— Как хорошо, когда ты соглашаешься со мной, промолвил Аттила. — Сегодня действительно чудесный день, и доказательства этого налицо.

Девушка огляделась вокруг. Теперь, немного отдохнув от упражнений, она была способна замечать окружающую природу. Все здесь было непривычным, как бы искусственным. Трава имела сходство с земной, но создавалось ощущение, что ее коротко подстригли. 0на покрывала все вокруг роскошным ковром. Стояло здешнее теплое лето. Зима здесь была умеренно холодной. А между летом и зимой бесконечно тянулись осень и весна, король и королева этого мира, мира мягкости и кротости. Росли здесь и цветы, которыми и любовался Аттила. Они радовали глаз, может быть, потому, что мало отличались от земных. Всех цветов и оттенков: пурпурные, васильковые, желтые. И вдруг неожиданно широкие полосы прекрасных камелий. Странные ощущения вызывало небо: кучевые облака, путешествующие по необъятным просторам цвета морской волны. Мягкие холмы на горизонте — подобия горных пиков. Легкий ароматный бриз ерошил до сих пор короткие волосы Мачико, охлаждая разгоряченный лоб с меткой в виде молнии.

— Мило.

— И это ты называешь “мило”?! — Брови робота удивленно поползли вверх. — Просто “мило”? Где твои эстетические чувства?

— Этот вялый, неухоженный пейзаж кажется Мне скучным. К тому же ты забываешь о моих корнях.

В ответ забавный наклон головы и поднятый палец, который как бы помогал понять сказанное.

— Ах да, ты — японка и предпочитаешь цивилизованную и ухоженную красоту сада.

— Нет, я не говорю, что не люблю дикой природы. Я тоже восхищаюсь ею. Даже пустыня планеты Руше с ее буйными восходами и суровыми закатами производила на меня глубокое впечатление.

— Твои суждения зависят от настроения. Ты всегда и всем недовольна.

— Может быть. А разве ты всегда всем доволен?

— Как андроид я уже доволен тем, что я — личность.

— Доволен свободой в рабстве, да?

— Я не считаю рабством свою службу, хотя, наверное, следует понимать это так.

Лицо Аттилы вытянулось.

— Опять обиды? Избавь меня от своих капризов!

— Может быть, нам следует продолжить наши упражнения? — заметил он холодно.

Мачико сняла шарф, вытерла им разгоряченный лоб и сказала:

— Я хочу сделать перерыв на обед. Перенесем наши военные маневры на более позднее время.

Аттила сделал вид, что смотрит на часы.

— Может быть, и я смогу выделить немного времени и составить тебе компанию.

— Как вы добры! Знаешь, в городе есть маленький уютный ресторанчик. Думаю, мы можем туда заглянуть.

— Поскольку в городе только один ресторанчик, то я, кажется, догадываюсь, о чем ты говоришь. Жаль, что мы не взяли с собой продуктов для маленького пикничка. Мы могли бы сэкономить время и заодно насладиться природой.

Вдруг Аттила стукнул себя ладонью по лбу и преувеличенно радостно воскликнул:

— О Господи! Как я мог забыть?!

Он быстро подбежал к машине, вынул из багажника дорожный баул и извлек оттуда корзину, покрытую красно-белой клетчатой салфеткой. Подобно иллюзионисту андроид сдернул ее с корзины, и взору Мачико предстали бутерброды, яблоки и бутылка красного вина.

Девушка нехотя улыбнулась:

— Я и не подозревала, что ты запрограммирован быть таким заботливым.

— У всех андроидов, помимо запрограммированного поведения, есть еще некоторая свобода действий.

— Именно это меня в тебе и беспокоит.

Аттила фыркнул с наигранным раздражением:

— Может, ты прежде попробуешь, и тогда у тебя появится повод покритиковать, если то, что я припас, не отвечает твоему изысканному вкусу. Кушать подано.

Она засмеялась:

— Продолжай, Аттила. Твои усилия, потраченные на то, чтобы развеселить меня, кажется, начинают приносить свои плоды.

Девушка пошла за ним к валуну, куда он пригласил ее жестом. Там можно было сесть.

— Да, ты права, я изо всех сил стараюсь скрасить твою тяжелую жизнь, и у меня есть на это веские причины. Моя собственная жизнь намного приятнее когда ты в хорошем настроении.

Подстелив сначала салфетку, Аттила выложил еду на плоский камень, похожий на стол. Затем он достал маленькую вазочку с цветами и поставил ее в центре импровизированного стола. Лепестки сверкали, как грани алмаза.

— Красиво? Тебе нравится?

Она кивнула:

— Приятный сюрприз.

— В жизни есть не только Искусство Войны.

— Рада узнать об этом. С чем бутерброды? — спросила она, разворачивая целлофан.

— Попробуй и угадай.

— Я надеюсь, что это не новый вид упражнений в военном искусстве?

— Что? Бутербродное каратэ?

— Заправленный еще смертельным выпадом соусом из перца и горчицы?

— Не думаю. Может, ты все-таки попробуешь?

Девушка надкусила подозрительный бутерброд. С первого взгляда на содержимое между двумя кусочками хлеба она догадалась, что это какой-то паштет. По цвету как будто ливерный, но это точно не...

Она распробовала и ахнула:

— Жирная печенка?!

— Натуральная.

— Но откуда?

— О, небольшой бартер. Покупка и перепродажа. Я подумал, что такое блюдо будет украшением пикника. Ты была последнее время в таком плохом настроении. С закрытыми глазами она откровенно смаковала вкуснейший бутерброд, откусывая от него маленькие кусочки.

Паштет таял во рту.

— Почему ты решил, что у меня последнее время плохое настроение?

— Это видно. Я надеялся, что оно улучшится, когда ты договаривалась о встрече с тем бригадиром-шахтером.

— С каким? С Эдвардом? Смешно. Это было просто развлечением. И теперь наши отношения скорее напоминают дань вежливости. Антикульминация.

— Мне не нравятся твои взгляды на жизнь. Вряд ли твои Охотники едят печеночный паштет.

— Бутербродов с паштетом не едят. Они предпочитают есть печень сырой.

— Уверен, что у них нет умных и полезных помощников-андроидов.

— Нет. И роботов-рабов у них тоже нет. Они и сами довольно находчивы, эти парни.

— Гм... Звучит так, как будто Честь и Доблесть они едят на завтрак, обед и ужин.

— Нет. В их пристрастии к охоте есть и биологические причины. Они довольно плотоядны. О состоянии и намерениях яута-Охотника часто можно догадаться по его дыханию.

— Какое милое отродье. И ты говоришь, что действительно скучаешь о них?

— Скучаю? Да нет, это было бы слишком. Яуты не совсем тот тип существ, в который можно влюбиться. Нет, они вряд ли вызывают в душе теплые чувства, после общения с ними на сантименты не тянет. — Мачико задумалась, пытаясь выразить свое состояние в ту пору, когда она странствовала с Охотниками, другими словами не так как раньше, но в голову приходило только одно.

— Я тогда чувствовала себя живой.

— Ты и сейчас жива. И я тебе это докажу, применив на практике свои диагностические способности. — 0н крепко сжал ее запястье. — Пульс? Пульс нормальный. Это обнадеживает.

— Нет. Не то. Я чувствовала, что живу полной жизнью. Живу каждой клеточкой своего тела. Каждую минуту, секунду.

Аттила пожал плечами:

— Спортсмены опасных видов спорта говорят то же самое. Это действие эндокринной системы человеческого организма, вырабатывающей различные гормоны. Я слышал, что у дельцов “черного рынка” тоже бываю такие состояния.

— Нет, нет. Ты просто не понимаешь.

Он кивнул:

— А я думаю, что понимаю. По-видимому, самоутверждаясь, защищая свои Честь и Доблесть в обществ созданий этой сверхрасы, ты как-то смогла хотя бы ненадолго забыть о стыде, лежащем тяжким бременем на твоей семье из-за позорного поступка отца. Но что это значит для Охотников? Для них это — ничто. Почему же ты так упорно льнешь к ним?

— Терпеть не могу, когда ты так говоришь.

— Как?

— Как? Скажи мне, ради Бога, я что, купила робота-психотерапевта? Что за чепуху ты здесь несешь? А бутерброд... Что за дрянь ты мне тут подсунул?

Раскрасневшись от гнева, Мачико встала и швырнула бутерброд в лицо андроида. Аттила вовремя пригнулся. Бутерброд упал на траву.