– И его увели? – спросил испуганный Якуб. – Бросили в яму?

– Увели! Бедняга кричал на всю улицу, доказывал, что ни в чем не виноват, а его потащили…

– Как же мне уехать от тебя? – забеспокоился Якуб. – Я знаю: если угодишь в яму, то живым оттуда не уйдешь. Я видел яму у дворца бухарского хана. Я приносил несчастным еду. Там был старик, прикованный к столбу. Он лежал рядом со скелетом давно умершего узника и сам был похож на скелет. Я не слышал его голоса. За долгие годы от крика и воплей старик совсем потерял голос и что-то бессвязно бормотал синими губами. А рядом с ним был совсем молодой. Он не переставал плакать и стонать. Я бросил им свежих лепешек и немного плодов инжира. Я видел, как они ели, обливаясь слезами. Знаешь, Ибрагим, надо что-то придумать. Я не хочу попасть в яму.

– Я помогу тебе. Я попрошу самаркандского купца, который поведет караван в Бухару, взять тебя с собой. Этот человек всегда имеет охрану. Он так богат, что не может подвергнуться опасности. Его знает правитель Самарканда. С ним ты можешь спокойно возвращаться домой.

– Спасибо тебе, Ибрагим, ты добрый человек.

Наср ал-Балхи, о котором говорил Якубу ткач, был очень богат. Он делал поставки самому султану и пользовался всеобщим уважением. Наср хорошо знал Мухаммада ал-Хасияда и, когда услышал, что сын его в опасности, велел своим погонщикам заехать за Якубом в Ведар. Люди, посланные Насром, задержались в караван-сарае, дожидаясь горячей похлебки. Они не торопились в Ведар, и Якуб, не дождавшись их, стал раздумывать, не отправиться ли ему в путь одному со своими людьми. Он навьючил верблюдов и пошел к воротам посмотреть, не едут ли за ним погонщики Насра. И вдруг у двора Ибрагима появились всадники в одежде охранников самаркандского хана. Они спешились, окружили Якуба и стали расспрашивать, кто он, откуда, и тут же стали кричать, что поймали лазутчика. Они бросились к поклаже и стали развязывать вьюки. Но в это время из дома вышел Ибрагим. Он уже успел предупредить своего сына. Тот вылез в окно, пробрался к навесу за домом и, вскочив на коня, помчался в Самарканд за купцом ал-Балхи.

– Зачем торопиться? – спросил Ибрагим у непрошеных гостей. – У меня есть хорошее угощение. Вы очень кстати пришли в дом ткача, когда он празднует окончание большой работы. Все, что моя семья наткала за весь год, уложено в эти вьюки, и все это должно быть отправлено в Бухару. Давайте отпразднуем такое событие.

Старший в отряде остановился, бросил вьюк и внимательно посмотрел на ткача.

– А ты не врешь? Не выдумываешь? Разве все это не принадлежит молодому лазутчику?

– Какой же это лазутчик? И разве не видно, что здесь нет ничего, кроме ведарийской ткани?

Ибрагим стал развязывать узлы и вытащил несколько кусков желтой ткани. Якуб, бледный, с глазами, полными ужаса, ждал, чем же закончится этот разговор.

А старший отряда не унимался. Он громко кричал, что нарушен порядок и ткач, осмелившийся спрятать в своем доме лазутчика, предстанет перед судьями хана.

– Я готов предстать перед ханом, но зачем вам отказываться от доброго угощения? Отведайте питья и свежего барашка…

Ткач знал, что люди из охраны хана прослыли в округе не только стяжателями, но и обжорами. Он не поскупился на угощение, и охранники, позабыв о Якубе и его поклаже, пожирали молодого барашка. Якуб видел, как Ибрагим подливает охранникам сладкое медовое питье и предлагает им печеные овощи. Развалившись на мягких кошмах и перебивая друг друга, они стали рассказывать о том, как много лазутчиков поймано в Самарканде и как доволен этим сам правитель.

– Они называли себя и купцами, и знахарями, и суфиями, – рассказывал низкорослый коренастый человек с круглыми, как у быка, глазами, – но все они прибыли с недоброй целью и угодили в яму…

Язык у него заплетался, а он все хвастал, не давая другим рассказать о своих доблестях. Якуб с ужасом прислушивался к этому разговору. Он уже видел себя в яме, где узники похожи на скелеты и где несчастным нет спасения.

– Однако пора заняться и поклажей, – предложил человек с бычьими глазами. – Мы уже отдохнули и довольны угощением…

– Пора! – поддержали его спутники.

Им не терпелось поскорее приняться за дележку. Но опара сковала им ноги, а жирная, обильная пища сделала их ленивыми и неподвижными. Так они и застряли здесь, в доме Ибрагима, до самого вечера. А тем временем прибыл купец Наср ал-Балхи. Его тотчас же узнал старший из отряда, которому не раз приходилось видеть ал-Балхи во дворце хана. Когда ал-Балхи громким голосом назвал имя чиновника дивана, который покровительствует ему в торговых делах, незваные гости вскочили и попятились к двери. Они понимали, что подвергают себя опасности быть вызванными к вазиру. Якуб был счастлив и не знал, как благодарить Ибрагима, оказавшего ему такую услугу. Вскоре караван Якуба объединился с пятьюдесятью верблюдами ал-Балхи. Купец Наср был приветливым человеком, и приятная беседа скоротала им путь.

– Я и не знал, что отец твой вырастил такого хорошего помощника, – сказал Наср ал-Балхи Якубу. – Когда у купца вырастет сын, то можно считать, что полдела обеспечено – будет помощник.

Якуб хотел было признаться, что не собирается стать помощником отца, но подумал, что ал-Балхи посчитает его самонадеянным, и промолчал. А купец стал рассказывать Якубу о своем уже взрослом сыне, который успешно ведет торговлю с дальними странами и нередко предпринимает морские путешествия, намного более опасные сухопутных.

– Я не рад его увлечениям, – признался ал-Балхи. – Я говорил ему, что в морском путешествии барыш – по щиколотку, а убыток – по горло, и не нужно пускать на ветер свое состояние. Если на суше случится несчастье и добро погибнет, то, может быть, жизнь останется. А на море угроза тому и другому. Добро можно снова нажить, а жизнь не вернешь.

– И на суше всякое случается, – заметил с горечью Якуб. Он не мог не вспомнить свои злоключения, которые привели его к ал-Балхи. – Ведь и я мог угодить в яму, откуда нет возврата…

– Почему нет возврата? Если бы и случилась с тобой такая беда, то отец быстро выкупил бы тебя. Но нельзя допускать подобные вещи, и в места небезопасные надо отправляться с охраной. Это стоит денег, но зато дает спокойствие. Отец твой не знал, что в Самарканде такие новшества и что злоба и стяжательство зашли так далеко. В следующий раз он даст тебе охрану и ты не будешь рисковать своим благополучием. А вот когда мой сын вдруг неожиданно для меня предпринял путешествие из Басры в Индию, вот тогда я забеспокоился!

– Но ведь Индия – страна чудес! – воскликнул Якуб. – И я бы с радостью отправился туда, даже рискуя своим благополучием.

– Всем нам известно, что всемогущий аллах разделил чудеса света на десять частей, – сказал ал-Балхи. – Восемь из них он назначил Индии и Китаю, одну часть – Западу, и лишь одну – остальному Востоку. Если мудрые так говорят, то можно себе представить, как богата Индия. Мне рассказывали купцы да и сын говорил мне, что самые удивительные драгоценности и редкие алмазы добываются в стране Кашмир. Есть там долина среди гор, недоступная людям, оттого что там постоянно горит огонь. Пламя бушует днем и ночью, а вокруг него кишат змеи. И все же находятся смельчаки, которые, рискуя жизнью, пробираются к сокровищам и доставляют их богатым магараджам.

– Там можно разбогатеть, не правда ли? – спросил Якуб.

– Можно разбогатеть, но к богатству нужно еще и счастье. А бывает, что великими трудами добудешь богатство и от него нет счастья, а только одни беды. Рассказали мне один случай про неудачливого купца. Он пробыл на чужбине в скитаниях тридцать лет и вернулся в Оман[34] с великим богатством. На собственном корабле он привез дорогие ткани, драгоценные камни, амбру и мускус. Весть о его богатствах дошла до ушей халифа. Не успел неудачливый купец выплатить пошлину правителю Омана, как прибыл от халифа слуга с приказом арестовать купца и доставить его в Багдад.