Миссис Конвей. Нет, дорогая, не понимаю. Для меня это звучит немножко мрачно. Но ваш отец иногда становился очень мрачным. Ты, может, быть, и не веришь, но так бывало — и у тебя это, наверно, от него.

Кей (очень серьезно). Ты думаешь, что иногда, таинственным образом, он знал?

Миссис Конвей (не очень внимательно). Что знал, дорогая? Взгляни на Хейзел — ну разве она не очаровательна? Я еще помню, как впервые надевала эти вещи. Какая нелепость! Что знал?

Кей. Знал о том, что с ним случится. Ты помнишь, Алан говорил, что некоторые из его знакомых, которые были убиты на фронте, иногда как будто знали, что они будут убиты, словно на них опустилась какая-то тень. Знали, потому что… вроде бы нам дано… заглянуть за угол… и увидеть свое будущее.

Миссис Конвей (легким тоном). Тебе приходят в голову самые необычайные мысли. Ты должна попытаться вставить некоторые из них в свою книгу. Ты счастлива, дорогая?

Кей. Да, мама. Очень счастлива.

Миссис Конвей. Тогда все хорошо. Я хочу, чтобы у тебя был веселый день рождения. Я чувствую, что мы все можем быть снова счастливы теперь, когда эта ужасная война кончилась, и люди опять стали разумными, и Робин и Алан в безопасности. Да, я и позабыла спросить: Робин тебе прислал что-нибудь, Кей?

Кей. Нет. Я и не ждала, что он пришлет.

Миссис Конвей. О, но это так непохоже на Робина, ты знаешь, Кей! Он очень внимательный мальчик, в сущности, даже слишком внимательный. Может быть, это значит, что он рассчитывает вернуться очень скоро.

Входят Алан и Джоан Хелфорд, подруга и сверстница Хейзел, хорошенькая и довольно глупенькая.

Кей. Алан, скажи им, что мы начинаем… и что шарада состоит из трех слов.

Алан уходит.

Джоан. По-моему, вы все выглядите чудесно. Ты знаешь, Кей, я по этой части никуда не гожусь. Не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Кей. Ну, Кэрол, тебе начинать! И помни, что «Кот» надо произнести только раз. Вы обе не произносите этого слова — только Кэрол. Она говорит: «Но ведь это же была не кошка, а кот — разве ты этого не знала?»

Алан возвращается. Кэрол уходит — и вслед за тем могут раздаться отдаленный смех и хлопки.

Кей. Добрая старушка Кэрол! Ну, теперь вы обе! (Почти выталкивает их из комнаты.) Следующее слово — «в». Я и подумала, что, пожалуй, не будет слишком большим обманом публики, если мы представим заику, который хочет произнести слово «вечером» — и у него выходит только «в-в-в»! Мэдж, ты старушка мать.

Мэдж (которая тем временем надела очень смешное, потрепанное платье). Да, я помню.

Алан. А я кто? Я позабыл.

Кей. Ты — Берт. Надень только что-нибудь посмешнее. А ты, Джоан, найдешь тут для себя.

В течение последующего диалога все переодеваются.

Джоан. Я была на прошлой неделе в Лондоне в гостях у дяди, и мы три раза ходили в театр. Мы смотрели «Тилли из Бломсбери», «Муж Золушки» и «Время поцелуев». Больше всего мне понравился «Муж: Золушки» и особенно Оуэн Нейрс. А я думала, что Робин скоро вернется.

Кей. Скоро.

Джоан. Он ведь офицер, правда? А вы не были офицером, Алан, нет?

Алан. Нет, я был капралом. Одна нашивка, только и всего. Сплошное ничтожество.

Джоан. И вам не хотелось стать чем-нибудь получше?

Алан. Нет.

Кей. У Алана нет никакого честолюбия. Так ведь, мой дорогой?

Алан (просто). Никакого.

Джоан. Будь я мужчиной, я бы хотела быть чем-нибудь очень важным. Что вы сейчас делаете, Алан? Кто-то говорил, что вы служите в городской управе?

Алан. Да, в отделе налогов и сборов. Простым чиновником, только и всего.

Джоан. И вам не скучно?

Алан. Скучно.

Кей. Алан ничего не имеет против скуки. Наверное, у него в голове масса историй и необычайных приключений, о которых никто ничего не знает.

Джоан. Хейзел говорит, что ты начала писать новый роман, Кей. Правда это?

Кей (отрывисто). Да.

Джоан. Я не знаю, как ты это можешь… Я хочу сказать, у меня, наверно, тоже пошло бы дело, если бы я только как следует начала… Но я не понимаю, как тебе удается начать. А что ты сделала с предыдущим?

Кей. Сожгла.

Джоан. Почему?

Кей. Он был отвратителен.

Джоан. Но разве ж это не ужасная трата времени?

Кей. Да, пожалуй, так.

Алан. Но подумайте, Джоан, сколько мы с вами тратим времени попусту!

Джоан. О нет… я всегда что-нибудь делаю. Хотя мне не нужно больше ходить в солдатскую столовую, я всегда занята.

Мэдж, которая отошла в сторону, разражается смехом.

Джоан. Чему ты смеешься, Мэдж?

Мэдж. Разве нельзя смеяться?

Джоан (кротко). Ты всегда смеялась надо мной. Это, наверно, потому, что я не так умна, как ты.

Хейзел возвращается, доносятся смех и хлопки.

Хейзел. Ну, можете себе легко представить, как все это было! Мама разошлась, и, конечно, все сразу стало испанским. Я не думаю, чтобы они помнили, был ли хоть раз упомянут «кот». Что ты должна изображать, Джоан?

Джоан (преисполненная надежды). Что-то вроде девушки из простонародья.

Хейзел. Ты кажешься законченной дурочкой. Ах, да… (Кей.) Кэрол хочет сыграть мистера Пеннимэна из писчебумажной лавочки вместо генерала в третьем слове.

Кей. Но как же это? Если там смотр новобранцев, там нечего делать мистеру Пеннимэну. Разве что мы сделаем его одним из новобранцев… и заставим Джеральда Торнтона или кого-нибудь другого быть генералом.

Кэрол возвращается, вся раскрасневшаяся от жары, и начинает снимать с себя костюм старухи.

Кэрол. Мама все еще продолжает. Уф! Ну и жарко же быть старой ведьмой!

Кей. Ты настаиваешь на том, чтобы представлять мистера Пеннимэна в третьем слове?

Кэрол (оживляясь). О-о… я ведь совсем забыла! Да, пожалуйста, Кей, позволь мне сыграть мистера Пеннимэна! Душечка, голубушка, золотая моя!

Кей. Хорошо. Только ему придется быть солдатом. Новобранцем, понимаешь?

Входит миссис Конвей, очень величественная, раскрасневшаяся, торжествующая. В руках у нее бокал с красным вином.

Миссис Конвей. Ну, в самом деле все это было ужасно глупо… Но они, по-видимому, веселились, а это самое главное. По-моему, ты сыграла очень хорошо, Кэрол. (Кей.) Кэрол была очень мила, Кей. Пожалуйста, больше не проси меня участвовать, тем более если ты хочешь, чтобы я потом пела. Так что вычеркни меня, Кей. (Потягивает из бокала вино.)

Кей. Хорошо. Теперь идите! (Начинает выстраивать своих актеров — Мэдж, Джоан, Алана.)

Джоан. Честное слово, Кей, я буду ужасна!

Кей. Это неважно. Тебе ничего не нужно делать. Давай теперь, Мэдж!

Мэдж (громким голосом, старательно подражая говору уличной торговки). «Да ну-у же, Берт! И ты, Ди-и-зи! Идить за мной, не то мы апазда-а-ем!» (Идет к двери.)

За ней — трое остальных.

Хейзел. Откуда ты вдруг достала этот бокал с вином, мама?

Миссис Конвей (удовлетворенно). Заставила Джеральда Торнтона подать его мне… и это очень мило завершило мою маленькую сценку. Я больше не хочу. Может быть, ты попробуешь?

Хейзел берет бокал и потягивает из него, в то же время прибирая вещи; остальные помогают ей.

Кэрол. Ты, мама, не собиралась стать актрисой, ты была только певицей?

Миссис Конвей. Я не знаю, что ты хочешь этим сказать — «только певицей». Я, конечно, была певицей. Но я играла и на сцене. Когда Ньюлингхемский любительский оперный театр впервые поставил «Веселую Англию», я играла Бесс. А вас тогда у меня было уже шестеро. Тебе, Кэрол, было в ту пору около двух лет.

Хейзел. Мама, Джоан гостила в Лондоне на прошлой неделе и побывала в трех театрах.

Миссис Конвей. У нее там есть родственники, а у нас нет. Это большая разница.

Хейзел. Неужели мы никогда не поедем?

Миссис Конвей. Поедем, конечно. Может быть, Робин свезет нас — я хочу сказать: нас двоих, тебя и меня, — когда вернется.

Кэрол (торжественно). Сегодня в утренних газетах сказано, что «мы все должны выполнять свои обязанности. Эта голая погоня за наслаждениями продолжалась достаточно долго. Ждет непочатый край работы».