На "Морро Касл" этот сигнал вызвал неописуемую всеобщую панику. Подгоняемая страхом смерти толпа катилась вверх по переходам и лестницам. Разгорелась жестокая схватка за места в спасательных шлюпках. Каждый боролся с каждым. Мужчины в вечерних костюмах, пассажиры, выскочившие из кают в нижнем белье, — все бросились к шлюпкам и, забравшись в них, защищали захваченные места веслами, досками, ногами и кулаками… Женщины цеплялись за борта, кричали и умоляли, чтобы их спасли. Набегающая волна уносила их в море и освобождала место следующим…

Для членов экипажа, казалось, уже больше не существовало ни приказов, ни служебных обязанностей. Все побросали свои места, каждый думал только о спасении своей жизни. А на мостике стоял новоиспеченный капитан, не в силах навести порядок. Его приказы или не слышали, или не выполняли.

Вдруг, как привидение, на капитанском мостике в белоснежной форме появился старший инженер Эббот. Рядом с собой, угрожая пистолетом, он вел офицера-радиста Аланью.

Уормс закричал на Эббота:

— Отправляйтесь в машинное отделение, ваше место там! Где вы вообще пропадали все это время?!

Эббот, неистово размахивая пистолетом, заорал:

— Аланья хотел смыться! Прикажите ему немедленно передать сигнал SOS, или я заберу мотобот!

Из котельной позвонил механик и сообщил об опасности взрыва котлов. Уормс приказал ему использовать пенные огнетушители, перекрыть подачу масла и остановить турбины.

Эббот, услышав об угрозе взрыва, как полоумный, рванулся с капитанского мостика. Через окно Уормс видел, как он по верхней палубе с пистолетом в руке пробивался к мотоботу. За ним следовали два матроса, мужчина во фраке, женщина в вечернем туалете и молоденькая девушка в пижаме. Офицер-радист Аланья все еще, как вкопанный, стоял на капитанском мостике:

— Это неправда, сэр, я только хотел найти старшего радиста Роджерса — его не видно уже несколько часов… Ну так что? Передавать SOS?

Такого приказа Уормс дать не мог. В соответствии с инструкцией пароходства, при аварии вблизи берега он должен был испросить разрешения на передачу сигнала SOS. Судовладельцы старались обойтись без помощи посторонних кораблей и поэтому разрешали пользоваться международным сигналом бедствия только в исключительных случаях.

Из-за нескольких тысяч долларов Уормс вынужден был поставить на карту жизни сотен людей. Он уже двадцать лет исправно служил пароходству и не отважился нарушить его предписание:

— Идите, Аланья, и попытайтесь связаться с пароходством, а потом сообщите мне.

Радист, пожав плечами, покинул капитанский мостик и, послушный приказу, вернулся в радиорубку. Он сел за стол, зашифровал радиограмму и затем в течение сорока минут пытался установить связь с управлением пароходства в Нью-Йорке.

Однако на его морзянку никто не отзывался. Пароходство в целях экономии сократило персонал своей радиостанции, и она теперь в ночное время не работала.

Сорок бесконечно долгих минут просидел Аланья, скорчившись над ключом передатчика. Столбик термометра на стене маленькой, без окон, радиорубки добрался до отметки семьдесят градусов. Рубка находилась непосредственно над большим залом, где бушевал огонь. Вентиляция, которая должна была снабжать эту каморку в несколько квадратных метров свежим воздухом, изрыгала только клубы густого дыма. Чтобы не задохнуться, Аланья обвязал нос и рот мокрым платком. Из глаз, разъедаемых едким дымом, непрерывно катились слезы. Но он мог покинуть свой пост, только получив ответ на радиограмму или дождавшись смены.

Старший офицер-радист Джордж Роджерс, у которого с двух часов дня до десяти часов вечера было свободное от вахты время, обязан был прийти в радиорубку хотя бы тогда, когда начался пожар. Но он не пришел…

Сейчас, правда, Аланье некогда было размышлять над тем, куда мог подеваться Роджерс. Он снова и снова выстукивал морзянку телеграфным ключом и в который раз вслушивался в эфир, ожидая ответа… Внезапно рядом с ним возник Роджерс: его шатало из стороны в сторону, ворот кителя был распахнут, растрепанные волосы падали на глаза — он был пьян. Поверх совершенно мокрой одежды — спасательный жилет, в руке — пистолет.

С трудом ворочая языком, он напустился на Аланью:

— Что здесь происходит? В конце концов, кто-нибудь думает о спасении судна? Или мы должны все здесь передохнуть?! Ну-ка, пусти меня!

Он попытался силой оттащить Аланью от передатчика, но тот, защищаясь, оттолкнул его в сторону:

— Капитан не может дать приказ. Это должно решить пароходство. Но я никак не могу связаться. Роджерс стал сзади Аланьи и уткнул пистолет в спину:

— Пароходство? Вы что, все здесь с ума посходили?!

Он перегнулся через Аланью и переключил тумблер рода работ вниз — из положения "прием" в положение "передача":

— Передавай SOS. Пошевеливайся, или я пущу тебе пулю в затылок.

Аланья больше не сопротивлялся. Его рука работала почти автоматически: название корабля, координаты, пожар на борту, требуется неотложная помощь… Он только трижды передал радиограмму — и взрыв наполнил дымом радиорубку. Батареи передатчика не выдержали высокой температуры. В лицо Аланье брызнула серная кислота. Потеряв сознание, он обмяк на стуле. Роджерс схватил его и потащил к двери. Снаружи, на палубном переходе, он оставил его лежать, а сам бросился прочь…

Жгучая боль в лице вернула Аланье сознание. Он вскочил на ноги и стал на ощупь пробираться вдоль палубного пояса. Однако ему никак не удавалось найти лестницу на верхнюю палубу. Освещение на судне уже давно не работало. Аланья был близок к отчаянию: где же эта лестница?! Он ее не находил… он ее потерял! В лабиринте темного задымленного перехода он обо что-то споткнулся и упал. Пошарив вокруг себя руками, Аланья нащупал тело человека и по галунам понял, что это морской офицер, видимо, кто-то из команды. Он тащил за собой бесчувственное тело, пока не наткнулся на лестницу. Напрягая последние силы, он выволок его наверх, и здесь при свете пламени, которое теперь полыхало повсюду, пожирая оставшиеся еще на верхней палубе надстройки, с ужасом увидел, что хотел спасти труп. Корабельный врач де Витт, который лежал сейчас перед ним, был мертв. Когда Аланья укладывал его на палубу, голова откинулась в сторону, и на виске стала видна маленькая дырочка, из которой струилась кровь.

Какой-то матрос схватил его за руку и оттащил от мертвеца, говоря: "Пойдемте, сэр, мы уже спускаем последнюю шлюпку!"

Нос корабля был пуст. Суетившиеся здесь недавно люди исчезли. В отблесках пожара впереди, на поверхности воды, видны были многочисленные темные точки, которые раскачивались на гребнях волн, словно резиновые мячи.

Два матроса подняли Аланью в полупустую шлюпку, и она медленно и плавно, будто на ученьях, заскользила вниз в каких-нибудь двух метрах от раскаленного борта "Морро Касл". Жар был настолько сильным, что сидевшим в шлюпке приходилось прикрывать лицо чем-нибудь из одежды, чтобы не получить ожоги.

Только когда матросы освободили шлюпку от канатов и сильными гребками отогнали ее метров на пятьдесят от судна, Аланья смог разобраться, кто последним покинул "Морро Касл". Здесь были только члены экипажа. Капитан Уормс и старший офицер-радист Роджерс тоже сидели в шлюпке.

Жертвами катастрофы стали 134 пассажира, преимущественно женщины, и шесть членов команды. Кто утонул, кто задохнулся, кто сгорел, а кого и затоптали во время паники…

Подведением этих печальных итогов в морском суде закончился первый этап расследования. В течение трехдневного заседания были обстоятельно допрошены капитан Уормс, офицеры-радисты Роджерс и Аланья, старший инженер Эббот, спасшийся второй помощник капитана Пэттерсон, инженер машинного отделения и часть уцелевших пассажиров; они рассказали о том, что видели и пережили во время пожара на судне. Однако ни один из свидетелей не смог или не захотел ответить на важнейшие для расследования вопросы.

Был ли капитан Уилмотт отравлен? У кого имелись мотивы, чтобы его отравить? Застрелился ли доктор де Витт во время катастрофы или его устранили, потому что он обнаружил и спрятал стаканы с отпечатками пальцев человека, который последним пил виски с отравленным впоследствии капитаном Уилмоттом? Возник ли очаг пожара, обнаруженный вторым помощником в стенном шкафу, самопроизвольно или его кто-то устроил, чтобы замести следы преступления? Можно ли на основании более чем странного поведения некоторых офицеров "Морро Касл" до и во время катастрофы сделать вывод, что один из них убил мультимиллионершу, капитана, судового врача и поджег корабль?