– Амазонка, как дела? – вызвал я Лиз, но в ответ раздавалось только легкое потрескивание в наушниках, – Лиз, ты меня слышишь?… Змей, Амазонку сбили, давай отомстим Аррису!

– Ну все, ему не жить, – шутливо разозлился Змей.

Экран статуса сообщил мне, что истребитель Арриса подпален сзади. Кормовая броня у него отсутствовала – Амазонка поработала.

Я, вместе с пристроившимся ко мне Змеем, направил свой истребитель в сторону Арриса. Наши машины сближались. Если бы Алекс решился на лобовую атаку, то у него не было бы шансов – два Вампира моментально расщепили бы Пантеру Арриса на атомы.

– Змей, когда подойдем на 2500 кликов, пускай в него ракету и уходи вправо. Я отворачиваю влево и, пока он сбивает ракету, мы его уничтожаем, – сказал я, включив комм.

– Принято, Волк!

Дальше все проходило как по нотам: Змей выпустил ракету, Аррис сбил ее в 500-х кликах от себя и ее взрыв закрыл ему весь обзор. В это время с флангов Алекса атаковали мы со Змеем и, через несколько секунд, компьютер радостно запищал – истребитель Арриса был сбит.

– Отличная работа, Волк, – раздался в эфире голос Глока, – Аррис, ты тоже неплохо поработал.

– Пилоты, это «Сагайдачный», – на комме появилось лицо Кузнецовой, – возвращайтесь домой, мы готовимся к отправлению.

– Понял вас, «Сагайдачный», возвращаемся, – Глок секунду помолчал, – Ладно, народ, летим на базу.

Мое звено оставалось в космосе пока Глок, Вайз и Аррис, а также последний шаттл с продовольствием не вошли в шлюз и не были зафиксированы на палубе.

Приземлившись, и, вылезая из кабины, я услышал, как по внутрикорабельной трансляции объявили:

«Прыжок в систему Полярис через десять минут. Всем пилотам быть в готовности номер два. Звено Гамма вылетает на патрулирование в 13.20.»

После этого я поспешил в комнату брифинга. Сев в кресло я расслабился – гиперпрыжок мог негативно сказаться на нервной системе. Рисунок звезд за иллюминатором исчез, пространство на секунду стало белым, а потом вновь все стало нормальным, если не считать, что за бортом появилась планета, которую раньше не было видно.

Поднявшись, я отправился в рубку полетов – в каюту идти не хотелось, без Джейн там стало пусто и скучною. Когда я входил в рубку, стартовало звено Гамма. Я видел на радаре, как три точки плавно сделали разворот и направились к краю экрана.

Рубка полетов находилась на выступе, прямо посредине крейсера и с нее открывался величественный вид на бескрайние просторы космоса. После прыжка у нас появилась кампания: в паре тысяч кликов от нас плыл в пустоте крейсер «Черчилль», его трехорудийные башни были повернуты в разные стороны – это означало, что крейсер недавно был атакован; чуть выше нас виднелся эсминец «Скорый», на его днище была видна огромная пробоина наспех заделанная дюрастальной плитой, при виде эсминца я вспомнил Джейн, которую туда так неожиданно перевели; впереди и сзади нашего соединения находились корветы.

– Пришел полюбоваться красотами? – обернулась ко мне Кузнецова.

– Да, интерестно было взглянуть на нашу эскадру, – ответил я.

В это время в рубку вошел командир крейсера.

– Смирно! – воскликнул вахтенный сержант морской пехоты.

Все вскочили и вытянулись.

– Вольно, – негромко сказал командор. Наш командир производил впечатление настоящего морского волка, хотя в данном случае – космического волка. Это был высокий крепко сбитый мужчина с сединой на висках и баках. Повседневный китель сидел на нем так, как будто Ричард Грей в нем и родился. Он пользовался огромной популярности у экипажа. Командор никогда ни на кого не повышал голос, не придирался по пустякам. Вся его семья погибла, когда во время Битвы за Землю на планету попало несколько ракет котов. Лондон вместе с его родными превратился в пустыню.

– У меня не было времени, чтобы обратиться к вам во время брифинга, поэтому я лично обхожу все посты. Нам предстоит трудная задача. Я знаю – вы меня не подведете, поэтому я хотел, чтобы вы все знали: мне выпала честь командовать лучшим кораблем с лучшим экипажем во всей Конфедерации.

– Мы не подведем вас, сэр! – горячо воскликнул молодой лейтенант.

– Я знаю, Джонсон, я знаю. Но это будет чертовски сложный бой. Когда мы победим, а мы обязательно победим, вы все получите отпуск. Вы все сможете хорошо отдохнуть. Я знаю – наш крейсер не выходил из боев четыре месяца, но командование мне сообщило, что по окончании нашего теперешнего задания мы возвратимся на ДЗК «Арколоджи» для ремонта. Нас заменят «Терешковой», которую недавно спасло звено с «Цербера» во время прыжка в систему Элла, но это – секретная информация. Но, пока есть угроза Земле, мы не можем отдыхать. И поэтому я прошу вас еще немного потерпеть. Это все. Спасибо.

ДЗК «Арколоджи»… Доки Земной Конфедерации. Это означало, что мы идем на капремонт. «Арколоджи» висела на низкой орбите Земли. Я наконец-то увижу настоящую траву, настоящее голубое небо, море и свой дом. Как это поется в старой песне: «…я так давно не видел маму…». На меня в одночасье нахлынули воспоминания. Детство на месте старого Киева, уничтоженного килратами, учеба в школе, потом – Академия. Мама сильно плакала, когда я уезжал учиться. Но она знала, что я всю жизнь бредил космосом и хотел связать с ним свою жизнь. Отец пожал мне на прощанье руку и сказал: «Служи хорошо, сынок, не опозорь нашу фамилию. Пусть тебе никогда не придется воевать. Но я все равно верю в тебя». Как они там поживают? Последнее письмо от родителей я получил во время нашей стоянки в доках полтора месяца назад. Но ничего, прогоним жуком – и я сам приеду домой.

– Влад… Влад…, Волк! – я обернулся, – Ты о чем задумался? – Кузнецова сдала вахту другому офицеру. – Идем в бар. Ты теперь совсем один. Я буду отбивать тебя у Джейн. – пошутила она.

– Извини, Лен, но объявлена готовность номер два. Поэтому хорошо бы посидеть где-нибудь недалеко от летной палубы, – сказал я.

– Тогда идем на носовую смотровую площадку, – предложила Кузнецова.

Носовая смотровая площадка была данью дредноутам класса «Конфедерация», где она впервые была построена. Там стояли кресла и диваны и это было второе место после бара, где любили «зависать» пилоты и другие офицеры корабля.

Когда мы вошли на площадку, там было почти пусто. Только два или три офицера сидели и лениво перебрасывались фразами, листая старые журналы. Ленка выбрала диван, который находился ближе всех к обзорному экрану.

– Как ты думаешь, мы победим? -спросила Кузнецова, когда мы уселись.

– Конечно. Ведь если нет, то Земле крышка, – обнадежил ее я.

– Знаешь, мне так не хочется умирать, я хочу увидеть день нашей победы, когда не надо будет вскакивать по тревоге, чего-то бояться, а главное – терять друзей, – задумчиво проговорила Ленка, глядя куда-то в глубину космоса.

– И что это ты загрустила? Мы молоды, полны сил! Конечно, мы остановим жуков и победим. Вспомни войну с килратами. Несколько десятков лет шла та война. Коты были сильнее нас и, поэтому часто многим казалось, что все – Конфедерации конец. Но ведь мы победили… случайно, – тихо, так чтоб Ленка не услышала, добавил я.

– Но какой ценой? Сколько землян, макаулифцев и жителей других планет погибло? А сколько котов мы превратили в пар последней атакой на Килру?

– Они первые на нас напали.

– Ага, а вам, конечно, надо было тем же ответить тем же?

– А что, ждать пока нас уничтожат?

– Нет. Надо было попытаться договориться с ними. Ведь они тоже разумные существа.

– Интересно, как бы ты с ними договорилась. Ты слышала о Таурусе?

– Нет…

– Таурус – это бывшая наша пограничная колония. В начале войны они заявили, что не хотят воевать и хотели заключить мир с килратами. Ты знаешь, что коты с ними сделали? Они выжгли всю планету. Камня на камне не оставили… гады. В честь своего бога, Сивара. Там погиб отец Глока. А твой город? Тебе хорошо так рассуждать – у тебя никто из семьи не погиб. Ты знаешь, что мой старший брат тоже был пилотом? Он погиб в самом конце войны. Остатки гвардии котов, Дракхаи, не пожелали сдаваться и напали на конвой с беженцами, который прикрывал мой брат, капитан Сергей Денисенко… – в это время в нескольких десятках кликов от нас прошло патрульное звено Тандерболтов с «Черчилля», в мирное время командира звена строго бы наказали за такие полеты, а сейчас наказали, если бы он НЕ летал так, – Ракета шла прямо в транспорт, – продолжал рассказывать я, глядя в одну точку, – И никто не мог ее сбить. Брат подставил свой истребитель под ракету и спас транспорт. Когда к нам домой пришло уведомление об этом, мне было четырнадцать лет. Я держал в руках Серебряную Звезду, одну из высших наград Конфедерации, и решил для себя, что тоже буду пилотом.