, которые время от времени по одиночке дежурили на объекте по субботам и воскресеньям, а также в праздничные дни, когда другие работники отсутствовали. Он сумел сделать слепок с ключа от сейфа. Затем узнал шифр от замка двери, воспользовавшись небрежностью одного из офицеров, который, не надеясь на свою память, записал на бумаге секретный набор цифр. Надо признать, что в США не привлекают сотрудников к уголовной ответственности за халатность, отсюда и несоблюдение ими правил безопасности. При помощи переданного ему портативного рентгеновского аппарата Джонсон выяснил устройство замков на первой двери, и для них в Советском Союзе изготовили ключи.