И я вижу в тебе эту возможность, этот потенциал.

Медитируй, и пусть музыка станет твоей медитацией. Пой, и пусть пение станет твоей жизнью, самим твоим дыханием, биением твоего сердца.

В мире господствует весьма дурацкая идея, что религиозны только праведники. На самом деле почти 99,9 процентов праведников не религиозны.

Настоящих религиозных людей можно найти среди творцов — танцоров, поэтов, художников, певцов, музыкантов, скульпторов.

Будущее принадлежит творческому человеку.

Прошлое принадлежало праведникам, которые не были творческими людьми. Они ничего не создали, их единственным достоинством было самоистязание. На самом деле все они были мазохистами. В более разумном мире их бы лечили, а не поклонялись им. Они были не святыми, а психически больными людьми.

Но поскольку доминирующее положение занимали нетворческие люди, творцам приходилось очень много страдать. Их считали больными.

Будущее будет совершенно иным. Сейчас никто не может быть праведником только потому, что он способен истязать себя. Такому человеку место в цирке.

У Тургенева есть прекрасный рассказ.

В одном цирке работал человек, все мастерство которого заключалось в том, что он мог голодать сорок-пятьдесят дней — столько, сколько цирк оставался в одном городе. Все время, что цирк находился в каком-либо городе, он ничего не ел. Его проверяли доктора, люди следили за ним, но он не принимал пищи.

Цирк переезжал из одного города в другой и как-то раз приехал в столицу, где оставался более сорока дней. И что такого в человеке, который голодает? На него можно посмотреть один раз, — после этого он уже не вызывает никакого интереса. И через несколько дней люди забыли о нем.

Там было много палаток, и поскольку в палатку с голодающим человеком приходило мало посетителей, ее поместили в самом конце. И мало-помалу о нем совершенно забыли. Даже хозяин цирка забыл о нем. И после сорока дней он продолжал голодание — так как он не вел счет дням. Он знал только то, что, когда цирк переезжал из одного города в Другой, в дороге его кормили.

Он умирал. А затем кто-то вспомнил, — а как там великий постник? Хозяин бросился к нему. Этот человек был на грани смерти, его пост продолжался девяносто дней. Девяносто дней — это предел продолжительности голодания для человека, если он здоров.

Хозяин спросил его: «Ты что, с ума сошел? После сорока дней тебе следовало дать знать о себе, надо было кого-нибудь позвать».

Он сказал: «Есть две причины. Первая: я никогда не считаю дни. Вторая: мало-помалу я осознал, что на этот раз дело затянулось, но голодание стало привычкой. Теперь прием пищи создает для меня трудности. Поэтому, когда цирк переезжает из одного города в другой, мне приходится тяжело. Сорок дней я голодаю... а во время переезда цирка прием и переваривание пищи становятся для меня ужасной пыткой. Когда голодание затянулось, я почувствовал облегчение».

В отношении голода надо запомнить несколько вещей. Если вы голодаете, вы будете испытывать голод только первые три дня. Через три дня чувство голода начинает исчезать, так как у тела есть аварийное устройство: три дня оно ждет пищи — больше оно ждать не может. Через три дня оно начинает есть самое себя. Вот почему человек начинает терять вес.

Задавали ли вы себе вопрос: куда девается этот вес?

Пост — это своего рода каннибализм, самоедство. Наихудший вид каннибализма: съесть кого-то другого — это еще можно понять, но есть самого себя!

Но таковы были ваши святые. Все свои силы они употребляли на служение смерти, а не жизни.

Я хочу, чтобы мои санньясины были святыми с новым качеством — качеством, которое служит жизни, — питает жизнь, утверждает жизнь, делает жизнь более прекрасной, приносит в жизнь больше цветов.

В прошлом медитация былажизнеотрицающей: отрекись от жизни и всего, ради чего стоит жить.

Для меня же медитация — это нечто как раз противоположное тому, чем она была до сих пор.

Медитация — это безмолвное сердце, умиротворенный ум, который может сделать жизнь более привлекательной, более богатой во всех отношениях.

Я не хочу, чтобы вы от чего-либо отрекались.

Я хочу, чтобы вы наслаждались всем, что вы делаете.

Ананд Йешвант, ты — музыкант. Пусть музыка будет твоей медитацией. Это и есть твоя религия — не ислам, не индуизм, не христианство. Твоя религия — музыка. Если кто-то танцор, тогда его религия — танец.

Нарендра, с самого раннего детства каждого человека осуждают.

Все, что он делает сам по себе, по своему желанию, оказывается неприемлемым. У людей, у толпы, в которой ребенку приходится расти, есть свои идеи и идеалы. Ребенку приходится приспосабливаться к этим идеям и идеалам. Ребенок беспомощен.

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что человеческое дитя — самый беспомощный детеныш во всем животном мире. Все животные могут выжить без поддержки родителей и стада, но человеческое дитя не может выжить, оно сразу же погибнет. Оно самое беспомощное существо в мире — такое нежное, такое беззащитное перед смертью.

Естественно, те, у кого сила, могут вылепить из ребенка все, что им угодно.

Поэтому каждый против своей воли становится тем, кем он является. Это и есть та психология, которая скрыта за тем фактом, что каждому хочется притворяться тем, кем он не является.

Каждый находится в шизофреническом состоянии. Ему никогда не позволяли быть самим собой, его заставляли быть кем-то другим, а его природа не дает ему примириться с этим.

Поэтому, когда ребенок вырастает и становится на собственные ноги, он начинает претендовать на то, что в действительности не является частью его существа. В этом безумном мире он сбивается с толку. Из него делают кого-то другого, а он не таков. И он знает это. Каждый знает это — его заставили стать врачом, инженером, политиком, преступником, нищим.

Вокруг полно всяких сил.

В Бомбее есть люди, которые занимаются тем, что похищают детей, делают из них калек, слепых, хромых и заставляют просить милостыню и каждый вечер отдавать все деньги, которые им удалось собрать за день. Да, им дают немного еды и место для ночлега. К ним относятся как к товару, а не как к человеческим существам. Это — крайний случай, но то же самое происходит с каждым, в большей или меньшей степени.

Никто не в ладу с самим собой.

Я слышал об одном очень известном хирурге, который решил удалиться от дел. Его ученики и коллеги устроили ему торжественные проводы на пенсию — они все пили, танцевали и веселились, а он с печальным видом стоял в стороне.

Один из его друзей подошел к нему и спросил: «Что с тобой? Мы все веселимся, а ты стоишь здесь печальный — тебе не хочется уходить на пенсию? Тебе исполнилось семьдесят пять лет, ты должен был уйти на пенсию еще пятнадцать лет назад. Но ты такой великий хирург, что и сейчас никто не может сравниться с тобой. Теперь выходи на пенсию и отдыхай!»

Хирург сказал: «Вот над чем я задумался. Я чувствую печаль потому, что мои родители заставили меня стать хирургом. Я хотел быть певцом, мне так хотелось петь. Даже если бы я стал просто уличным певцом, я бы нашел самого себя. Теперь же я всемирно известный хирург, но я не нашел себя. Когда люди хвалят меня как хирурга, я слушаю так, как будто они хвалят кого-то другого. Я получал ученые степени, премии, но ничто не вызывало радости в моем сердце — ведь это не я. Занятие хирургией убило меня, уничтожило меня. Я хотел быть просто флейтистом, даже если бы мне пришлось собирать подаяние на улицах. Но я был бы счастлив».

В этом мире есть только одно счастье — быть самим собой.

И поскольку никто не является самим собой, каждый пытается как-то скрыть это — отсюда маски, притворство, лицемерие. Люди стыдятся того, кем они являются.