Слово «посвящение» является очень значительным и глубоким.

Есть три посвящения: первое, когда слушатель становится учеником; второе, когда ученик становится посвященным; и третье, когда посвященный исчезает в учителе.

Чтобы понять весь процесс, надо понять все три ступени.

Каждый начинает как слушатель, как человек, вопрошающий о том, что же собой представляет эта жизнь, сгорающий от любопытства узнать тайны, окружающие нас. Но это желание обрести знания и, следовательно, поверхностное. Поскольку это желание обрести знания, оно от ума. А ум — это периферия нашего существа, самая поверхностная часть нашей индивидуальности.

У слушателя имеются вопросы, но у него нет жажды поиска. На его вопросы можно легко ответить, его легко удовлетворить — для него достаточно лишь заимствованных знаний. Ему еще не нужен учитель, ему нужен всего лишь преподаватель.

Он накапливает ответы, становится интеллектуалом, но не становится разумным. Накопление ответов происходит в запоминающей части ума, а та часть, которая работает на накопление, является механической, она не имеет ничего общего с разумом.

Можно встретить очень образованных, культурных, утонченных интеллектуалов, которые в жизни ведут себя весьма неразумным образом. Они оказываются на высоте положения, когда им задается какой-то вопрос, к которому они уже подготовлены. Но если жизнь ставит новый вопрос, к которому они не подготовлены, они совершенно теряются, они оказываются такими же невежественными, как и всякий другой. И проблема в том, что жизнь продолжает ставить новые вопросы, бросать новые вызовы.

Память хороша для рыночной площади, но память не хороша как стиль жизни. А все ваши университеты учат вас только тому, как запоминать.

Было обнаружено, что люди с очень сильной памятью обычно не бывают разумными людьми.

В биографии одного из британских вице-королей Индии, Керзона, есть упоминание об одном весьма знаменательном происшествии — и это исторический факт.

Керзон услышал, что в Раджпутане есть человек, память которого просто невероятна. Этот человек знал только свой местный диалект, раджастани, диалект языка хинди; он не знал никаких других языков. Но это не мешало ему запоминать любое высказывание на любом языке; и делал он это так блестяще, что это казалось почти сверхчеловеческим.

Он был вызван ко двору вице-короля Керзона, было устроено специальное собрание. Тридцать ученых, знавших тридцать языков, должны были проверить этого человека и его память. Среди этих тридцати ученых не было ни одного, который понимал бы родной язык этого человека, а для него все те тридцать языков были незнакомы.

И порядок проверки был весьма необычным — такой проверки никогда раньше не было, и я не думаю, что ее когда-либо снова повторят. Проверка заключалась в том, что каждый из тех тридцати ученых должен был произнести перед этим бедным крестьянином из Раджастана одно предложение на своем языке. Но предложение не должно было произноситься за один раз.

Крестьянин подходил к одному ученому, который говорил ему первое слово своего предложения. Тогда раздавался Удар колокола, и крестьянин переходил к следующему ученому, который тоже говорил ему первое слово своего предложения. Таким образом он обходил всех по кругу. Обойдя тридцать человек, он снова подходил к первому ученому, который говорил ему второе слово своего предложения... и после каждого слова звонил большой колокол, чтобы сбить его с толку.

Ученые не были уверены, что смогут помнить все свое предложение на протяжении всего испытания, ведь для него требовалось очень много времени. Их предложения были записаны на листах бумаги, которые лежали перед ними, и они отмечали каждое слово, которое они сказали ему. А этот Человек совершал круг за кругом, выслушивая их слова, и накапливал в своей памяти предложения, которые давались ему по частям.

После того как все ученые выдали свои предложения, он повторил тридцать предложений на тридцати языках, о которых он не имел ни малейшего представления. Он понятия не имел, что означали эти предложения. Но он повторил их настолько правильно, что все интеллектуалы были поражены. Они сами не могли запомнить свои собственные предложения, им пришлось записать их. Они не могли запомнить, какое слово они сказали ему — пятое или шестое, — им пришлось отмечать произнесенные слова. А этот человек был необразованным — он даже писать не умел.

Керзон был изумлен. Он похвалил этого человека и наградил его.

Но при разговоре с этим крестьянином выяснилось, что он — идиот.

Что касалось только его памяти, он был просто великолепен, — но любой простой жизненный вопрос, и он не мог ответить на него; любая простая жизненная ситуация, и он не мог разрешить ее. В родной деревне он был известен как «великий интеллектуальный идиот».

Хорошо известен факт, что слушатель заинтересован в накоплении знаний. На его вопросы можно легко ответить. Его ум функционирует как компьютер.

Но время от времени слушатель попадает в ловушку учителя. Он не ищет учителя, он не видит разницы между словами «учитель» и «преподаватель». В словарях оба слова означают одно и то же.

Но в действительности преподаватель просто передает знания от одного поколения к другому — это не его собственное переживание.

Учитель же не передает знания от одного поколения к другому; то, что он выдает, есть его собственное осознание.

Но если слушатель попадает в ловушку учителя, тогда ему очень трудно выбраться из нее, так как ему становится ясно, что знания и постижение суть две разные вещи.

Вопросы и поиск суть две разные вещи.

Вопросы — это просто проявления любопытства.

Поиск — это риск, паломничество, исследование.

Вопрос легко снимается любым логическим, рациональным ответом. Поиск же нельзя удовлетворить логическими или рациональными ответами, поиск подобен жажде.

Вы можете продолжать повторять, что с научной точки зрения Н₂О означает воду, но это не утолит жажду. Это — ответ, и совершенно правильный ответ. Если кто-то спрашивает, что такое вода, то, как на вопрос, ответить на это очень просто. Но если кто-то спрашивает о воде потому, что он испытывает жажду, тогда Н₂О не поможет. Тогда его устроит только настоящая вода.

Поиск подразумевает жажду, голод.

Никакое заимствованное знание не может утолить его.

И учитель медленно заставляет учащегося осознать, что если он действительно человек, тогда просто быть любопытным — это ребячливость. Зрелость требует, чтобы вы отправились в поиск, чтобы вы просили не только знаний, чтобы вы просили средств и методов для постижения истины — не знаний, которые переходят от поколения к поколению. Никто не знает, не выдумал ли их кто-нибудь, не являются ли они фикцией, реализовал их кто-нибудь или нет, сколько утрачено при передаче, сколько добавлено, сколько отброшено. Постижение же означает: «Мне необходимо личное переживание».

У подлинного искателя нет никаких вопросов, но есть огромная жажда.

Это первое посвящение — когда учитель перемещает фокус слушателя от знания, к постижению, от памяти к разуму, интеллекту.

И это не ординарный феномен, он случается только с очень немногими счастливчиками.

Миллионы людей всю свою жизнь просто остаются любопытными, ребячливыми, незрелыми.

Как только акцент сместился от знания к постижению, вас больше не заботит прошлое, вас заботит настоящее. Вас больше не интересуют великие философы, мудрые люди; вас интересует ваше собственное сознание.

Впервые вас интересуют не объекты, а ваша субъективность, не другие вещи, а тот, кто хочет знать: кто есть этот желающий знать?