Когда я впервые услышал о Кампос-де-Отоньо, мне стукнул шестьдесят один год. В то утро мне пришлось убедиться, что в зеркале отражаюсь уже не я. Сам я высокий и нескладный, с рыжими волосами, расчесанными на пробор посередине, с белыми здоровыми зубами, которые я драю по шесть раз в день — да-да, черт возьми, клянусь, что это так. А в тот день, когда мне сказали про Кампос-де-Отоньо, зеркало показало толстого и лысого старика. О Кампосе мне поведал… этот, как его?.. ну, в общем, кто-то из молодых и зеленых детективов. Кстати, я никогда не думал, что закончу свои дни в этом городишке, да и кто из нас об этом думает?.. Простите, но я не помню имени того новичка. Кажется, он закончил академию в Рине, это где-то в Германии. Вы там когда-нибудь бывали? Однажды я съездил туда в отпуск, проведать дочку. Наверное, она там до сих пор живет.

Извините, но вы хотите, чтобы я рассказал вам про убийства. Преступления Ковбоя? Да, именно так называлось это дело. Это было два года назад… или три?.. в общем, в 2216 году. Сейчас-то я не забываю даты: время для меня стало слишком важным фактором…

На осмотр первого трупа в Синий квартал я выехал утром. Жертвой оказался врач, которому перерезали горло. Его нашли в кабинете, где он принимал пациентов, и вокруг него все было в крови. В Кампос-де-Отоньо не часто приходится видеть кровь, некоторые ее вообще не видят. Или не хотят видеть. Понимаете, когда ежедневно играешь со смертью в прятки, то поневоле предпочтешь держаться подальше от всего того, что с ней связано. Поэтому тип, который нашел тело доктора Пеллхема, был настолько потрясен зрелищем, что его пришлось отправить в больницу. Кажется, там он и скончался. Еще одна дурацкая смерть.

Вообще, если приглядеться, то можно сделать вывод, что большинство людей дает дуба самым нелепым образом. Например, мой отец всю свою жизнь был полицейским и погиб при исполнении служебных обязанностей. А знаете, как? Он вел наблюдение из машины за домом подозреваемого и решил перекусить. Тип, который находился под слежкой, вышел как раз в тот момент, когда папаша в очередной раз откусил от сэндвича. Он дернулся включить зажигание, подавился — и скончался от удушья. Что вы на это скажете? Как ни странно, его посмертно наградили медалью…

Так вот, тот человек входит в дом к Пеллхему, чтобы, как обычно, пропылесосить ковры, видит тело без головы и окочуривается от ужаса. Ирония судьбы: умереть от страха в доме врача, который призван продлевать людям жизнь!..

Но на меня такие вещи не действуют. Я-то повидал множество мертвецов. Семьдесят лет работы в полиции вырабатывают стойкий иммунитет. Однажды я расследовал дело об убийстве, когда одному типу отрезали башку, а на ее место пришили голову какой-то бабы. То расследование сделало меня знаменитым. Не знаю, слышали ли вы о нем. В газете даже напечатали мою фотографию. Тогда пришлось поломать голову — ведь полиция билась над этой загадкой полтора года…

О чем бишь я?.. Ах, да, об убийстве на пятнадцатой станции. Тот придурок обезглавил нескольких мужиков и пришил им головы теток, но ни одного женского тела, как и отрезанных мужских голов, мы так и не нашли. Это и сбивало нас с толку. Если бы не… Да-да, простите, Иногда у меня не все в порядке с головой. Как у тех мертвецов с пятнадцатой станции. Я ведь вспомнил о том деле лишь для того, чтобы вы имели в виду, сколько мне пришлось повидать на своем веку: такова моя работа.

Раньше в Кампос-де-Отоньо убийств не было. Люди тут обычно помирают от закупорки вен или от эмболии сосудов головного мозга, либо от того, что им пришлось взглянуть на других мертвецов, а большинство просто перестает жить, угаснув в одночасье. Тогда прихожу я, чтобы забрать трупы. Здесь почти никто никого не убивает. Люди приезжают в Кампос, чтобы жить среди таких же стариков. Некоторые кончают с собой: может быть, именно потому, что у них есть всё. Да, находятся типы, которые, впав в маразм, убивают из-за почтовых марок или бог знает чего еще. Но их мало, они не агрессивны, и у них не бывает последователей. В любом случае убийства здесь случаются не слишком часто, поэтому я хорошо помню каждое из них.

Я вам уже говорил, что этот город отнюдь не рай, время от времени и в нем случаются преступления, и я за три или четыре недели до описываемых событий как раз закончил расследовать одно дело. Какой-то псих — их тут много бродит в округе напал на Фармацевтический центр и деревянной дубинкой забил всех, кто подвернулся ему под руку. Видимо, ему стало худо, и он решил, что ему нужно больше ЛГ, вот и напал на Центр, прикончив четверых. Бедный старик теперь содержится под стражей, пускает слюни и справляет нужду в штаны. А может, умер, кто его знает?

Да-да, я уже вспомнил, на чем остановился.

На месте преступления — я имею в виду убийство Пеллхема — меня поджидали наш мэр и какая-то девчонка. Когда я шел туда, то еще ничего не знал о ней. Мне даже не было известно, что там окажется сам мэр. Перед дверью дома собралась небольшая демонстрация в виде кучки стариков из «Естественной Жизни». Они протестовали против ЛГ с помощью лозунгов, агитировавших за то, чтобы люди помирали так, как это установлено Господом. Некоторые размахивали портретами Риваса, этого обожателя костлявой старухи с косой. Поэтому, когда я увидел девку, то подумал, что она с ними; я слышал, что молодежь из «Естественной Жизни» раздает листовки, в которых расписывается, как Ривас дотянул до ста лет, питаясь только зеленью и прочим дерьмом в этом же роде. Эти типы из «Естественной Жизни» — или «Естественной Смерти», как им следовало себя назвать — просто-напросто шайка придурков. Едва у них пропадает любовь к природе и к миру, созданному добрым Господом, и едва рядом с ними начинает маячить бледная рожа смерти, они забывают свои лозунги и бегом устремляются в аптеку… Мэр окликнул меня:

— Торрес, подойдите сюда.

Я в это время созерцал лужу крови, в которой лежав Пеллхем и которая разлилась по всему полу помещения, где были запечатлены следы остроносых ботинок.

Я поднес руку к шляпе в знак приветствия и сказал:

— Не ожидал встретить вас здесь, господин мэр. Тем более — в шесть часов утра.

Этот Калеро, вечный мэр Кампос-де-Отоньо, самый ленивый тип во всем городке. Я никогда не видел его вне стен кабинета. Он ничего не делает, но год за годом его переизбирают.

— Торрес, это инспектор Бреннан, — продолжал Калеро слащавым голосом, не удосужившись даже протянуть мне руку. — Она здесь, чтобы помочь вам.

Вы представляете, что значит прожить шестьдесят лет, не видя девушек? А эта была молоденькой, можете мне поверить! От нее за версту пахло юностью. Она была румяной и улыбчивой, и ее тугие сиськи держались на положенном месте без всяких там сбруй в виде лифчиков. И губы у нее были что надо, не то что у женщин Кампоса, которые красят то, чего уже нет. Клянусь вам, что у меня между ног сразу возник некий зуд, который нисколько не напоминал обычные позывы к мочеиспусканию. Все часто говорят о гребаной «половой жизни в пожилом возрасте», а по-моему, это дерьмо собачье, а не жизнь. Лично я не хочу спать со старухой, у которой груди свисают до самого пупа.

О чем это я?.. Ах, да… Итак, Калеро представил меня Бреннан в этой комнате, залитой кровью, с медицинскими дипломами, аквариумами и трупом старика.

— Рада познакомиться, инспектор Торрес, — сказала девчонка, протягивая мне свою округлую нежную ручку. — Надеюсь, вы не будете считать мое присутствие помехой.

Мэр вмешался, прежде чем я успел открыть рот:

— Конечно, нет! Нам нужна помощь, чтобы раскрыть это дело, и я взял на себя смелость попросить, чтобы вас, дорогая, направили сюда.

— Зачем? — воскликнул я.

Признаться, я был взбешен. Речь шла об убийстве, а как я уже говорил, в Кампосе хоть и мало убийств, но они все-таки бывают, и я, черт подери, не раз видел трупы, проводил расследование, находил убийцу и передавал его правосудию. В этом городке не требуется особых усилий, чтобы раскрыть преступление. Бедные старики убивают без особых мер предосторожности, и этот случай — свидетельство тому. Убийца долго топтался в луже крови, оставляя отпечатки своей обуви, словно для учебника по криминалистике.