В казино стоял непрерывный разноязыкий гул, звенели монеты, суетились тысячи людей, полуобнаженные красавицы всех рас разносили горячительные и прохладительние напитки. Разноцветными огнями переливалась реклама: сам король Артур приглашал вас за Круглый Стол отведать сочный кусок говядины; знаменитый Мерлин выпускал гусей из пустой корзины и одновременно метал тузов из рукавов своего элегантного современного костюма; леди Гиневра, щедро демонстрируя необъятную грудь, зазывала однако лишь на icecream; зато рыцари Круглого стола дружно гремели стопарями; к ним мы первым делом и присоединились.

Мы весело провели вечер, но первая же ночь прошла куда менее романтично. Голая в постели, Кора оказалась куда менее привлекательной, чем в моих мечтах. Ее ноги без обтягивающих колготок выглядели бесформенно, полная грудь оказалась рыхлой, вислый живот порос короткими черными волосками. Испытав вполне понятное разочарование, я все же долго и добросовестно с ней возился. Не вдаваясь в излишние подробности, признаюсь, что в ту ночь с трудом исполнил свои "отпускные" обязанности и уснул, убаюканный не столько усталостью, сколько алкоголем.

Утром меня разбудил телевизор. Было уже поздно; близился полдень. Кора сидела на кровати и манипулировала кнопочками дистанционного управления. Вид у нее был опухший и -- с моей точки зрения -- не слишком привлекательный. Преодолевая легкое отвращение, я поцеловал ее; она принужденно улыбнулась. Она показалась мне разочарованной или, по меньшей мере, озабоченной; она явно ожидала от меня большей страсти и теперь не без оснований волновалась за наше ближайшее будущее.

Нужно было вставать и идти похмеляться. Я подумал, что один исполнил бы это лучше. Я уже жалел, что взял Кору в Ливадию. Я начал понимать, что моя любовь к ней являлась лишь миражом психологического свойства. Кора принадлежала к другому общественному классу, и, следуя известным предрассудкам, я не должен был иметь с ней ничего общего. Роман с ней привлекал меня как запретный плод, ибо содержал в себе некий общественный вызов, в котором я в ту пору, очевидно, нуждался. И все это было бы хорошо, если бы не лишило меня объективности восприятия. Прекрасно, когда человек вопреки предрассудкам своего класса влюбляется в девушку из другого сословия. Прекрасно -- если влюбляется естественно. Иное дело, когда подогреваемый инстинктом противоречия по отношению к своему непосредственному окружению, он бросается за первой же юбкой лишь потому, что подсознательно усматривает в этом искомый общественный вызов. Здесь важно понимать -- что первично, а что вторично. Задним числом я осознал, что Кора прельстила меня не столько своими объективными добродетелями, сколько -- и прежде всего -- тем, что встретил я ее в момент исканий и неудовлетворенности, в пору стремления вырваться за границу душивших меня рамок и условностей, -- а она как раз и была за границей, она родилась и выросла там, и в такой, как она, я в ту пору больше всего нуждался. Конечно, сыграли свою роль и ее улыбки, и ее соответствие некоторым моим низменным вкусам, но, в общем, на ее месте вполне могла оказаться и другая, ничего исключительного Кора из себя не представляла.

Я лежал, собираясь с силами и мечтая о пиве или, на худой конец, о шампанском. Чуть потная Кора сидела рядом и смотрела телевизор. От нее воняло перегаром и чем-то еще. По одному из локальных (отельных) каналов раз за разом повторяли один и тот же рекламный ролик: под проникновенную, поистине волшебную музыку знаменитый Мерлин демонстрировал свои фокусы. Сочетание этой музыки и красочных фокусов заворожило меня, и я на время забыл про похмелье. Особенно меня поражало, как Мерлин поминутно вытряхивал женщину из халата: она танцевала вокруг него под все ту же музыку, а он, легко и пластично поворачиваясь за ней следом, вдруг хватал ее за ворот, встряхивал, и она удивительным образом исчезала, а он кланялся, стоя с пустым халатом в руке. Это было удивительно и непостижимо. Я подумал, не сходить ли на шоу Мерлина, и даже сказал об этом вслух -- отчасти искренне, в основном же -- чтобы хоть что-нибудь сказать. Кора охотно кивнула и улыбнулась. Я вздохнул с некоторым облегчением и отправился в ванную.

Приподнятое настроение, разумеется, ушло безвозвратно, но апатию и подавленность -- вместе с головной болью -- снял первый же утренний бокал пива. Похмелившись, мы искупались в море, и, нагуляв таким образом аппетит, я с удовольствием расправился с огромной яичницей, заказав еще впридачу дюжину устриц. Кора почти не отставала. Мы снова пили пиво; затем отправились смотреть фонтаны.

Обедали мы в "Магеллановом облаке". Чтобы избежать в ближайшую ночь близости с Корой или хотя бы сделать ее менее обременительной, я решил напиться. Кора не протестовала (она еще не успела устать от этого), и под рыбную закуску в прохладном ресторане я с наслаждением пил водку. За послеобеденной чашечкой кофе я вдруг вспомнил, что вечером телевидение будет транслировать международную встречу по футболу с участием нашей национальной сборной. Такие вещи я не пропускал! Я сообщил об этом Коре; она осталась равнодушной, однако не возражала. После обеда я купил бутылку коньяку, плитку шоколада, и к восьми часам вечера мы возвратились в номер, где я сразу уселся смотреть футбол.

Теперь я уже не в силах припомнить, с кем встречалась в тот день наша команда -- матч был второстепенный; помню лишь, что играл Тони Миранья, и, пользуясь случаем, я рассказал Коре, что он -- мой одноклассник. Она не поверила, чем лишний раз продемонстрировала собственную ущербность. Я уже давно вышел из того возраста, в котором люди придумывают себе знаменитых одноклассников. Кроме того, мне показалось обидным -- комплекс неполноценности! -- что знакомство с Тони -- есть нечто, столь меня возвышающее, в глазах Коры даже невозможное. Разозлившись, я перестал с ней разговаривать. Безразличная к футболу, она вскоре уснула, чему я, конечно, был только рад.

Следующее утро было как две капли воды похоже на предыдущее. Опять похмелье, волшебная мелодия по телевизору, женщины, вылетающие в никуда из собственных халатов (этот фокус Мерлина -- далеко не самый удивительный -меня прямо-таки заворожил), неудовлетворенная Кора и прочее, прочее, прочее...